Пыль на абажуре

Рыжий абажур не хотел тонуть. Это было странно. Игорь вошел в море прямо в джинсах и в ботинках, полных песка. Песок размок сразу, и каждый шаг был тяжелым. Море не хотело его. Но он зашел достаточно далеко, прежде чем отпустил абажур. И вот теперь тот не хотел тонуть. «Наверное, это пыль мешает ему утонуть», — подумал Игорь сквозь тяжелую тупость, напавшую на него. «Интересно, какие буквы надписи размоются первыми – «Л» или «Ю»… Медленно намокала потрепанная бахрома.
Да, это виновата пыль. Теперь она уже не смешная. Абажур и сниматься не хотел с высокого потолка, Игорь просто сдернул его, и пыль вместе со штукатуркой посыпалась на него.
Откуда всплыл сонно-сердитый Иркин голос:
— Игореша, не облизывай пальцы, он же весь в пыли.
Игорь смеялся, плевал на палец и продолжал писать на пыльном абажуре. Только Игорь, стоя на стремянке, мог дотянуться до абажура. Ни Ирка, ни ее мама не могли этого сделать.
Когда они познакомились и впервые под утро пришли к Ирке, Игорь заметил пыль и попросил стремянку – сделаем маме сюрприз – вытрем пыль. Было смешно. Потом он уехал в Москву, она ждала его в своем городе солнца у моря. Он звонил, говорил… Приезжал всегда рано утром, когда Ирка еще спала. Она была большая соня, очень любила спать. Он привозил розы огромными букетами. Под цвет абажура и бахромы, букеты они называли «солнечный» и «опаленный». Пока Ирка просыпалась, Игорь добирался до абажура и вытирал пыль. Это была их маленькая традиция. Они шутили: наши тайны знают трое: ты, я и пыльный абажур. В следующий раз на абажуре он написал «Игорь», но соседи наверху перестраивали квартиру, надпись превратилась неизвестно во что. Две недели у него так и не было времени добраться до абажура, расставаться было все труднее. Он умудрялся приезжать иногда на выходные, Ирка становилась все грустнее, ее мама тоже была напряжена. Он не хотел менять свою жизнь: дочь еще не выросла, стресс. Тем более — так много общих знакомых…
На лето Игорь приехал по работе с семьей, это была настоящая пытка. Олька, дочка Игоря, больше всего любила часами бродить с Иркой вдоль диких пляжей… Татьяна, его жена, постоянно устраивала истерики прилюдно…
Потом вырвался осенью, пыли накопилось достаточно. Тогда он написал это слово. Ирка разочарованно вздохнула. Другое слово он так и не смог ни сказать, не написать. Обещал приехать в следующий раз навсегда.
Но то, но это… Время… Было как-то неловко звонить… Однажды во сне ему приснилось, что под абажуром зажглась черная лампочка, а пылинки начали взрываться. Наверное, это было в ту ночь, когда их не стало…
«Кого — их?» – тупо спросил он Иркину маму, сгорбившуюся и постаревшую.
«Ты же знал, что ей нельзя беременеть», — прохрипела она и вдруг крикнула: «Да унеси ты этот чертов абажур! Только пыль собирает!»
И он унес.
«Ира! Куда ты?» — разнеслось над опустевшим пляжем. Игорь вздрогнул и обернулся. К нему, брызгаясь, бежала девочка, а за ней еле поспевала вторая, постарше.
«Дядя, ты чего плачешь? – спросила девочка. – Ты утопил свое солнце?»
Абажур стал тонуть.
Почему он тогда написал «Целую»?
Почему не написал «Люблю»?