День клонился к закату. Небольшая комната, с плотно занавешанными окнами, была наплнена тишиной. Окон было два и через одно в узкую щель между тяжело свясавшими шторами, пробивался окровавленный луч, умирающего солнца. Луч медленно, милиметр за милиметром, скользил по обоям на стене, пока не достиг, обрамленной рамкой, фотографии. Это был семейный портрет супружеской пары. Женщина, одетая в белое платье, сидела на стуле, а рядом с ней стоял мужчина, в черном костюме и галстуке. Оба строго смотрели в объектив камеры, словно фотографировались не для семейного портрета, а для какого нибудь официального документа. Их образы недвусмысленно говорили о том, каких традиций, неукоснительно, следует эта семейная пара. Ни тени намека на распущенность, свойстввенную современным молодым людям, решившим завести семью. Чепорность, строгость, пунктуальность, вот пожалуй, что приходит в голову, когда смотришь на этот портрет. Портрет был красив. Все в нем было гармонично и наполненно вкусом. Ни каких излишеств. Все детали лишь дополняли друг друга, а не соперничали между собой.
А, между тем, кровавый луч, умерающего солнца, наконец преодалел рамку из черного дерева, обрамляющую портрет, и коснулся руки мужчины, свисавшейся вдоль тела. Затем он прошел дальше и кровью окрасил белое платье женщины. Портрет, словно стал другим. Он по прежнему был красив и гармоничен, но при этом страшным и мистическим. Мужчина с окровавленными руками и женщина в платье измазанном кровью смотрели строго, излучая ужас и парализующий страх.
