Избранные отрывки из историко-мистической трилогии.
Часть Первая: ТОТ, КТО НАЙДЁТ ЦВЕТОК.
Сказ 1: Фиалка
—— Х ——
Где Лысая Гора –
промеж морей суровых, —
святилище Богов,
а может Духов след, —
от ночи до утра
Змеёю трехголовой,
аль поступью шагов
является на свет
Невиданное Чудо,
неслыханное Диво…
То пляски в шкурах лис,
то звуки бубенца,
то гомон странный люда
вокруг костров, — игриво
мне в мысли ворвались,
и нет тому конца…
За каменной скалой
на Море-Окияне
на остров трех орбит
что в облаках летит
опередив прибой,
аж при Царе Салтане
Богами, иль людьми
разложен лабиринт…
Что скрыто руслом звезд?
Племен чужих привал,
в мучительный поход
загнавших свой народ?
Путь свой раскрыв, вопрос
как в ленту увивал
ведя наоборот
девичий хоровод.
Каменьев мшистых ряд
в спиральную дугу
заводит до сих пор
мысль – вольную стрелу.
Чьих стран-чужбин отряд?
Зачем имел нужду?
Мужей учёных спор
зашел в тупик… Не лгу
Но, знаю – видев сон –
что в этой стороне
скрывается Цветок
магический… Такой,
что с Миром в унисон,
что кажет путь к Весне,
что сквозь веков поток
проводит… Но, не тронь!
Дичок — Цветок Ветров —
схож с алой розой,
шипом своим пробил
вздох-выдох, занозив
снов благостный покров,
иллюзий песню – в прозу
миров преобразил
все грани растворив…
—— ХХ ——
Тенью лебедя редкого
с чернотой оперения
пролетая над взморьем
(тайный знак в изголовье),
Ветер Северный, меткою
с архипелага забвения,
как сребристой стрелою
падал в стопы прибою…
Бубном ведьминским кликая
и рисуя пророчества
разыгрался неистовстом
призывая нечистую:
«Суть в Цветке живёт дикая…
Корень всходит от отчества…
Натрое разветлив листы
Росы били мучнистые…»
Сквозь молчание, стонами
обернулся над льдиною
стадом зверя морского –
телом снег утрамбован:
«…Величались Поморами
издавна и годинами…
Их деяний осколок
в эту кровь приколдован…»
Кем былички записаны –
на уста понакручены?
«Моим следом натруженным
на фок-мачтах во льду…»
Что кобякой зализано,
смыто водными кручами?
«Те, кто с берегом дружится
не уходят ко дну…»
Как в ней смелая кровушка,
безрассудством отмечена,
через терни столетий
этот пыл пронесла?
«Не невеста — не вдовушка,
(знать природе перечила)
словно манит поветерь,
как возьмет два весла —
Даже Сиверко пестует
её парус… Лишь копышень
растворяет соцветия
отразившихся кос…
Бус ей – словно приветствие
шлет… Завидя детенышей
Утельги — льдину метила…»
Говорят, что в унос
Её деды и прадеды,
все ушли, до единого…
«Если верить сказаниям –
ей тюлениха – мать.»
Для добра иль лихой беды?
Мол, родня её сгинула
по её ж предсказаниям?
«Впрочем – полно болтать!»
—— ХХХ ——
«Поди ко жо ты – экая…» –
Шипели в след старухи:
«На именинах онокдысь
забьётся как об пол…
Всема тащи на снег её!
Не надо-ть нам кликухи…
Ан, глядь – на передызье
чудится – гроб пришел…
И ведь на этом годе
взапрямь – на дальней тоне
и помер Сват… Его вдова
звала деревню плакать.
Пришла – и в хороводе
кружить… Поместо стонов
благую весть несла…
Народ, конечно, ахать!
Однако-сь, на мясной
дочь выдали нежданно
(всего ж их – шесть
и сына в семейство не дано…)
Зятёк к жене домой
вошёл… С собой приданным
отару взял . Вот — с шерстью
и клад мужик… Умно
видать отродье ведьмино…»
» А я слыхал иное» –
с полатей хворый дед
разбавил бабьи сплетни:
«Зазря парша наведена
ей со слепа толпою.
Ведь с самых малых лет
и до двадцатилетья
Она прожить сумела,
подённо, лишь сбрезжит —
на скит…Какие ж тайны
открыла ей старуха?
Эх, ваше ль это дело
так сироту судить?
Шаманов чудских дальних
остереглись бы слуха.
Они к весне за девкой
в село шлют оленину,
и рыбу, шкуры и меха –
подарки нам от них…
Отмечена, как меткой
Кровь Пинежского сына,
видать глубок в её устах
целительный родник!»
Так год за год судачили,
с обидами, с опаской,
со злобою, с укорами,
дразнили от рожденья
в округе… Но не значимы
слова те… К людям с ласкою,
деля талант – узорами –
слагала сказки с песнями.
—— ХХХХ ——
О том, как в стародавние
по муромскому берегу
ходило племя вольное
из Заволочья в Чудь –
и торг вело на равное,
ловило в реках стерлядку,
в морях – похлебосольнее,
охотник всяк… Ни чуть
природу не обидело —
и им тюленья Мать
судьбу свою доверила,
но только — дать зарок
коль зверя бьют – чтоб видела,
могла бы посчитать:
На жизнь лишь! В водах Севера
чтоб дальше рос белёк.
И чрез тысячелетия
хранила род свой избранный,
шаманам – как поверенным
всю власть свою отдав.
Но, шли иноплеменники
из Новграда, из Суздали,
угнать стада оленьи…
А сотни лет назад
признав богатства края,
заполонили толпами…
Ушкуйников ватаги –
разбили племя надвое.
Шаман их – умирая,
не сыну – младшей дочери
на шкуре, как бумаге,
чертил цветочком знак её.
Она взяла. И вскоре
вела народ на Заячий,
сквозь Муксалму, далече
от крови, от невзгод.
На льдинах вышли в море,
чумы везли на саночках,
но след кровавой сечи
не отпустил народ.
В теченье века – заново
столкнулись с силой грозною –
сповадились уж иноки
её народ крестить…
Кого распяли заживо,
кого позаморозили,
кого проткнули вилами…
Ушли, чтоб дальше жить
к материковой тундре.
Через десятки лет
ещё вдвойне убавились —
страдали от цинги…
Тогда народ не мудрый
спросил: «Туда, где хлеб».
В обратный путь отправились,
вернулись в монастырь.
——- ХХХХХ ——-
На те года злосчастные
Великое Сидение
пришлось…Чужой мятеж
вовлек в свое ярмо,
послал под стрелы царские
восьмое поколение
от тех пор, как отец её
явился в то село…
А про отца рассказывать
семи колен не надобно,
он шел от рода древнего,
страданья все впитав:
Тать смел Царю указывать,
был сослан в Смуту надолго,
избёг закрепощения,
но трона не видав,
скончался здесь… Осталося
семейство горевать.
Но после – обособилось,
освоилось, и на море
привилося, призналося
бывалыми… Как знать
за сметку ль, за упористость –
уж то сказали надвое…
И правда – все в унос
попали… Люди смелые –
как им сидеть на привязи?
Но чудо из чудес:
люд как-то весть принёс
о том, что дева белая,
но со зрачком резиновым
пришла в соседний лес…
Пуглива, как воробышек
Сильна, как ураган
Таинственна, как лебеди
Удачлива, как рысь.
Как будто Чуди сколышек
кто в Деве увидал —
Черты лица от племени,
что все перевелись…
В ту пору – к стенам голым
плыла под парусами
английская эскадра:
бомбила Соловки…
Придя к дедову дому,
на роспуск с волосами,
сказала: «Бьются ядра
на устье той реки
Где сын ваш… Жив, но болен.
Коль ехать – привезёте…
Я шла к нему за дали,
рожден он для меня…»
А он, увидев – обмер,
любил и жил в полёте…
Но, свадьбу не сыграли –
противилась родня.
—— ХХХХХХ ——
Старуха-скитница несла
сквозь эти годы долгие
весть про рожденье тайное…
Сиротка с ней единственной
не получала зла.
А слухи с кривотолками –
явленье обычайное
в кругу людей завистливых.
Отец пропал, как стукнуло
три года ей… Дедам во след
на промысел до Зимнего
ушел и не вернулся…
За горем — счастье рухнуло.
Братишка в десять лет
зуйком пошел, коч с льдиною
снесло — перевернулся.
А матушка, чрез полгода
похоронивши сына —
легла на печь бездвижная,
запуталась в беспамятстве —
в семь лет… Громоотводом
свекровке, на овчине
в сенях росла… Но Книжная
приметила, как мается.
Звала её к себе на скит.
В беседе сразу выяснив
талант в дите чудесный,
пригрела… Ладно петь,
и сказ вести учить
взялась. Свела на нилаксы
к шаманам местным,
тотем чей – Бел Медведь.
Признали дар священный!
Такую силу знатную!
Сокрытый в род Тюлений
знак в девочке нашли…
Цепочку посвящений,
лихую жизнь, опасную
за сотни поколений
очистить предрекли.
Когда скончалась злая,
то вслед за ней не выжила
и матушка – усохла…
Через двенадцать лет,
предназначенье зная,
дала ведунья рыжая
Сказ про её Цветок…
И тож ушла со света.
Но до двадцатилетия
в скит бегать продолжать
велела… Оставался
Всего один годок, —
открылась за столетья
спираль вперёд и вспять.
И с нею показался
Кто шёл к ней сто дорог.
—— ХХХХХХХ ——-
Тот, кого обрекла
на блуждания с ветром,
на безлунное небо
и разбитый колчан –
как прозрачность стекла
или глину для слепка, —
так Вселенскую небыль
лепит Звёздный Гончар.
Разобрав Млечный путь
на спиральные нити,
Он теплом своих рук
и дыханьем планет
обнажённую суть
дополненья к Тринити
на гончарный свой круг
проливает сквозь Свет…
Провожая дымок,
что свободен, как птаха,
глядит ввечеру
в расписное оконце
из сосновых досок –
Дева, с песней, без страха,
мягко внемля Ему
и вертит веретёнце…
На ту ниточку строк
нанизается в рифме
то ли жемчуг речной
перламутром сочась,
то ль тройной лепесток
пробивавшийся в иле,
чтоб раскрыть над водой
свою лучшую часть.
И несётся музыка,
с колыбели родная –
на гармошке меха
отыскали предел –
лодьям на море зыбко –
словно в устье впадая
(не на час – на века)
в тайны музыки Сфер.
Деве чудится – изморозь
имя пишет узорами,
и мерещится – сполохи
в пляс пустились, присев…
«Суженый, взглядом пристальным,
за горами, за долами…»
А Стожары-подсолнухи
повторяют напев:
«Тот, Кто видит в веках,
Тот, Кто слышит свирели,
Кто прошел буйный лес,
Кто плыл в горный поток,
Тот, Кто — свет в облаках,
Тот, Кто в истину верит,
Тот, Кто Воин Небес –
Он отыщет Цветок…»
Сказ 2: Роза ветров
—— Х ——
На западе от берега,
как компасы настроены,
на Арктику с Атлантикой
наш круг морской деля,
стоит страна заветная:
хоромы понастроены,
девицы ходят в бантиках,
танцуют кренделя,
Притирками, замазками,
водой цветочной с травами
украшены, надушены,
что не видать лица…
Пиратскими повязками,
матросами удалыми
Фрегаты, полны пушками,
вздымают паруса.
Их путь – вкруг оси Мира,
по карт меридианам,
по звёзд ночным наброскам,
рисункам берегов…
Скажи, какая сила
влечёт их к дальним странам?
Ответить нам не просто…
Зов пряностей мешков,
звон денег, ароматы,
распущенные нравы
туземок быстроногих,
причуды, наконец!
К чему и Аргонавты
влеклись – и были правы.
Моря прельщают многих,
покуда он – юнец.
Под старость – рюмка виски
иль спрятанного рома,
за дружеской беседой
о подвигах былых
порадует, коль в списки
долгов не впал… Коль – дома.
Ну, и перед соседом
пыль пустишь… Коль в живых,
а не на мокрой рее
жизнь кончил… В стороне
от суматохи мелкой,
рукам судьбы довериться
не может трус, наверное…
Взор обращу к Туле.
Догадкой кажет стрелка,
На то, что (хоть не верится)
На затуманных островах
Земля Огней сокрыта
и Тайна к ним причислена
отдельными умами…
Быть может… Впопыхах
пазл не решишь. Избита
В истории вся истина.
Мы лучше сердцем взглянем…
—— ХХ ——
Чья кровь давным-давно
(пять тысяч лет назад,
когда сошёл ледник)
питала эту землю,
хранима от врагов
проливами? Видать
жил мирно древний Бритт,
но Кельт ему на смену
к священным мегалитам
добрался… Постепенно
медь заменила камень,
главы летели с плеч…
Пророчества друидов,
Филидов взор, подённых
Поэзий след – веками
Сокрыт был в устной речи
До символов Артура…
До римских легионов,
То лестью, то мечом,
То звонкою монетой,
То тронных мест посулом
Тут правивших… Корона
В раз стала палачом,
Пророчества – наветом…
Тогда ли бардов гены
попали в это сердце,
чтоб капельку хранить
от племени жрецов?
Как знать… Но эти вены
Поток кровей Уэссекса
И Мерсии – бурлить
Впустили в кровь отцов.
А Кельты шли на Север
До горных перевалов
Шотландии, Уэльса –
Всяк со своей семьёй,
В глухих лесах осели
В местах Ирландской Тары
Под натиском пришельцев…
Вздымалась за кормой
Вода – лихих драккаров
Выкидывая корпус
На острова… Отныне
Тревожил злой сосед:
Набеги Норгов, Данов
Продолжат этот опус.(opus)
Две сотни лет о мире
Забыл саксонский свет.
Так короли сменялись —
вершители судеб —
и с ними день за днём
мужали государства:
то с викингом сражались,
то жаждали побед
любовных, то огнём
сжигали дух бунтарства.
——- ХХХ ——
Пал поверженный Харольд
от того, с кем делил
прежде стол и шатёр,
но дал ложную клятву…
След кометы хвостатой
битвы день возвестил,
над Вильгельмом простёр
жезл победный… Прелаты
сами ключ принесли
от столицы нормандцам
в тот рождественский день –
так шутница-судьба
совершила вердикт.
С этих пор англосаксы
год прожив на земле —
дань платили… Тогда
феодалы из мест,
чуждых этим, смогли
покорить острова —
присягнули короне.
Правил Плантагенет,
Власть потомкам своим
За собой передал…
В крестовых походах
Отличались бойцы,
Наживали богатства
Под эгидой Христа…
Сочинялись законы.
Пером скрипели писцы.
Поборолись за папство,
Но познали хлыста…
Восставали бароны
За «Великую Хартию»
Обещавшую вольность,
Пав в гражданской войне…
Учредили Парламент.
Покушались на Францию
(слишком самодовольно)
До Шотландских восстаний
Подчинили Уэльс.
На Столетней войне
Островов с континентом
Отличились в боях,
Как жестокостью нравов,
так и доблестью тех
(с переменным успехом),
кто на личных плечах
создавал стране славу!
Лишь крестьяне зазря
От поборов стонали…
Трижды чёрной чумы
Пережили кошмары.
Полстолетья спустя
Как казнён Уот Тайлер,
Жил смотритель тюрьмы
Девы из Орлеана.
——- ХХХХ ——-
В том небольшом местечке
тысячелетний замок
простёр макушкой в небо
многострадальный взор –
на Север, не далече
от стольных стен приманок,
от разной масти плебса…
Промеж камней – зазор,
где белокрылый голубь
в стене нашел приют.
Творил самозабвенно
под канделябров росчерк
Шекспир орнамент хроник…
Часы на башнях бьют
вразброс, попеременно.
И слышен шёпот почек.
Путь к замку утрамбован
и домики прилипли
к друг другу чешуёй
на черепичных крышах.
Сквозь человечий гомон,
лишайников полипы,
повис над головой,
как на верёвке мышью
винт лестничных ступеней
и ропот бубенцов.
В зазубренных бойницах –
отметины дождей.
Десятки поколений
(начать от праотцов)
здесь видно пали ниц
не на одной войне,
иль корчились на дыбе
в застенках инквизиций,
скончались на колодках,
калёного железа
хлебнули в ходе пыток…
Подобных пропозиций
мир нынешний в подмётках
не годен знать… Невеста,
не тронутая мужем,
могла как злая ведьма
пойти к столбу в огонь –
живая… Сколько линий
так прервано? Кто служит
кому? И Бог ли ведал
той сумрачной страной?
Она, как хвост павлиний
волшебных переливов,
причудливых оттенков,
блистательных нарядов
до кончиков ногтей
полна… Луны отливов,
пугливых, нервных белок,
со смесью падуб-ягод
в мозгах её людей.
——- ХХХХХ ——
Величие и слава
Сплелись в её объятьях
С искрящейся надеждой
Расширить горизонты
Познанья… Иль оправу
Для царственного камня
В пурпуровых одеждах
Запрятал фармазон?
Как понимать такое:
Две Розы – обескровив
За тридцать лет вражды
Две благородных ветви –
Чтоб власть отдать Тюдору
Неистово боролись?
Смешно б, коль не следы
Кровавые… И дети
Пощады не снискали
Попав на глаз убийцам
На Тауэрских башнях
И в тёмных коридорах.
Позднее – ни регалий,
Ни званий, ни традиций
Не будут чтить… На казни
Слетит глава на пол
Особы венценосной…
(Пролог к Марии Стюарт)
Напомнит о возмездье,
О горькой женской доле
Пасть жертвою несносной
Мужской природы: любят
Сперва, казнят в последствии…
Жен Генриха Восьмого
Хотя бы взять в пример –
Слезам конца не видно…
Но, крепло протестантство –
Религий войн начало
Сулил тогда момент.
В плантациях Ост-Инда
Нашли исток богатства:
Империя крепчала!
Уиллсби и Ченселор
Собрали экспедицию,
Чтоб в Индию с Китаем
Скорей в обход пройти.
Отстаивали честно
Торговую позицию
По северным путям –
И прижились в Руси
С шестнадцатого века.
Град Ново-Холмогоры
Открыл им, как гостям
Желанным, свою гавань.
В казну Елизаветы
Беспошлинной торговли
Пошел барыш. А нам
Пора поведать тайну…
——- ХХХХХХ ——
Однажды так случилось:
На рыночную площадь
Нежданно жарким летом
Вся в шкурах и мехах
Гадалка появилась:
«Пофыркивает лошадь
под молодым валетом…»
Свой сказ о женихах,
Невестах, урожае,
Благополучной сделке
Вела всего лишь день –
К полуночи пропала.
Но, всё ж – была живая –
Чертила восемь стрелок,
Под нос бурчала пенье
Своё, и рисовала
Таинственные знаки –
Трёхлистными цветами,
Укладывала карты
В замысловатых схемах…
И лаяли собаки
Когда она руками
Круги водила… Фартук
На ней был, диадема
Как будто на царевне,
И странная рубаха
Любовно расшитая
Вдоль бисером… На ней
Указан признак древней
Традиции… Как сваха
Сюда пришла, роль зная.
На фоне всех парней
В местечке – отличался
Один особой долей…
Его и дожидалась
На знойном солнцепёке.
И вот – он показался
На площади. Горсть соли
Принёс. И завязалась
Беседа… В эти строки
Её вложить не смею:
Сакральность скрытых смыслов
Обязана хранить
В себе, покуда камни
Молчат, пока на шее
Рубцы от коромысла
Зияют… Эту нить
Распутывать устанем.
Но знаю, после встречи
Он в миг переменился,
Рубаху взял в подарок,
А ей свою отдал,
Суму взвалил на плечи,
С родными распростился
Не мешкая ни мало
И к морю зашагал.
——- ХХХХХХХ ——
Рубашка та осталась
В семье – сынам в наследство
С засушенной фиалкой,
Чтобы один из них
До сути докопался…
Потом пошли легенды
О том, как шел он с палкой,
О том, как он погиб
На стороне-чужбине
От гибели спасая
Товаров полных судно.
О том, что до того
Пытался он осилить
Чужой язык… Как стая –
Лебяжья чернь – попутно
Летела в след его.
Иные говорили,
Что он в дали женился,
Что в жены взял девицу
Из царственных кровей
Заморских… Что полынью
С вьюном их брак завился.
Мол, дева стала птицей,
Лишив его корней…
Ход вымыслов досужих
Нам знать не интересно.
Должно быть, просто в битве
Он сгинул, иль гарпун
Унёс его от суши,
Иль чарами невесты
Сражен был в ведьме видно…
Но, через девять лун
К порогу его дома
Две маленькие крохи –
Одна другой милей –
Принесены рукой
Заботливой… Как скоро,
Но выросли сиротки,
Родили сыновей…
Их правнук – наш герой.
С неведомой мечтою
О приближении чуда
От самого рождения
Он прожил жизни часть.
Делил с самим собою
Сон дивный, что каюта,
Как дом. Что ожерелье
Жемчужное – напасть –
Притягивает зовом.
Что где-то тайны суть
Скрывается от света
И от мирских сует
Под звёзд ночным покровом,
Колышется как ртуть
Незримая комета
Взывая: «Мой Поэт».
(Россия-Великобритания, 2003)
