О Боге и Дьяволе…

О Боге и Дьяволе. Математика такая абстрактная, фундаментальная наука, самая близкая в первом приближении в отрицании к Ничто, что полагается в основе мироздания. Забегая вперед, скажу, что из всех наук она ближе всего лежит к Богу (вместе с философией), ибо принадлежит базисной (первичной) части Логоса – то есть неотрицаемому абсолюту, инвариантному относительно пространства и времени; ибо время появляется благодаря вторичному отрицанию, уже отталкиваясь от базисной части Логоса, то есть посредством ее. Так получается вообще все изменчивое, текучее, так определяется время. Именно поэтому и получается, что в основе, как нижнего пласта оснований бытия, лежит математика, Логика, принципы бытия. К примеру, вы мне скажите, есть эмоции, чувства и т.п. – на первый взгляд иррациональные вещи, но скажите тогда, что лучше всего выражает настроение и дух? Музыка. Но в основе музыки мы, редуцируя, находим математически обусловленное, гармоничное сочетание звуков. Да и сами чувства и эмоции имеют свою внутреннюю логику. То есть, все изменчивое редуцируется к своему базису и находит в нем свое первоначало, ибо всякое изменчивое (вторичная часть Логоса) получается вторичным отрицанием (посредством) базиса, коей мы и полагаем Богом, ибо он неотрицаем, то есть полагается в качестве вечности, а равно служит основанием всего изменчивого в бытии, то есть вторичной части Логоса. С другой стороны, все, что принадлежит вечности, то есть инвариантно относительно времени и пространства, по праву может считаться принадлежащим Богу. Остальное же, изменчивое, что берет основание в существе Бога (его инвариантных сущностях), более высоко по своему качественному состоянию, но не может считаться принадлежащим Богу, ибо «мимолетно» и «несовершенно», то есть подвластно улучшению – категории «превосходства».
Сразу отметим, что «Несовершенство» — это вообще необходимый момент всего изменчивого – печать Дьявола – основание для борьбы и улучшения. Действительно, мы же не можем то, что «несовершенно», отнести к Богу. Наблюдая же все несовершенства мира, мы говорим о том, что Бог не может наблюдать все это извне, а только изнутри в качестве реакции – ибо бытие вообще творится, как мы помним, изнутри. По существу, мы приобщаемся к Богу через познание и чувствование, через переживание – через все это данное нам Бог отражается в нас. И само это отражение служит Ему – ибо Он начинает видеть – зрить себя – то есть избавляется от своей Слепоты. А мы негодуем: «Как слеп Бог!» Как несовершенны инстинктивные программы, заложенные в нас! Через отражение же мы, как продолжение Бога, – в отрицании отражения – продолжаем (направляем) Его творение. То есть на нас лежит огромная ответственность – быть фронтом – Его последней волной…
И действительно, не уподобляется ли человек Богу, становясь Творцом, не «несовершенным» ли находит он изначальное творение и себя самое? Не изменчивое ли находим мы лежащим во зле? Не слеп ли Он в своем Творении? В чем же может заключаться Его дольность, в чем всевидящее око Его? В высших принципах бытия, которые глядят в вечность, в присутствии единства вездесущего. Только они (высшие принципы) являются последним Арбитром бытия, последней инстанцией для апелляций. Слепо же творит Бог. А потому, глаза твои, Человек, — Его глаза, зрящие все несовершенство (и совершенство) творения! Уши твои – Его уши, речь и ум твой – против безмолвности Его и т.д. То есть сам Бог «сознает» (изнутри) свое несовершенство и дает человеку зрение, слух, слово и т.п… И здесь спрошу я вас: каково быть розой и не знать о своей красоте? Не звучит ли уже здесь необходимость явленности сознания?.. Это обнадеживает… Не оставлены мы Богом, думает Он о нас, думает из глубины своих принципов. И потому не остаются наши молитвы совсем безучастными, ибо идут от Него, в них слышится слово Его, чаяния и желания. Но, сознавая близкую слепоту божьего творения, ибо «не ведают, что творят», ибо реакция в дольнем. Сознавая, что Человек является последним Его продолжением, последней волной, мы можем сказать: во многом там, где бессилен человек, бессилен и Бог! И потому безучастным представляется Он нашим мольбам. Но это не значит, что в силу своего вездесущего единства Он не может не помогать нам – это в Его интересах. В том же, что человек сам стремится стать могущественным, то есть уподобиться Богу – вперед себя полагая ипостаси Его – мифы, желая заполнить их как палые ложбинки, в коих селится огонь, вода и ветер – божественный ветер – дух Богов… Так говорю я об архетипах и о глубине божьего рельефа…
Давайте теперь задумаемся о двойственности Бога – о Светлой Его стороне и Дьяволе, ибо в Нем берут они свое начало, как два родных брата-Титана, но где каждому отведена своя вотчина. Темной стороне отведено ущербное, вечно презираемое существо, но за то дана невероятная сила и право последнего слова… Смерти (над всем новорождающимся). Свету же дан свет (злу – слово «Нет»!). Но зато и лишен Свет всего того, что отведено царству Тьмы. В подавлении же Тьмы заключена одна из самых сущностных сторон Бога, почему Свет имеет право приоритета над Тьмою. Протестуя, Тьма частенько самовластно присваивает это право себе, но все опять возвращается на свои места. Какое же место занимает Дьявол во всем этом процессе творения? Самое активное. Если же поглядеть глубже на программы творения, то Он выступает в роли «темного программиста» — темного Творца. Его рук дела – всякие СМ-программы, вирусы, темные стороны человеческой души и т.п. Никогда не задумывались, почему есть программисты, созидающие в свете, а есть те, кто пишет вирусы? В силу чего они делают это? Хотят показать всем свое могущество, выступая противниками. Где существо – идти против всех, даже во вред, но проявить силу превосходящую. Но, вместе с тем, как развивают вирусы системы защиты!? То есть в противлении, задним числом содержится необходимость развития. Об этом развитии не задумываются даже темные программисты – они просто делают свое дело. Как говорится, Сатана творит зло, даже не отдавая себе отчета в том, что Его зло служит Добру. А о чем это говорит? О том, что существо Бога – как в добре, так и во зле – то есть в их единстве, а, по сути, по ту сторону от них. Так, люди, вроде, кровные братья, но и смертельные враги! Главная же сущность Дьявола – вредоносные программы, программы, несущие Смерть, отрицательное бытие. Да! роль, прямо скажем, не завидная, но необходимая. За то и плюсы большие – превосходство над всем.
Бытие есть интегрирование, то есть приращение. Приращение же выставляется как будто в никуда… (из Ничто и находит вокруг Ничто) Выставляется по определенной программе, но сама программа представляет собой свод правил, законы, принципы построения, алгоритмы – то есть мы опять находим близость с Богом в нашем определении. Но сами программы постоянно меняются, программист модифицирует их. Кто же этот Высший программист? Не напоминает ли он нам ваятеля по определенным принципам? От Бога… Причем, все это ваяется само… Человек же является тем звеном, которое уже само создает программы. Он несет на себе функции Бога. Но раз Человек выполняет Его функции, то Бог доверяет ему. Человек – вроде подмастерья у Мастера. То есть человек выражает собой существо Бога, как продолжение Его… законодателя и творца. Бог отчуждает много функций человеку, и сам контролирует его. Что же мы можем сказать о таком Боге? (Древнее) Что создан человек по образу и подобию Божью, только не во внешнем, а в сущностном аспекте. И главное здесь, что человек – разумен. (Это уже обнадеживает!) То есть существо Бога оказывается разумным. Ну а каким ему еще быть, если в основу Его мы и положили Логос, и равно, куда ни ткни пальцем, везде находим разумность… сами законы представляют ее, мы же через наш разум приобщаемся к ней, то есть к Богу. Кто-то скажет, что он приобщается к Богу (светлой Его части) через Любовь и или еще посредствам каких-либо опытов переживания. Но Любовь основывается на многих высших принципах построения бытия. Сама же она переменчива… Если приглядеться, то сам Бог, Его присутствие, оказывается у нас под носом (ибо вездесущ).
Дьявол же – властитель темного искусства: гнева, зависти, ненависти, искушения и т.п. Но, в конечном счете, за это же в ответе принципы построения бытия. К примеру, все, что изменчиво, ограничено и, рано или поздно, подвержено Смерти. Весь вопрос в том как? За это как в ответе Дьявол, который не довольствуется только ролью придворного палача. Закон говорит: Смерть; Дьявол – исполняет. Но самовластие – вот истинная сущность Его – творить в обход закона, ставя себя превыше. Мы же помним, что в нашем представлении – главное существо Бога – принципат, законодательство, защита (Ангела-хранителя) – в противовес агрессору. Главная же сущность Дьявола – как противника светлой стороны Бога – противозаконие. Дьявол – противозаконник, а потому и противник Бога (безбожник). Так, познавая существо Дьявола, мы опять же обнаруживаем существо Бога в качестве законодателя. Ибо светлую сторону Бога мы можем обозначить как законность, способствующую бытию. Темную же сторону Бога – как законность, способствующую небытию. Здесь же рядом лежат и средства. Тогда и вырисовывается перед нами вся красота и существо Дьявола в качестве противника законности Света. В этом противлении Дьявол стремится положить себя превыше всякого законодательства. Принцип отрицание через существо Дьявола полагает Его осуществимость. Существо же Дьявола частично берет свое основание в принципах, на которых строится развитие бытия, в принципах деструкции, в принципе отрицания, в стремлении к первенству и преодолении границ. Мы же знаем, где оказывается все то, что представляется от Дьявола, – много за решеткой. От него – все, что обтекает, обходит закон, все, что играет не по правилам, все, что противопоставляет себя всему миру, все, что говорит – Я закон, и не признает никакого закона вне себя! Не таким ли мы находим Дьявола в окружающей нас действительности? Но… Дьявол действует изначально, как формообразующий поток, стихийно – ограничивающаяся же законность возникает после, равно как и дьявольское сознание. То есть опять же, даже в продолжение Творения, когда законотворчеством занимается уже Человек, обретя данную функцию от Бога, зло мы находим первичным. Но, Дьявол оказывается и полезен, если законы вредны, ибо он приобретает положительный момент, низвергая подобные законы, снося все трухлявое, прогнившее, высохшее…111 Вот таким представляется Он нам неоднозначным! Но опять же – злодейство первично как таковое, и метафизика его. Это уже потом все понимают, что плохо. То есть Дьявол не знает границ. Границы же – оковы – налагает на него Свет. Он же низвергает все эти границы, обходит, высмеивает и приобретает силу в противлении – Он вечный противоборец. Свою же исключительность и силу Он обретает в противостоянии всему! Почему, кстати сказать, основными моментами так называемых сатанистов являются – нонконформизм, противление (обществу), стремление себя сделать центром, поставив над тем, в границах чего остается большинство законопослушного общества. По этим признакам познаем мы и Дьявола. По этим признакам, кстати сказать, узнаем мы и молодежь, что стремится к новому. А по этому и одну из существенных сторон Дьявола, в качестве низвержителя всего старого и двигателя прогресса. Река Он, что не хочет знать берегов. Но стихийно в отрицании становится бытие, после же устанавливается порядок, структура, законность – все, что от светлой стороны Бога. Так мы находим на месте Дьявола и Диониса, вольность и распущенность, смуту и безумие – против светлого разума, так находим опьянение и познаем Аполлона на светлой стороне, а Диониса на темной…
Дьявол – первый, кто не соблюдает порядок, кто приходит во всякий храм со своим уставом. Он – бунтовщик и нигилист, Он тот, кто не признает установленные нормы и меры, кто подвергает все устоявшееся сомнению и скепсису, кто раздвигает всякие пределы, но, переходя их, обретает свое существо; ибо он тот, кто лежит по ту сторону от Света, по краям пути, Он – болото и зубастая Ночь, Он — чрезмерник.
За все тем, чему Свет говорит «Нет» угадываем мы Его. Поэтому-то в первую очередь светская система законности и борется с Дьяволом, хотя вполне и не сознает этого, равно как и христианство борется с ним. Но очень часто в этой борьбе находит Дьявола внутри себя и обращается им. Дьявол коварен тем, что, начиная с ним бороться, в один прекрасный день (по закону отрицания) сам начинаешь обретать Его черты, а, в конце концов, и превращаешься в Него, – великий Оборотень Он; ибо обращает в себя все то, что ведет с ним борьбу – не спереди, так сзади! Обернувшись же, в зеркале за спиной увидите Его усмешку. Так я говорю о Дьяволе…

Далее, Свобода отличается от произвола, равно как Бог от Дьявола: расхождение – законность Света. «Кто больше, а вот не подеретесь!» — не Дьявол ли говорит это? Не к крайностям ли он нас устремляет в превосходстве, заставляя переходить всякие границы? Все революции – от Дьявола – стихийной силы, сметающей старый строй. Стихиями дышит Левиафан, приходит тихо и незаметно и превращается в бурю, смерч, сметающий все на своем пути… Он – крик, ветер и ураган! Он – мятежник! Его истинный дух – отрицание законности Света. Не хочет признавать Он над собой никаких границ. Движимый страстями – все равно, что движимый разрушительными стихиями… Но опять же законность Бога (разум) встает на Его пути. Дьявол – провокатор, Он провоцирует людей на совершение дурных (противных) поступков. Дьявол неприличен – против правил приличия. Дьявол – гениален, ибо гениальность и помешательство зачастую идут рука об руку: гений непременно должен переходить за пределы нормальности, в противном случае он не может быть гением.

Ограниченность:
Недостижимость – Ничто,
Изживание – Ничто,
Верхняя планка – Ничто.

Примечание. Избранность в спасении и необходимость апокалипсиса – одно из условий христианства, да и многих сект. Но какого Спасения так жаждут люди? Что говорит в этом желании? 1. Страх смерти 2. Страх перманентной подверженности страданиям (вечно гореть в огне) 3. И все же желание вечной жизни. Но первые два — это страшные основания открывшегося нам мироздания, на коих оно покоится как на столпах. В качестве отрицания этих моментов необходимо возникает миф о вечном – в противовес изменчивости – блаженстве и стремление к нему через преодоление царства зла и Тьмы. И здесь опять мы находим темную низшую реку в основании жизни, сопутствующую становлению. И река эта извечно текущая, сколь бы мы не мечтали об окончательной победе над Драконом зла и заключением Его в темницу. Свергнутый, придавленный, вновь и вновь Он поднимает свою голову, да еще в придачу на месте срезанной головы вырастает две новых, еще больших (все же мудр народ!). Дракон освобождается из плена – обращается, просачивается через решетки и преследует жизнь…
Христос искупил все грехи человечества, только Дьявол неумолимо лезет из всех щелей и поныне. Один из самых трагических моментов бытия заключается в том, что окончательная победа над Дьяволом невозможна. Трагизм в том, что с расцветом жизни расцветают и чудовища, река Смерти поднимает свои воды…
Вначале была борьба Титанов (Хаоса) с Богами – где Порядок возобладал над Хаосом. В этом месте мифологии разных народов мира очень схожи – от эллинизма до индуизма. Затем идет дальнейшее установление порядка и закона (Наука против суеверий). Интересно, что изначально Зевс в греческой мифологии боролся против безжалостного Кроноса, поедающего своих детей. И не узнаем ли мы в этом Кроносе ничтожащее Ничто, безразличное, а потому безжалостное, беспощадное, холодное, глухое к мольбам и т.п. Зевс же, борясь с Ним, утверждает себя в качестве верховного божества и олицетворяет собой (патрио) Закон. То есть здесь уже начинает вырисовываться лицо Бога. За Зевсом – на новом витке отрицания – следует рождение сына его. Законность отца преодолевается дионисийским опьянением, иррациональностью, кстати сказать, столь любимой (эмоциональными) женщинами. По сути, здесь преодолевается порог законности, — перетекая его, Дионис попадает на темную сторону Дьявола. Мы же знаем, что сын в принципе должен в чем-то превосходить отца, а в чем-то это может приводить у упадку. А потому уже здесь намечается линия вырождения на уровне поколений, ибо развитие носит волновой характер и, в силу ограниченности, превосходство перерождается в перепревосходство, переходя в упадок. Далее этот процесс впадает в перманентную борьбу начал и утверждение все новых и новых граней.
Так я разгадываю мифологические загадки, подвергая их проверки общими принципами, так я пытаюсь посмотреть на бытие глазами Бога, нацепив Его очки. И вам хочу подарить сие зрение, ибо повсюду изнутри бытия глядит всевидящее око Его. Но сколь слепым оказывается оно… Чувствую я, как в своей философии предался чему-то отвлеченному и вместе с тем самому, что ни на есть, заинтересованному. Но все же, лучше уж опереться на такого (фундаментального) Бога, на абсолютный базис Его, чем предаться произволу божьему… Конечно, хотел бы я предаться персоне, но бродил я по улицам, заглядывал в глаза людям, искал Бога, оставшись же наедине, понял, что и я человек, а потому глупо искать Бога вокруг, не заглянув внутрь себя. Но так как я такой же, как и все, то, непременно, Бог должен быть в каждом. А потому обратился я к основе основ. Но, обретя единство, понял, что сел на вулкан изменчивого… Перед моими глазами вечно одинокого странника (как и всякого одинокого странника), обретшего твердую почву под ногами, островок вечности, открылся бескрайний океан перемен. Ему противопоставил меня Бог, — и так я определил исток глубокого одиночества… противника…

P. S. Одинокий Сатана стоял на всеобщем острове под названием Бог в безбрежном океане, стоял и не видел никого… кроме себя… да и себя неясно различал. Если же удавалось ему встретить кого-то, чей расплывчатый образ, треть его, четверть, или того меньше от человека, представал перед ним, то с ним говорил он и им проникался в этом царстве полутеней. Приближаясь же ближе, образ становился все более ясным и отчетливым, но рано или поздно терялся из вида… Взамен же всегда появлялся Отец-Ничто… Они были вечными спутниками, покидающими друг друга…