4.
Pourquoi cette musique ?
Pourquoi elle se fait entendre par le son continu tremblant dans le rythme lent ?
Il faut rembourser immédiatement, partir loin au loin.
Et pour que de lui, l’écho pitoyable s’agite, en mourant, dans la boîte à conserves du dock.
— Jeanne, tu lisais «la Vie à titre du prêt» l’indication scénique ? Je demande, pour que rien t’expliquer..
…Зачем звучит музыка?
Почему она состоит из одного непрерывного звука, вибрирующего в замедленном темпе?
Надо немедленно ее загасить, плыть прочь.
И пусть себе, жалкое эхо мечется, умирая, в жестянке дока.
-Жаннет, ты читала «Жизнь взаймы» Ремарка? Просто, чтобы мне ничего тебе не объяснять…
Утро в ре-миноре, пересыпанное табачным пеплом.
Долгая, в ватном тумане, тянется река.
Дохлая муха виснет на одной лапке.
Знаю тайну звука – за окном, о борт шлепает вода.
Мост, под ним черная дыра утекающей Сены. Туман белесый.
И, тогда мы выходим к воде
-Жаннет, ты читала Ремарка «Жизнь взаймы»? Просто, чтобы…
Hад белой чашкой ее глаза с темными кругами. Призрак прошедшей ночи еще здесь.
-Жаннет, ты читала?..
Хочется материться. Неужели, это кто-то, кроме критиков «Фигаро», читает? После «призрака ночи», он спрашивает – «Жаннет, читала ли ты Ремарка?». Финиш! Франция, этот мудозвон позорит твою литературу! Нет, я это переводить на «рус» не буду, своего дерьма хватает. Пусть Наталья сама выкручивается. Константину пусть подкинет, ему, похоже, все по фигу. А мне пока нет. Мне хватило пятнадцати страниц этой галиматьи, целый день теперь изжогой мучиться…
Тем не менее, я все же сохраняю этот doc. Выключаю комп и иду смотреть содержимое Наташкиного холодильника на предмет «заедания» бессмысленной четырехчасовой деятельности. Нахожу салями, печеночный паштет… и французскую булку. Черт, через этого… как его… Клода Бутиера, можно возненавидеть даже французский хлеб. Ладно, проехали, постараемся забыть.
Пока пил кофе с бутербродами, вспомнил о встрече с Алексеем Ивановичем. Скосил глаза на настенные часы, на которых стрелки в виде ложки и вилки, а циферблат поделен на периоды – завтрак, обед, ужин. Непонятно почему, захотелось их выкинуть в помойное ведро. Так, до встречи еще три с половиной часа.
Оставил Наталье записку, чтобы вечером не ждала и все, что я думаю об этом Клоде. Закрыл квартиру, вышел и, не торопясь, пошел пешком к «Октябрьской». Пока шел, «приплыли» мыслишки по поводу Россия-Франция. Надо будет не забыть и закинуть в «отсебятину».
Бистро «7 тараканов». Интересно, кто их там считал?
Попробовать сосчитать самому не удалось – объявление висит – «Кафе закрыто по техническим причинам». Про себя подумал, что оказался прав – считают все-таки своих тараканов.
А за каким… мне пришлось в «Коньково» переться? 19.45.
Оп-ля, звоночек. Алексей Иванович… он не знает номера моего мобильника, значит, звонит не он.
— Й-и-ес!
— Женя, не дергайся, и не верти башкой, я тебя вижу. Пастухов. – Все-таки он.
— Слушаю, Алексей Иванович.
— По техническим причинам, сам понимаешь, встреча переносится в другое место.
— Да. И что-нибудь поромантичнее, не люблю я эту живность, даже в названии.
— «Шоколадница» на «Октябрьской пойдет?
— Там наливают?
— Нет.
— А… у меня зелени в кармане немерено.
— Не в этом дело. Ресторан «Чуланчик» на Ленинском. Метро «Шаболовская»
— Знаю, как-то проходил мимо. Мы что, уходим в подполье, господин Бонд? В чем здесь прикол?
— Выдвигайся на исходную. Бери столик. Я минут через десять следом.
— Ол райт, мистер рэзидэнт.
— До встречи. Отбой.
Ёшкин кот, с детства в шпионы не играл! Ладно, погнали.
«Чуланчик». Ничего, уютная дыра. Официанточки тоже ничего, проворные мышки, на «зеленькие» глазками заблестели. Заказ с полунамека приняли. Правда, народу что-то многовато. Кажется «братки» что-то шумно отмечают. И еще одна большая компания. Нет, эти, уже рассчитываются. Сразу просторнее стало. А вот и «Джеймс Бонд»… правда, засушенный слегка, не тянет на супершпиона, ни фигурой, ни фейсом.
— Евгений Павлович, я в пополаме…
— Зовите меня просто Женя. И я плачу, вопрос закрыт. Слушаю… вернее, для начала нальем водочки. Секундочку… любовь моя, где обещанная селедочка? Кстати, вас ведь зовут?..
Бровки выщипанные к потолку взлетели
— Люба. Откуда вы?..
— Я экстрасенс. Так и где?..
— Ой, сейчас.
— Пулей… А, вот лимончик весьма кстати, чуть-чуть лучок приглушить. Так, Алексей Иванович, за непосредственное знакомство, мимо производственной необходимости.
— Ваше здоровье.
— Алексей Иванович, все же, давайте «на ты». Неловко право, я может в сыновья вам…
— Твое здоровье, Женя.
— Будем.
И так далее, по традиции до третьей, без особых изысков. До перекура.
Иваныч засмолил «Пегас», я «Горбатого».
— Ну, а теперь, я локаторы раструбом. Слушаю вас, Алесей Иванович.
— Вопрос раз. Ты откуда взялся?
— Иваныч… как у тебя с образованием? Давай, еще по одной накатим, чтобы про баб-с начать… и откуда кто.
— Погоди. Я тебя спросил — откуда ты пришел к нам?
— Откуда-откуда, с улицы пришел. Без работы целых три дня был.
— Тебя Графыч, где нашел?
— Через Интернет…
Информация к размышлению – «Графыч», он же, Пантелемон Ефграфович Шалевич (согласитесь, странное сочетание ФИО, какая-то нестыковка), он же, в междусобойчиках «Графиныч». У меня же он проходит, как «Порфирий». Будет еще возможность поближе познакомиться.
— … работу необременительную искал.
— И нашел.
— Что так, мрачновато?
— Так затем тебя и вызвал на разговор, чтобы предупредить…
— А как же насчет некоторых пунктов контракта, о неразглашении и…
— На то и правила, чтобы их нарушать.
— Логично. Ну, и что дальше?
— Ты сам, по жизни кто?
— А хрен его знает. Человек вроде, с руками, ногами и остальными мужескими причиндалами. Не заметно?
— Профессию, я имел в виду?
— Писающий мальчик. Иногда на журнальчик, иногда в собственный стол.
— То есть, человек интеллектуального труда?
— Да, вроде бы…
В это время от «братков» отвалился в нашу сторону один амбал. Сильно уже датый, но еще не до кондиции. К нашему столику подошел, подсел без приглашения и… надо же, трезвым совершенно языком Иванычу выдал.
— Привет «Пастух». Жив пока? Проблем нет? От «Бобра» привет тебе и благодарность.
Иваныч только подбородком недовольно дернул
— Передай «Бобру», что я на пенсии уже год. И в играх не принимаю участия.
— Так и передам. А если чего будет нужно, моргни только, мы уж постараемся уважить, добро помним…
— Не нужно будет.
— Смотри. Ладно, отдыхай, «Пастух», ты заслужил свой отдых. Ты правильный мужик.
— Прощай.
— Все, не буду мешать, с подрастающим поколением калякать. Счастливо.
Только от столика отошел, как его «заштормило», чуть соседний столик не опрокинул…
— Иваныч, ты каким боком?
— Мент я. Мент поганый. Бывший, правда. У этих хаза была на моем участке… старые дела.
— А я думаю, чего же ты меня допрашиваешь? Интересно-то как! Давай еще махнем и продолжим… допрос с пристрастием.
— Больше мне нельзя. Сам пей, если хочешь. Только закусывай лучше, на меня не смотри, я из дома недавно. Обедал.
— Пожалуй. Ну… давай дальше. А шашлык здесь дерьмовый. Пережарили.
— Надо было мне тебя к себе пригласить, да сын с внучкой не дали бы поговорить.
— Я слушаю, товарищ… кем был?
— Участковым. До капитана дотянул только.
— Тоже неплохо. Ну, и…
— Тебе, Графыч объяснил, что к чему?
— Только намекал о необычности…
— Так я и думал.
— А что такое?
— Попал ты, парень. Что-то темное во всем этом есть. Именно на твоем местоположении.
— Я вроде бы не девка, чтобы в «положении…».
— Ты, погоди. Объясню. Ты, как человек грамотный должен разобраться. Моих данных здесь недостаточно. Так что изложу пока одни факты. Где и как накопал – мое дело… — сигарету еще одну закурил, прищурился и начал.
— …Я на этом доме с самого начала. Полтора года уже. Странные вещи твориться стали с год назад. Может раньше, но тогда дом наполовину только был заселен, может, и незаметно это было. Ты в курсе, что седьмой этаж пустует?
— Что с того? Пока не продали.
— И не продадут. Там, наверху что-то знают и молчок. Не будут продавать эти две квартиры.
— Ну, и…
— Теперь смотри. Что-то творится только в твою смену. Не каждый раз… месяца через три-четыре. До тебя трое работали. Значит… первый был Михайлыч, потом Юрка и Леонид. Этот до тебя за неделю уволился.
— Ну, мало ли?
— Не перебивай. Правил запретительных поначалу не было. Так мне Михалыч… мужик был, года на два меня старше, что-то рассказывал. Будто живет там кто, в квартирах этих.
— Так если…
— Я же просил не перебивать. Сам запутаюсь. Я поднимался в свою смену, все закрыто, и жизни никакой не наблюдалось. А вот вызовы из этих квартир были. А после этих вызовов, все трое, через несколько дней увольнялись. Понятно?
— Пока да. Либо их там озолотили под завязку так, что больше работать не надо, либо…
— Ну, молодежь пошла… не дадут до конца ничего…
— Да, слушаю я, слушаю… извини.
— С полгода назад я позвонил Михайловичу, а старуха его мне и говорит, что, мол, повесился он. Словно обушком по голове. А так, нормальный, серьезный мужик был, без закидонов. Пил умеренно.
— Ну…
— Что, ну? Старики вешаются очень редко. Почти никогда, понял? Это напасть либо по юности ранней, незрелой, либо в среднепереходном…
— Вон ты куда? 37-43 – опасный возраст.
— Точно. Статистика такая. Тебе вот сколько?
— Тридцать пять… будет.
— Рано еще.
— Спасибо, утешил.
— Да, я не к тому. Юрка сопляк еще был – 25 лет, недавно из армии.
— Что он, тоже повесился?
— Пропал куда-то. Уехал, исчез одним словом. Может, уже и на свете нет его. Я пробовал искать… ни хрена, никаких концов.
— А этот? Как его? Леонид?
— Стороной узнавал, в запое диком. Ему… сколь же… около сорока пяти, наверно.
— Значит, проскочил.
— Я понимаю, что тебе все это… но носом чую, что что-то не так. Что-то мрачное там, на седьмом творится. В журнал загляни. Там одна страничка выдрана, как раз на тот день.
— А до того?
— Так то еще в прошлом году было. Теперь новый журнал. Не помню, может тоже…
— Думаешь, Графиныч?
— Конечно… или догадывается. Думаю, знает.
— А если прижать?
— Мне внуков кормить еще надо…
— Ясно. Что предлагаешь?
— Что я могу?.. Тебе надо самому думать. Я предупредил. Могу Леньку потрясти, по старым каналам про дом узнать – кто, когда и… в общем, тихо все документы собрать по строительству и фирме-застройщику. На самый край, ствол могу достать, но это, сам понимаешь.
— Иваныч… что-то ты меня зарядил… я еще, пожалуй, приму. Ты как?
— А… плескай.
— Вроде ничего такого и не сообщил, а вот…
— Напряженку чуешь?
— Точно. Не люблю я всякую чертовщину.
— А кто ж ее?..
— Ладно. Приму к сведению твою информацию. Будь здоров.
— И ты тоже… мда… будь.
— Ё… Иваныч, не нагнетай.
Дальше мы «сорвали якоря». И второй графинчик опустошили. А потом третий, для размерности. Все же успели договориться о том, что он мне подкатит в условное место все о «домике» и адресок этого Леньки. Я же решил сам этому Леньке визит сделать, надо же узнать из первых источников, что тебя может ждать.
«Конспирация», кажется, полностью закончилась, потому что Иваныча я буксировал до дома достаточно открыто. Поймали частника и за штуку доехали. Только у его дверей, я сообразил, что ему завтра заступать на «пост», а он в разобранном состоянии. Сам я был тоже на грани вменяемости, но в метро как-то влез.
Пока от метро до дома дорогу «штурмовал», на разные лады бубнил – Жаннет, ты читала Ремарка «Жизнь взаймы»?
До встречи, терпеливый читатель.
