Сынок

Роды были тяжелыми, но она все выдержала, чтобы сейчас держать на руках своего сына. Марта стояла посреди пустой квартиры и с удивлением оглядывалась – как она могла жить в такой пыли? Создавалось впечатление, что здесь никогда не убирались, а она точно помнила, что мыла полы и поливала единственный цветок, стоящий на окне в кухне. Квартира была маленькой – одна комната, кладовка, туалет и кухонька, в которой вечно что-нибудь подгорало. Сейчас, стоя на пороге с ребенком на руках, она поняла, что ее квартира больше никогда не будет пустой.
Марта положила сына на диван и налила ведро воды — нужно было убраться, пока он спит. В ее двухнедельное отсутствие комната заросла грязью и казалась еще меньше, стены давили со всех сторон, а трещина, которая жила в углу потолка, ехидно посмеивалась: никому ты не нужна!
Тряпка лежала на батарее, уже высохшая и почти превратившаяся в такую же пыль, которую была предназначена вытирать. Марта окунула ее в ведро и пошла на кухню. Только здесь был относительный порядок – тарелки аккуратно сложены в стопку, вафельное полотенце висит на вешалке, лишь немытая сковорода в раковине портит весь вид. Две недели назад Марта не успела ее помыть – у нее начались схватки, и она выбежала на улицу, ловить такси. Ребенок должен был родиться в больнице.
Она провела тряпкой по столу и замерла, глядя на цветок — бедное растение совсем засохло. Марта взяла герань за стебель и вытащила из горшка. Комья земли рассыпались по полу, но она не обратила на них никакого внимания. Открыв дверцу под раковиной, чтобы выбросить засохшее растение, она отпрянула – сильный запах гниения ударил ей в ноздри. Мусорное ведро, в котором протухла недоеденная селедка, кричало: неудачница!
— Я больше не неудачница, — сказала ему Марта и с гордостью оглянулась на сына, — и я никогда не буду одна.
Марта выбросила цветок в ведро и стала мыть полы.

Ребенок проснулся через два часа и заплакал. Марта подбежала к нему и стала укачивать, потом пощупала пеленки, но они были сухие.
— Мальчик мой, кушать захотел?
Она расстегнула блузку и дала ребенку грудь, он удовлетворенно зачмокал, и Марта рассмеялась: теперь она самая счастливая на свете.
Когда сын уснул, Марта провела ревизию в холодильнике. Оказалось, что все продукты пропали, и чтобы пообедать ей придется открыть старые консервы. Марта знала, что ей обязательно нужно хорошо питаться, иначе молоко может пропасть, и ее сынок будет голодать. О родах и детях она прочитала все книги, которые нашла, знала, сколько раз в день нужно кормить ребенка, во сколько месяцев он должен научиться ходить и как приучить малыша к горшку. Марте нравились такие книги, и она твердо знала – ее ребенок будет самым лучшим на свете.
Расправившись с консервами, она надела пальто и пошла в магазин. Кинув прощальный взгляд на спавшего на диване сына, она закрыла за собой дверь.

Приветствуя Марту, гудели машины, светофоры моргали зеленым сигналом и птицы пели, предчувствуя скорое наступление тепла. Она шла, неосознанно улыбаясь, и люди удивленно оборачивались ей вслед. От этого становилось еще радостнее и светлее. Витрина «Детского мира» отразила худую тридцатилетнюю женщину с сияющими глазами. Марта не сразу узнала себя – так ее изменил ребенок. Она стала как будто старше и умнее, да, именно так, умнее. Марта улыбнулась своему отражению и открыла дверь. Продавщицы почему-то не было, и Марта залюбовалась миленькими детскими вещичками, почти забыв, зачем пришла. Она купила своему сыну голубые распашонки, памперсы и две погремушки в виде рыбок. Она любила рыбок, но аквариум не покупала – знала, что ей не хватит терпения ухаживать за ним.
Марта прошла в отдел игрушек и остановилась. По книжкам ее сыну сейчас положены яркие погремушки, но на витринах было столько красивых кукол, слонят и солдатиков, что она пожелала, чтобы ее ребенок поскорее вырос, тогда она купит ему весь магазин.
Денег в кошельке почти не осталось. Марта вздохнула и отправилась в продовольственный магазин, чтобы купить что-нибудь и для себя.

Еще за дверью Марта услышала, что ее сынок проснулся и громко плачет, зовя маму.
— Иду-иду, мой хороший, — крикнула она и уронила ключ. В том, что она живет одна был большой минус – ей не с кем было оставить ребенка. Мужа у нее не было, а родители давно умерли, поэтому Марта всегда рассчитывала только на себя.
Наконец, справившись с замком, она вбежала в комнату. Ребенок лежал на полу — он упал с дивана, куда она его положила, и плакал.
— Боже! Бедный мой малыш! Ну, надо же быть такой растяпой! – отругала она себя, подняла ребенка и стала укачивать, а он все плакал и плакал. Марта положила его обратно на диван и закрыла дверь в комнату. Голова болела просто ужасно. И почему он не перестает кричать?! Марта закрыла уши руками и включила в ванной воду, может шум воды окажется громче детских криков?
От голода бурчало в животе. Марта вспомнила, что бросила сумку у порога, когда побежала к своему ребенку. Теперь там было все измазано разбившимися яйцами.
— Неудачница – шумела вода, — и ребенок у тебя неудачный!
Марта выключила воду и пошла к сыну. Она так и не придумала как его назвать. Просто сын. Просто ребенок.
— Ну-ну, не плач, малыш, мама с тобой.
Она укачивала его, пока не заболели руки, но ребенок все не унимался. Она догадалась, что ему надо поменять пеленки. Когда с этим было покончено, сынок, наконец, успокоился и заснул.
Марта легла рядом с ним на диван и задремала.
Снился ей страшный сон, будто она, это вовсе не она, а какое-то растение, и это растение очень хотело есть. Вот ее руки неимоверно удлинились и превратились в стебли, на которых выросли колючки, стебли поползли куда-то вперед, таща Марту за собой. Она оглянулась, но ее ноги тоже были стеблями, толстыми зелеными извивающимися змеями. Марта закричала, но из ее рта вместо криков раздалось змеиное шипение, и язык тотчас превратился в длинный побег, который обвился вокруг ее шеи, постепенно сжимая хватку.
Марта проснулась от собственного крика. Сын спокойно спал рядом, и она, немного успокоившись, пошла на кухню. Было два часа ночи, спать уже почти не хотелось, да и сама мысль о том, что ей может присниться продолжение кошмара, отбивала всякое желание ложиться. Марта взяла с полки первую попавшуюся книгу и открыла в середине.
«- Видите ли, мисс Эйр, хотя мистер Рочестер и навещает нас редко, его приезды всегда неожиданны. Я заметила, что его раздражает, когда он находит все в чехлах и при нем начинается уборка; поэтому я решила, что лучше всего, если комнаты будут постоянно готовы к его приезду.
— Разве мистер Рочестер такой требовательный?
— Нет, не скажу; но у него вкусы и привычки настоящего барина и аристократа, и все в доме должно делаться так, как он привык»
— Все в доме должно делаться так, как он привык, — прочла Марта вслух. Она частенько так делала – открывала любую книгу наугад и читала. Когда-то в детстве бабушка говорила ей, что так можно узнать предостережение своего ангела-хранителя, и если следовать таким советам, все в жизни будет удаваться.
Она осмотрелась – кухня была в порядке, а вот около входной двери все еще лежал пакет с покупками. Она вывалила его содержимое в ванну и начала очищать от прилипшей скорлупы и смывать желток. Подгузники, которые она купила, совершенно испортились. У нее не было денег, чтобы купить целую пачку, поэтому она взяла пять самых дешевых, продающихся без упаковки, а теперь не осталось и их – они впитали воду, и надевать их на ребенка стало бессмысленно.
Марта сгребла их в охапку и выбросила в ведро на кухне. Под раковиной, несмотря на ее усиленную уборку, так и остался запах протухшей селедки. Она села на пол и закрыла глаза руками.
— Я не неудачница, — бормотала она. – У меня все будет хорошо.
Ребенок снова проснулся и заплакал.
— У меня все будет хорошо! – крикнула Марта и пошла к своему сыну.

Утром она посмотрела на свое отражение и расплакалась. Куда подевалась улыбающаяся женщина с блестящими от счастья глазами? Из зеркала на нее смотрело опухшее лицо с черными кругами под глазами, вокруг рта появились морщины. Марта завесила зеркало полотенцем. Как будто в доме кто-то умер, — подумала она и снова расплакалась. Ребенок вторил ей тоненькими всхлипами.

Еще три недели прошли как во сне. Период упаднического настроения сменялся необъяснимыми вспышками радости, а отчаяние – сумасшедшим счастьем. В эти дни она практически ничего не ела, если не считать яблок и помидоров, которые она сумела отмыть от яиц. Глаза еще больше ввалились, на лице мелькала грустная улыбка, попеременно сменявшаяся гримасой отчаяния и ярости. Только сын ее радовал. Несмотря на то, что молоко у нее почти пропало, он быстро рос и становился все тяжелее. Скоро я не смогу его поднять, — думала Марта.
Однажды, когда она пыталась выдавить из своей груди хоть чуть-чуть молока, она почувствовала сильную боль. Отняв сына от груди, Марта засунула указательный палец ему в рот и удивилась, почувствовав прорезавшиеся зубы.
— Разве зубы должны появляться в полтора месяца? – спросила она трещину на потолке.
Положив ребенка на диван, она взяла книгу о младенцах. Ни о каких зубах речи, конечно не было.
— «Рост ребенка увеличивается на 2-3 сантиметра», — прочитала она и посмотрела на сына. Тот лежал на спине, перебирая ручками и ножками, было видно, что ее ребенок подрос, и речь шла не о двух сантиметрах, а о целых пяти – семи.
Это ненормально, — поддакнула трещина на потолке.
— Заткнись, — сказала ей Марта. – Мой ребенок совершенно здоров.
Здоров, — согласилась трещина и засмеялась.

С этого дня Марта стала пристально наблюдать за своим сыном.
— Он вполне обычный ребенок, — убеждала она себя, пытаясь не замечать волосы, которые за ночь выросли на целый сантиметр. – Просто гены. Я же не знаю, кем был его отец.
Марта всегда думала, что выйдет замуж, как все, родит ребенка, и будет жить счастливо, но на самом деле получилось иначе. Она не помнила, как забеременела, и про свое положение узнала только когда обнаружила в кошельке лишние деньги – прокладки ей стали не нужны. Она была образованной девушкой, в свое время окончила швейное училище, где другие работницы все ей рассказали.
Теперь, глядя на своего сына, она пыталась убедить себя, что его отец был великаном, ростом никак не меньше двух метров, поэтому ребенок пошел в отца, поэтому так быстро растет.

Ей все-таки пришлось выйти из дома, чтобы купить продукты. Из витрины «Детского мира» на нее смотрела тощая пожилая старуха. Марта вздохнула, что ж, старуха, так старуха, это она переживет, главное, что у нее теперь есть сын. Она так и не придумала, как назовет его.

Еще через день зубки у сына стали заметно больше, и когда он открывал рот, они влажно блестели между его пухлых губок. Теперь Марта нашла себе новую забаву – расчесывала волосы своего ребенка и вплетала разные бантики.
— Ну и что, что мальчик, — говорила она ему, — зато самый красивый!
Ребенок смеялся и хватал руками расческу.

Ночью Марта проснулась оттого, что ей послышались шаги. Воры, мелькнула в голове мысль, но тут же исчезла – брать у нее было нечего, разве что кто-то позарится на старый холодильник с треснувшей ручкой. Она успокоилась, перевернулась на бок и потянулась, чтобы погладить своего сыночка. Диван был пуст. Не может быть. Она обшарила пространство вокруг себя, но глаз не открывала, ей вдруг стало очень страшно.
Через некоторое время шаги стихли и Марта, дрожа от страха, открыла глаза. Ее сын спал неподалеку, видимо во сне она скатилась к краю дивана и от страха не поняла этого.
Кто же тогда ходил по кухне?

Утром Марта первым делом позавтракала. Сын еще не проснулся и она села рядом с диваном, чтобы как следует его рассмотреть. Да, он подрос, и весил теперь, наверное, килограммов семь, не меньше. Марта снова достала книжку и прочла, что вес ребенка в первые два месяца должен увеличиться на 1,5 килограмма, а ее сын… Она снова посмотрела на спящего мальчика. Так, нужно найти, когда у ребенка должны появиться первые зубы. «Первые, молочные зубы у здорового ребенка обычно начинают прорезываться с возраста 6-8 месяцев».
— Это обычно, – сказала она себе.
— Это у здорового ребенка, — сказала трещина на потолке.
Может, отвезти его к врачу? И что она ему скажет? Что родила ребенка неизвестно от кого, и что ребенок за два месяца вырос на двадцать сантиметров, вместо положенных десяти? Он, скорее, похож на полугодовалого ребенка, чем на младенца, — подумала Марта.
Она отложила книгу в сторону, и посмотрела на своего спящего сына. Он тихонько посапывал, положив сжатую в кулачок руку себе на живот.
— Какой же ты славный, — сказала ему Марта.
Она взяла книгу и выбросила ее в мусорное ведро, а ведро вынесла на свалку, чтобы потом не передумать.

Ночью она проснулась от знакомых уже звуков – кто-то ходил на кухне. Марта медленно открыла глаза, а когда они привыкли к темноте, увидела то, что уже давно ожидала увидеть – на диване, кроме нее, никого не было.

Утром Марта вышла на балкон. Она не стала завтракать, она искала то, что могло бы помочь ей победить страх.
— Вот, это подойдет, — сказала она.
В углу стояла большая картонная коробка из-под телевизора. Сам телевизор она давно продала, а коробка все еще валялась на балконе, собирая пыль и постепенно расползаясь от старости. Марта осмотрела ее со всех сторон – на пару небольших дырок для того, чтобы коробку можно было легко переносить, она не обратила внимания. И как она будет ее закрывать?
Марта порылась в большом ящике, стоявшем на кухне под столом, и нашла широкий скотч.
— То, что надо, — сказала она.
Из ящика также был извлечен старый, судя по всему, неработающий плеер и кассета.
Марта кинула в коробку свою старую кофту и осторожно положила туда ребенка. Мальчик спал и ни о чем не догадывался. Медленно, чтобы его не разбудил резкий звук, она развернула скотч и заклеила коробку со всех сторон, чтобы даже маленькой дырочки не осталось.
Когда она закончила, вставила в плеер кассету и надела наушники.
Пела Пугачева.
Жизнь невозможно повернуть назад…

Ребенок проснулся около девяти. К этому времени Марта сидела на стуле напротив коробки, смотрела в потолок и слушала музыку. Коробка зашаталась, ребенок заплакал, но Марта даже не посмотрела в его сторону. Крик становился все громче и громче, Марта включила плеер на полную громкость и старалась не смотреть на коробку из-под телевизора. Вскоре крик перешел на вой и постепенно стих.
Выпусти меня, — прозвучало у нее в голове.
Марта подпрыгнула на стуле, но с места не сдвинулась.
Выпусти меня! — крикнул незнакомый голос. — Выпусти, иначе пожалеешь!
Но Марта только крепче стиснула зубы и закрыла глаза.
Она чувствовала ногами, как подпрыгивает и дрожит пол, в голове то и дело звучали угрозы и выкрики, оглушительный вой заполнил комнату, и она не выдержала. Встала, вышла на кухню и закрыла за собой дверь.

Если она хотела есть, то пила из-под крана холодную воду. Ни до чего, что было на кухне, она не дотрагивалась — помнила, что шаги ночью слышала именно отсюда. Кассета, которую Марта достала из ящика, была прослушана раз пятьдесят, пока в плеере окончательно не села батарейка, но даже тогда она не вытащила из ушей наушники, надеясь, что хоть так не будет слышать завываний в голове и воплей в соседней комнате.

Через два дня она рискнула выйти из кухни. Дверь в комнату, где стояла коробка от телевизора, все также была закрыта и Марта тихонько, пока ребенок снова не закричал, вышла на улицу.

Вернулась она только через неделю. Марта ходила по городу, пугая ребятишек невнятным бормотанием. Два раза ее чуть не сбила машина, но ей было все равно. Когда она открыла книгу в последний раз, ангел-хранитель сказал ей: у тебя есть еще незаконченное дело, Марта. Выполни все, что должна. И Марта выполняла.
Она ходила по городу, выжидая время, которое должно было все решить. Если она вернется домой, а ребенок будет все еще жив, тогда… Она не знала, что сделает тогда, но была уверена, что в квартиру больше не войдет. Будет жить на свалке, питаясь отходами, но в свою квартиру никогда не вернется. Если ребенок будет еще жив. А если нет, она похоронит его. Похоронит и забудет, что у нее когда-то был сын. Она так и не решила, как назовет его.

Войдя в квартиру, Марта прислушалась. Было тихо, ребенок больше не кричал, не было слышно даже слабого шороха, только ее дыхание
Марта медленно открыла дверь в комнату. Коробка стояла там, где она ее оставила.
— Что ж, — сказала она, — вот и пришло время решительных действий.
Она тихонько подошла к коробке и прислушалась. Мертвая тишина. Марта осторожно посмотрела внутрь, пытаясь разглядеть что-нибудь через окошко, заклеенное толстым слоем прозрачного скотча. Ребенок лежал на дне коробки и не шевелился. Странное дело, подумала Марта, вроде бы и не дышит, а выглядит как живой.
Марта уже не старалась вести себя тихо — ребенок умер, нужно было его достать и похоронить. Она пошла на кухню за ножом, чтобы разрезать скотч и достать тело. Проходя мимо ванной, она задумалась, может, стоило его напоследок обмыть? При жизни, она купала его только один раз – когда принесла из роддома. Тогда она думала, что у нее родился нормальный ребенок. Теперь она просто не знала что думать.
Марта включила воду и смотрела, как ванна наполняется горячей водой, в руках она все еще держала кухонный нож. Пора.

Она разрезала толстый слой скотча и открыла коробку. Ребенок действительно был мертв. Она аккуратно подняла его тельце и понесла в ванну.
Он стал таким легким, — подумала Марта и из глаз покатились слезы.
Она выключила воду и немного постояла рядом с ванной, не решаясь положить тело своего сына на дно. Ребенок был таким хорошеньким, ручки были сжаты в кулачки, глазки закрыты, а на щеках проступали маленькие розовые пятнышки, и она снова заплакала.
Может, не стоит этого делать? – спросила она себя, но по спине пробежался холодок, и она погрузила сына в воду.
И как только бездыханное тело малыша опустилось на самое дно ванны, ребенок вздрогнул и открыл глаза. И Марта закричала.