ДОЛЖЕН

Что нужно мне от жизни? Пустяк, самая малость — покой. Мне нужен покой. Что это: преждевременная старость, болезнь? Возможно. Но сдаётся другое. Кажется — постиг я смысл жизни, и от этого утратил к ней всякий интерес.
Итак: каждый день я творю бессмысленность. План мероприятий по подготовке к зиме, отчёт о командировке, акт списания, докладная записка — изо дня в день, по несколько часов своей, казалось бы, бесценной жизни я убиваю на этот бред. В течении недели создаваемые мной бумаги выкидываются, или ложится в архив, который выкинут чуть позже. А совещания, оперативки, переговоры… Пустые слова. Никому, по большому счёту, это не нужно. Но это – суть моей жизни.
С годами пришло осознание. И захотелось покоя, непричастности, неучастия. Одиночества, невмешательства, забвения. Лежать на диване до пролежней, тупо уставившись в телевизор. Смысла в этом будет не меньше, чем во всей моей предыдущей жизни.
Но вот покоя-то мне не получить. Звонит телефон, надрывается. Отключаю. Тут же начинает биться в истерике мобильник. Отключаю и его. Меня достают по домофону! Остервенело колочу его трубку о стену. Какая ещё хрень может трындеть в моём доме? Откуда-то, через два этажа мне подают сигналы перфоратором: точка-тире-точка, да телевизор продолжает свою неутомимую работу.
Почему меня невозможно отпустить на покой? Да потому, что я ДОЛЖЕН, должен глобально, пожизненно, всеобъёмлюще. Долги мои неоплатны и растут каждую минуту. За газ, свет, воду, отопление, стоки, лифт, за вывоз мусора, места общего пользования, за коллективную антенну, телефон, кабельное и ещё чёрт знает за что — это самое простое.
Более весом мой Гражданский Долг. Государству я должен верность, денег (налоги), законы выполнять, властям подчиняться, на выборы ходить, в случае трудностей – терпеть, а в случае войны – жизнь.
Жене должен денег. Ещё любовь, верность, вынести мусор, отремонтировать всё, дать денег, улыбаться родителям, денег дать. Я должен ей восьмое марта, внимание, сочувствие, восхищение, платье новое и денег дать. На баб других не смотреть, в кино с ней ходить, не пить и денег, денег, денег. Ну и супружеские обязанности никто с меня не снимал.
Родители и сын — те, кому я, действительно, должен, — требуют меньше всех. Но скоро появятся долги перед внуками.
Соседям я должен покой. Друзьям ничего не должен. Они далеко, и это то немногое, о чём я жалею по-настоящему. Зато приятелям и знакомым — кучу всего. А то: дни рождения, болтовня за жизнь, пиво, сочувствие, устроить на работу детей, телефонные звонки, пятьсот до зарплаты, глупости выслушивать и претензии на дружбу.
Богу я должен душу, Дьяволу – тоже. Последний предлагает взамен многое и торгуется. С ним возможен честный договор. Бог, почему-то, считает, что его претензии неоспоримы. Но самое непонятное — кроме души Бог требует любви. Извините, но этого на близких не хватает, а Вы так далеки.
Начальству я должен лояльность, творческий подход, опыт, увеличить продажи, ненормированный график, честность и ещё много чего (должностная инструкция – на четырёх листах). Самое напрягательное – я должен начальству свободу и достоинство. Оно единственное должно деньги мне, но немного и необязательно.
Очередям должен время, автобусам – нервы. Детям — умиление, старикам – сочувствие. Экологии – здоровье. Террористам – страх. Грабителям – деньги, гаишникам – деньги, бесплатному здравоохранению – деньги, бесплатному образованию – ещё какие. Подчинённым – деньги, терпеть, всепрощение, молчание и отпустить пораньше.
Деньгам я должен Совесть, Покой, Здоровье. Этикету – хорошие манеры, общественному мнению – порядочность.
Телевидению… нет, не внимание. Этого ему уже мало. Оно также претендует на мою душу. Чувствуете, с кем конкурирует? И ещё – интеллект. О, интеллект оно отсасывает со страшной силой. И в этом есть грандиозный смысл: на дураков легче вешать долги. В глобальной долговой компании телевидению отводится едва ли не главная роль.
Лежу три дня. Зарос щетиной, и голова скатилась на пол. Лень поднять. Еду поставил около дивана, рядом с ртом и тупею перед телевизором. На меня отупевшего взбираются рекламщики, менеджеры по продажам, ушлые креативные директора и политики. Они ластятся, эпатируют, смешат, подлизываются, врут, — делают всё, чтобы запихнуть в меня свои прокладки и пиво, страховки и предвыборные обещания. Я не реагирую. В конце концов, они звереют и орут на разные голоса: «Жри, жри, скотина, наш порошок. Почему ты его не покупаешь? Звони по нашим телефонам, п-ди бесконечно. Ты должен это делать, должен, должен…» От нестерпимого бремени долгов меня мутит, проглоченное лезет назад и я блюю мылом «давс», единой россией и михаилом ходарковским, солодом и монетизацией льгот.
Но легче не становится. Долги давят на мою проекцию хуже атмосферного столба. Я постиг страшную истину: смысл жизни в этом и заключается — в вечных долгах, в бумажках, убитых годах, в очередях, в блевотине по всем каналам. Это то, для чего мы живём. Это то, почему мы живём. И ничто не изменит положения. Фактом своего рождения мы выдаём кому-то пожизненный вексель. И рассчитаться придётся сполна. Только тогда будет покой… Вечный.