Ты шла…

В высоких, узких зеркалах отражалось небо, облака и увядшие цветы. Они стояли как картины, украшая собой нежно-голубую стену. Картины, художником которых был ветер. Он менял интерьер комнаты с тёплого на суровый, с сумрачного на весёлый, не спрашивая позволения, не обращая внимания на настроение или желания хозяев.

Листья падали и за окном, и в комнате. Листья падали, листья падали… Кружились, танцевали, опускались, замирали и взлетали снова и снова… Аллея, обрамлённая высокими тополями и елями, уходила вдаль. Казалась, что она начинается прямо в этой комнате.

По аллее шла ты. Спешить было некуда. Согреться негде. В комнате, единственной ещё открытой в доме комнате, так же холодно, как и здесь — под кронами засыпающих деревьев. Тишина обволакивала всё вокруг, многократно отражаясь в шуме ветра: в шорохе сухих, скрюченных листьев, в шелесте пожухлой травы, в печальном перезвоне далёкой церквушки.

Ты шла… Вперёд или назад, это не имело никакого значения…
Ты шла… сегодня или вчера, какая разница?

Ветер обвил тебя, взметнул вверх край длинного шарфа и бросил в лицо. Ты смахнула его, как надоедливую мушку, но ветер не унимался и снова погладил им твою щёку.
Он веселился, играл, суетился, кружил вокруг, заискивал, подбрасывал под ноги вычурные, ажурные, красные, охряные, светло-жёлтые и бордовые сувениры, но ты оставалась к ним равнодушна и он, обидевшись, махнул в последний раз огромной еловой веткой и скрылся за высоким холмом в конце аллеи, оставив, наконец, тебя в покое.

Ты шла… Ты очень нравилась сама себе и своему выпестованному одиночеству. Вы так любили друг друга. Ты и твоё одиночество. Твоё одиночество, ты и зеркала, в которых вы отражались так красиво и даже элегантно…

Там – впереди или позади – холм, ветер, лес, поле и я…, но тебе не было до нас никакого дела. Там, куда ты шла, не было ничего. Только ты и твоё одиночество. Только твоё одиночество и ты. Всегда вместе, всегда в обнимку. Вашей любви мог позавидовать каждый…

Высоко на твоей головой, наверное, прощаясь до весны, пропела птица. Ты думала, что она горда и одинока, но она ринулась к ждавшей её стае, затерялась среди друзей и ты отвернулась – она была такая же, как все… Такая же, как все – не такая, как ты…

Ты шла… Тебя обнимали руки. Твои и твоего одиночества. Ты подула на кончики своих пальцев. Ты вскинула глаза вверх. И не увидела там ничего. Кроме своего одиночества. Оно было прекрасно. Тише сна, мягче пуха, спокойней холмов. Оно было только твоим и ничьим больше. Ты не боялась, что кто-то попросит поделиться.

Твоё одиночество не было нужным никому, кроме тебя. Ты не заметишь, когда и сама станешь никому не нужной. Слишком уж оно дорогое. Твоё убивающее всё вокруг, такое прекрасное, тихое, мягкое и спокойное одиночество.

Позволь я попробую отнять его у тебя? Позволь…

Я люблю… Я — твой ветер… Я хочу нарушить эту громкую, страшную тишину.