СВЕТ НА СТУПЕНЬКАХ


СВЕТ НА СТУПЕНЬКАХ

СВЕТ НА СТУПЕНЬКАХ

Действие первое
Слабо освещенная сцена. Обязательно лестница, корявая, неровная, некрасивая, неэстетичная. На верхней площадке
кресло-качалка (пока в полной темноте).
Затем письменный стол, лампа, на столе — образцовый порядок:
пачка белой бумаги, пишущая машинка. Рядом со столом диван.
И еще окно. Его расположение и вид в окне особого значения не играют.
За столом, устало обхватив голову руками и что-то бормоча,
засыпает молодой человек. В ярком свете на кресле-качалке появляется
пожилой холеный человек, в элегантном белом костюме, небрежно и достойно покуривающий трубку.
Пожилой человек (нежно смотрит на молодого человека, а затем негромко начинает говорить).
И все-таки в нем что-то есть… Что-то в нем мне нравится… (Пауза.) Сегодня он принял ужасное решение, и с тех пор я за ним наблюдаю… Да-да, вы можете меня так и назвать «Наблюдающий». А чем, собственно, ужасно его решение? Неизбежностью, господа, именно неизбежностью, я-то знаю. Это он не знает этого, да и не должен знать. Достаточно того, что я знаю, да и многие из вас тоже, конечно, знают… Так вот, сегодня утром он тоже принял решение, что это неизбежно. Он словно почувствовал в себе внутренний взрыв, он понял, что не может больше тратить время и силы неизвестно на что, ну и так далее… Вы представляете, он навел порядок в комнате и на столе.
(Оглядывает комнату.)
С вами так бывает? Вы понимаете? (Пауза.) Вот это вы пальцем в небо.
Он не собрался, как многие из нас раз в году начать новую жизнь. Вглядитесь… Вглядитесь в него и в эту обстановку… Вот. Вот именно… Он даже сегодня смотался на другой конец Москвы за старой бабушкиной пишущей машинкой. Да-да… Теперь-то вы понимаете… (Почти шепотом.) Здесь должно царить творчество… Теперь вам ясно в чем ужас его решения… Мы так и будем его звать — «Начинающий».
Так вот представьте себе, господа: он сел за стол, вставил в машинку чистый лист — и… остолбенел… Он потерял не только уверенность в правильности и неизбежности своего решения, он потерял все свои мысли и слова… Ему казалось… Нет, вы понимаете, господа, ему казалось (посмеиваясь), что у него в голове уже все готово. Он уже радовался нестандартности сцен и колориту диалогов… Казалось — только сядь и напиши… И вот сел… (совсем заговорщическим шепотом) и ни фига! Извиняюсь за выражение… Чистота, пустота — одним словом — полный порядок!.. И все куда-то делось… Вы понимаете, господа? Ну, вы-то уж точно понимаете!

Начинающий заснул, его голова с шумом упала на руки.

Наблюдающий. Эх, бедолага… Ну, ничего, ничего, сейчас он заснет, выключит свое дурацкое воспитание, постоянный самоконтроль, останется только то, что он действительно собой представляет, только самое ценное, честное… Хотя, он, вообще, малый честный… Это мне в нем тоже нравится… Вот-вот, почти готов… Теперь мы с ним, пожалуй, немного поболтаем.

Начинающий (нехотя поднимает голову, медленно и отрешенно озирается и, тихо застонав, подходит к окну, утыкается лбом в стекло. Вдруг резко отворачивается от окна, но не возбужденно, а очень тихо начинает говорить).
Мне всегда раньше это помогало: я прислонялся лбом к холодному стеклу, и словно часть меня уходила в эту темень, она словно ждала меня там, за окном, словно помогала и чувствовала, что со мной происходит… Особенно зимой или поздней осенью, когда в природе затихала вся суета, и она сама словно замирала, прислушиваясь к чему-то далекому, высокому, спрятанному очень глубоко… И я тоже замирал и прислушивался… И вот тогда, из этой глубокой темноты мне начинали являться картины, грезиться звуки, помимо моей воли начинали рождаться тонкие нужные слова, часто сразу прекрасные рифмы.
Словно повинуясь чьей-то воле, я записывал эти слова, рифмы, картины, а иногда мне словно не ведено было этого делать и я засыпал, успокоенный и умиротворенный. А когда просыпался, то понимал — оглядываться нельзя, да это и бесполезно совершенно… Сейчас там занавес, который снова поднимется, когда будет нужно. (Он на минуту задумался, глядя в окно, потом встряхнулся и продолжал.) Нет мне не 16 лет и я не влюблен несчастно и трагично. Нет, мне даже не 18 и не 20… И моя тяга к бумаге длится уже скоро десять лет. Конечно, была и простая юношеская мечтательность и романтичность, и категоричность, и максимализм, и просто влияние обстоятельств… Но многие вещи и сегодня нравятся мне и кажутся неслучайными, а сам я, поверьте, более чем строгий критик.

(Он снова посмотрел в окно, будто искал там что-то или надеялся увидеть. Потом безнадежно махнул рукой.)
Да, я бросал… Да, запрещал себе подходить к окну и брать в руки ручку… Я… Я так измучил себя, у меня появилась цепкая, почти болезненная наблюдательность: я стал прислушиваться к случайно услышанным чужим фразам, следить за людьми в транспорте и на улице… Словно внутри меня сидела сухая и очень жадная губка, которая все впитывала, впитывала, впитывала и требовала еще… Я рисовал сюжеты по чужим глазам и улыбкам, я болел, просто болел этой проницательностью и наблюдательностью… И я сдался. Я снова вернулся к своим привычкам, и мне снова стало легко… Да, легко… Я легко забывался, отдавался этой приходящей ко мне и почти ощутимой власти воображения. Мне было легко… (Вдруг с бешеной силой и злостью стукнул кулаком по стене.) И я не спрашивал себя: на хрена мне это нужно? Почему эта власть воображения выбрала именно меня в свои подчиненные? И почему я, кретин эдакий, с таким удовольствием поддавался всему этому бреду? И, главное — ну на хрена, на хрена мне, МНЕ!., это все нужно?
Тут он поднял глаза на Наблюдавшего. Тот продолжал качаться в кресле,
спокойно покуривая. Все это время он, не меняя позы, лишь изредка
кивал. Казалось, что он все это время скрывает понимающую улыбку,
как врач, слушающий серьезный рассказ больного, но неспособный
скрыть довольство собой за верно поставленный диагноз.

Молодой человек продолжал смотреть на него. Но абсолютно бесстрастно, даже скорее сквозь него.

Наблюдающий (понял, что пауза затянулась и, слегка потянувшись, с изумительно издевательски-участливой интонацией произнес). Ну, что, теперь спросил?
Начинающий, словно опомнившись, кивнул.
Наблюдающий. И что?.. Ну что?..
Начинающий (недоуменно покачав головой и пожав плечами, словно удивляясь тому, что сейчас произносит, сказал). Да… Ничего… НИ-ЧЕ-ГО…
И, почувствовав безумную усталость, присел на диван,
понуро сгорбив плечи. Но тут вдруг оживился Наблюдающий.
Он вдруг решил принять живейшее участие в Начинающем.
Наблюдающий. Постой, постой. А ты у кого, собственно спрашивал-то, а?.. У меня? (Ехидно.) Себя? Да? Ты в себе решил разобраться, да?.. Так ты мне скажи: ты у себя спрашивал ?
Начинающий вяло и безразлично пожал плечами.
Наблюдающий (продолжал). Да ты не хитри, голубчик, не хитри… У себя ты ничего не спрашивал. Ты просто задался этим вопросом и ждешь, чтобы кто-то тебе на него быстренько и понятненько ответил… Да-а… Именно кто-то… А?
Начинающий с надеждой кивнул…
Наблюдающий (все больше возбуждаясь, продолжал). Чтобы кто-то объяснил, да? Кто-то, погладил разнервничавшуюся деточку по голове и успокоил бы, да? Все разложил бы по полочкам? А?.. Нет, ты вот тут в ночи кого ждешь-то с ответом? Нет, ты мне скажи? Что, глас божественный задерживается, да? А без него тебе не по себе как-то, да? Страшновато, да? Чтобы вот явился этакий чистый и светлый образ, выдал бы тебе удостоверение, что, мол, такой-то, такой-то по воле божьей (или чья тебя больше устраивает) выбран носителем великого таланта и обрекается на муки творческие и огромную славу по окончании пути тернистого…
Наблюдавший (сделал вид, что задохнулся от слишком длинной фразы и сам себе сказал). Фу, какая гадость…
Начинающий тем временем продолжал безучастно сидеть, иногда кивая
головой. Казалось, что обидные слова Наблюдающего
его ничуть не задели, а наоборот, лишь добавили безысходной
усталости его и без того сгорбленным плечам.

Наблюдающий (между тем не унимался). Или тебя творческие муки не устраивают, или ты боишься по тернистому пути не дойти до огромной славы?
Начинающий безразлично покачал головой.
Врешь, голубчик, врешь, точно знаю… Этого все боятся и не хотят. И каждый думает: знал бы где упал… Это ведь нормально поставить перед собой какую-то цель и уже потом добиваться ее любыми способами.
Голос Наблюдающего зазвучал с отеческой мягкостью, казалось, что он задался целью любым способом выудить
хотя бы слово у Начинающего.
Тот с некоторым интересом поднял глаза
на Наблюдающего, но все же промолчал.
В голосе Наблюдающего стали появляться
прежние задиристые нотки.
Наблюдающий. Да ты просто боишься, боишься! Поскольку прекрасно понимаешь, что если начнешь, то уже все, конец, ты уже обречен на поиск того совершенства, которое предопределено тебе степенью твоего дарования. Или ты боишься, что твое дарование весьма среднее (а почему все сразу должны быть гениями?) и мук никаких не стоит? Боишься?.. Трудной, дискомфортной жизни, да, одиночества, лишений… Ты боишься…
Начинающий (задумчиво, с расстановкой, явно для того, чтобы Наблюдающий заткнулся, а еще лучше бы отстал, начинает медленно говорить). Да, я боюсь… Но отнюдь не того, в чем ты меня обвиняешь. Хотя, собственно, зачем еще ты взялся на мою голову? И уж зачем я тебя слушаю?.. Я боюсь другого, и это гораздо важнее и серьезнее. По крайней мере для меня… Я ведь не безнадежно глуп, не настолько самонадеян, чтобы в это безумное время ставить свою жизнь на карту таланта и везения. Да, я сейчас говорю о той самой материальной стороне (с иронией) того самого «тернистого пути», которой ты меня пугаешь. Но у меня крепкий тыл — у меня перспективная специальность, и не одна к тому же, я владею английским языком и без труда могу выучить второй, третий, десятый, смогу и еще не одной профессией овладеть… Все это мало занимает мою душу — поэтому и дается достаточно легко…
Он задумался и нервно затеребил пальцами. Между тем на лице Наблюдающего появилось легкое удивление.

Начинающий (продолжал). Я действительно боюсь. Боюсь… Как бы это назвать… Слабости своей, что ли… Неумения… Словом, того, что эти сцены и картины, образы и пейзажи, завораживающие меня в эти счастливые — да, я уже знаю — эти минуты самые счастливые, легкие, мгновенные… Так вот, все это является мне абсолютно законченным, совершенным, а я… Я должен лишь послужить тонким и чутким посредником между ними и бумагой… Иногда очертания и красочность этих видений настолько зыбки и неявны, что я своим воображением и чутьем с трудом их улавливаю… (Распаляясь немного.) Понимаешь, ты?.. Улавливаю с трудом, а я передать их должен. Передать… Описать — это не то слово, понимаешь, именно передать, донести… И это не объяснить, не показать, а именно просто донести увиденное и понятое мною… Просто… (С горькой усмешкой.) Проще некуда, пожалуй… Понимаешь, ты… Словом донести… СЛОВОМ!..
Наблюдающий (про себя). Пожалуй, елки, он слишком серьезен.
Начинающий (с нарастающей безысходной горечью). И понимаю я, что ответственность за это увиденное, почувствованное, понятое, целиком на мне… И страшно мне, что поблекнет все, потеряется… И мои читатели… (Тут он вдруг осекся, почувствовав, что произнес запретное слово, затем быстро оправился и продолжал.) Да не читатели, просто любой другой, ну хоть ты, понял и почувствовал, что я видел, зачем написал, чему удивился, радовался, что открыл, над чем смеялся. Чтобы не было этого: «пьеса учит, дрючит, показывает, указывает, раскрывает, закрывает» и т. д. Понимаешь, чтобы ты задумался о том же…
Наблюдающий (вдруг резко протянул вперед руку и ехидно сказал). Давай… Давай скорее. Прочитаю и скажу — донес или потерял. Ну, давай, давай скорее… (Он нетерпеливо вскочил.)
Начинающий (вздрогнул). Так ведь я… Так ведь нет… Так ведь вот. (Словно оправдываясь.) Я все не знаю… Я… Мне кажется, еще недостаточно вглядывался, вслушивался… Все слова, наверное, не те окажутся. Так ведь… А вдруг все бледно будет, неправильно… Ведь нет еще… Нет, ведь я…
Наблюдающий (вдруг сразу принял скучающий вид и зевнул). Да ты, голубчик, просто лентяй да болтун.

Начинающий (просто задохнулся от обиды). Я?! Я?! Я лентяй и болтун? Да я просто лучше других понимаю, я просто острее все чувствую… Я… Это ведь не просто так, это же ответственно… Ведь я…
Он путался, заметался по комнате в какой-то бессильной ярости.
Наблюдающий (продолжал в том же тоне). Давай, давай, дорогой, еще подожди, лет десять — пятнадцать… Иди, иди, ткнись дурным лбом в окошечко… (Начинает распаляться, кривляется, говорит с таким видом, будто нашел единственное и гениальное решение.) Ты погоди, знаешь, может, инопланетяне какие твоими видениями заинтересуются, поразятся, восхитятся, немедленно прилетят на Землю, дабы понапихать твои образы, сцены, мысли в другие головы человеческие, а ты… Ты все будешь стоять у окна в безысходной нерешительности… (Начинает откровенно передразнивать Начинающего.) Ага, стоять и бормотать… Все как-то… Будто… Ведь я… Я ведь… Так нет… Вот так…
Начинающий (возражает). Лентяй? Я лентяй? Ну, уж нет! Да, я боялся, но я теперь… Я напишу… Я тебе… Я Вам всем такое напишу!..
Хватает лист бумаги, ручку и яростно несется вслед
за Наблюдающим. Оба забегают за занавес.
Затем Начинающий снова появляется за столом,
в той же позе спящего, что и в самом начале.
Наблюдающий качается в кресле и покуривает.
Начинающий медленно просыпается, а Наблюдающий
тихо встает и на цыпочках пробирается к занавесу.
Его кресло начинает погружаться в темноту.
Начинающий (зевает). Сон я какой-то видел… Тяжелый какой-то.. Изматывающий…
Наблюдающий. Знал бы ты, как я устал! (Публике.) Отдыхать, господа, всем отдыхать.
Занавес. Конец первого действия

Действие второе
Появляется Начинающий и решительно садится за стол, придвигает
себе пачку бумаги, берет ручку… Но вдруг снова нерешительно замирает,
так и не смеет поднести ручку к листу бумаги. Украдкой оглядывается
на кресло Наблюдающего, оно пустует. Тогда он облегченно вздыхает
и направляется к окну. Но на полпути он останавливается,
резко разворачивается и возвращается обратно за стол.
Наверху подглядывает Наблюдающий.
Начинающий берет ручку, потом снова откладывает и начинает нервно стучать пальцами по столу. Мучительно трет виски, и снова встает.
Наблюдающий. Ты куда?
Начинающий. На кухню, чайник поставить.
Наблюдающий. Ты только что оттуда.
Начинающий. Да я что-то съел, и теперь меня мучает жажда.
Наблюдающий (с огромным сочувствием). Ах, жажда… (Некоторая пауза.) По-моему, это по-другому называется… То, что тебя мучает…
Начинающий возвращается за стол. Гаснет свет.
Свет снова зажигается. Начинающий продолжает сидеть за столом,
так и не притронувшись к листу бумаги.
На кресле качается Наблюдающий. Начинающий мучительно ерзает на стуле. Якобы случайно роняет пачку
бумаги со стола, вскакивает, начинает собирать. Поднимает глаза
на Наблюдающего, снова садится. Вдруг обрадовано резко вскакивает.
Наблюдающий выражает немой вопрос.
Начинающий. Я совсем забыл… Я обещал на этой неделе обязательно дозвониться.
Наблюдающий (совершенно равнодушно). Сегодня суббота.
Начинающий. Ах, да… (Снова возвращается на свое место.) Все никак не начну… Все как-то…
Наблюдающий (резко). Да я все это «как-то» прекрасно вижу.
Начинающий (почти жалобно). Вся логика потерялась. Несколько сцен вертятся беспорядочно… Может, я еще подумаю и завтра начну, а?
Наблюдающий. Может, ты уже просто начнешь, а? А завтра еще подумаешь и переделаешь, если не понравится, а? Или просто продолжишь, а? А? Ты хоть одно предложение, одно слово напиши, лентяй несчастный.

Начинающий (оживленно). Ну да. А потом уже работать с этими набросками. Потом эти беспорядочные сцены сами соберутся… Ты знаешь, у меня так было со стихами. Как я поначалу мучил себя и их. Я заставлял себя в тот же день доделывать, дорифмовывать, чтобы записать аккуратно в тетрадочку. А потом… Потом как-то само собой стал записывать только то, что приходит — строчку, пару строк, строфу… Случалось, что разные части одного стихотворения находили друг друга через годы… Но это были настоящие находки… (Он задумчиво-мечтательно улыбается, откидывается на спинку стула и поворачивается к Наблюдающему.) Ты знаешь…
Наблюдающий (в бешенстве вскакивает). Знаю, знаю! Я твою жизнь с самого рождения знаю, и за мучениями твоими супертворческими давным-давно наблюдаю. Мать твою!.. Ты начнешь уже работать?!
Начинающий (потягивается и придвигается к столу). Начну, начну… (Начинает быстро строчить, увлекается, начинает улыбаться — одним словом полностью погружается в работу.)
Наблюдающий утирает пот со лба. Гаснет свет. Свет зажигается. Начинающий сидит за столом и увлеченно пишет.
Наблюдающий (тревожно на него поглядывает, поглядывает на часы. Успокаивается, закуривает трубку и очень удовлетворенно кивает публике). Вот так, господа. Вот так… Вы же понимаете.
Снова гаснет свет.
Свет снова зажигается. Начинающий продолжает увлеченно писать. Наблюдающий (тревожно поглядывает то на часы, то на Начинающего, наконец он не выдерживает). Эй, ты чего, присох к стулу, что ли? Сколько можно без отдыха?
Начинающий его не слышит.
Наблюдающий (продолжает). У тебя телефон разрывается… А может, там что-то важное?..
Начинающий (нехотя). Потом, погоди, немного осталось.
Наблюдающий. Ты бы хоть поел, прилег ненадолго… Нельзя же так… Со мной хотя бы поговорил, как там чего, все ли там так?

Начинающий. Ага, сейчас… (Продолжает увлеченно строчить.)
Наблюдающий. Ты бы прочитал, что творишь-то. Может, все не так как-то, может, поблекло все… Может, выбросить все это надо и заново начать.
Начинающий (не отрываясь). Может быть…
Наблюдающий. Ну так чего же ты зря силы тратишь, время? Передохнуть надо, в окно посмотреть, подумать…
Начинающий. Сейчас закончу, тогда буду думать и оценивать… (Немного подумав.) А может, и не буду вовсе… Это уже не моя задача…
Наблюдающий. А что тебе приспичило уж прямо сразу начать и закончить? А?.. Завтра закончишь, или послезавтра, а?
Начинающий (раздраженно кивает). Да, да… (И продолжает увлеченно строчить.)
Наблюдающий. Ты же острее других чувствуешь, понимаешь, как важно додумать, домыслить, прислушаться к себе…
Начинающий (очень раздраженно). Слушай, отстань, а? Дай мне доделать, а? Ну все, начал я уже… Ну так уже не дергай ты меня. Дай закончить, пока идет… Потом будешь цепляться, сколько тебе влезет.
Наблюдающий (иронически-покорно). Конечно, конечно. Только я ведь о тебе забочусь… Вдруг как раз сейчас не так все как-то, вдруг теряется, блекнет все… Выразительность пропадает и логика… Логика теряется…
Начинающий. Если ты не заткнешься, мне придется потерять не только логику, но и полчаса времени… Чтобы заклеить тебе рот пластырем…
Наблюдающий (обиженно). Перцовым?
Начинающий. Вот еще, обычным обойдешься!
Наблюдающий.А чего так много — полчаса, пластырь, что ли, старый?
Начинающий. Нет, рот у тебя слишком большой, да подвижен не в меру.
Наблюдающий. Нет, а ты чего на меня вдруг так взъелся?
Начинающий (умоляюще). Слушай, ну что ты ко мне пристал? Ведь прекрасно знаешь, что если я сейчас не закончу… То… То… Не знаю, когда уже закончу. Остыну, уйдет из души это все… Я и так уже параллельно о другом начинаю думать, легко, думаешь… Сам себя заставляю, а ты мешаешь еще специально… Сейчас доделать все надо, сейчас, пока идет, пока живо, пока дышит. А потом… Потом — да хоть трава не расти… (Пауза.) Все равно мне гораздо легче жить будет… Хотя бы уже без этого…
Наблюдающий (с легкой иронией, но довольно). Ох ты, ох ты… Вот разошелся, скажите, пожалуйста…
Гаснет свет.
Начинающий, не обращая никакого внимания на Наблюдающего,
подходит к лестнице. Достает несколько последних страниц и поднимает голову. На верхней площадке появляется яркое пятно света.
Начинающий (сам себе). Да, это так. Это понятно.
Затем берет несколько первых страниц. Около подножия лестницы появляется второе яркое пятно света.
Начинающий (снова сам себе). Да, и это тоже именно так. (Поднимает голову наверх.) Осталось только… (Чертит рукой прямую линию, соединяющую эти два пятна.) Да, только это и осталось… Всего ничего только и осталось. (Снова повторяет жест, соединяющий эти пятна. Направляется к дивану, оставив рукопись у подножия лестницы. Бормочет себе под нос.) Да-да, только это и осталось.. Только это… Должно, непременно все должно найтись.
Ложится на диван, закрывает рукой глаза. Вспыхивает яркий луч, соединяющий два пятна света на лестнице.
Начинающий резко встает, затем раздумывает и опять ложится.
Снова закрывает глаза рукой, снова вспыхивает так необходимый ему луч
света. Держа руку у лица, словно боясь потерять увиденное, он встает
и направляется к лестнице. Луч исчезает, остаются только два ярких
пятна. Начинающий берет рукопись и, медленно просматривая ее,
поднимается по ступенькам. На первых двух ступеньках появляются пятна
света, ложащиеся на прямую. Следующие несколько ступенек остаются
в темноте. Средние ступеньки освещаются беспорядочно — пятна падают
то левее, то правее. Последние три ступеньки до верхнего яркого пятна
освещаются пятнами, ложащимися на прямую. Начинающий кладет
рукопись на верхнее пятно, бегом спускается вниз и смотрит
на расположение света на ступеньках.

Начинающий (очень сосредоточенно сам себе). Нет не так. Совсем не так… (Снова идет к дивану.) Попробуем сначала или, наоборот, с конца. Попробуем еще раз…
Снова ложится, закрывает глаза рукой… Снова вспыхивает яркий луч.
Начинающий встает, поднимается по лестнице в этом луче света,
доходит до верхнего яркого пятна, берет рукопись. Луч пропадает,
остаются только верхнее и нижнее яркие пятна. Начинающий начинает
спускаться, оставляя за собой листки на ступеньках. Средние ступеньки
освещаются яркими пятнами, между собой хорошо ложащимися
на прямую. Но эта прямая не совпадает с той прямой, которая должна
соединить верхнее и нижнее пятна. Пока Начинающий спускается
вниз, верхнее и нижнее пятно становятся почти незаметными,
а середина светится очень ярко. Начинающий оглядывается и недовольно качает головой.
Наблюдающий (который все это время подглядывает за прогулками Начинающего по лестнице, нетерпеливо). Ну, далось тебе это, прямо, я не знаю. Так, условно, более-менее все соедини — и хорош… Уж, прям, сразу надо безупречно, безукоризненно, сразу до совершенства…
Начинающий (резко перебивает). Пошел вон!!! И убери свое кресло, оно мне работать мешает.
Наблюдающий покорно утаскивает кресло за занавес.
Начинающий (все смотрит на расположение света на ступеньках. Медленно начинает размышлять вслух). А в общем… В общем, наверное, логично. Или то, или это… Все вместе, пожалуй, вряд ли, и не должно быть наверное. Вот только то или это?
Он начинает собирать рукопись, свет на ступеньках постепенно пропадает.
Начинающий (возвращается к дивану, изредка задумчиво повторяя). Или все-таки не так.
Закрывает глаза другой рукой. Теперь ярко освещена средняя часть лестницы, а верхнее и нижнее пятна меньше заметны и меньшего размера.
Начинающий (убирает руку). Нет, сейчас мне надо не так.
Снова повторяет прежнюю картину. Два ярких пятна соединяются по прямой менее яркими.
Да, вот так! В этот раз мне надо именно вот так!
Встает и, поднимаясь наверх, выкладывает рукопись по лестнице. Световая картина соответствует той, которую он видел с дивана. Он садится на пол, закуривает. Из-за занавеса робко выглядывает Наблюдающий.

Начинающий (приветливо кивает Наблюдающему и сам себе удовлетворенно говорит). Да, в этот раз нужно именно так.
Наблюдающий (осмелев). А что, будет еще и другой раз?
Начинающий (улыбаясь). А как же. (Чуть оживляясь.) На эту тему можно еще две пьесы написать — этакий классный триптих получится.
Наблюдающий (ехидно). Если до стола дойдешь.
Начинающий (вздохнув и похлопав его по плечу). А куцы ж я теперь денусь?
Гаснет свет.
Свет зажигается. Начинающий спит на диване, рукопись так и разложена по лестнице. Начинающий просыпается, встает,
подходит к лестнице.
Нерешительно смотрит вверх, затем начинает понуро-сосредоточенно
собирать листочки. Поднимается наверх, нерешительно смотрит вперед за
занавес, делает несколько шагов вперед. Останавливается, оборачивается
назад, оглядывает лестницу, комнату. Из-за занавеса тихо выбегает
Наблюдающий, и внезапно толкает Начинающего в спину,
вперед по направлению к занавесу.
Наблюдающий (давай, давай, смелее). Ты что, опять за свое?
Начинающий (почти с отвращением поглядев на рукопись). Да ну, ерунда все какая-то, глупость. И кому это нужно? Может, не надо, а?
Наблюдающий (продолжая толкать его в спину). Давай, давай, ни пуха…
Начинающий (идет вперед). Ладно, к черту…
Уходят за занавес. На лестнице играют пятна света. Потом
они выстраиваются в ровную слабоосвещенную полосу.
Из-за занавеса появляются Начинающий и Наблюдающий,
последний очень возбужден и оживлен, а первый
еле передвигает ноги от усталости.
Наблюдающий (хлопая Начинающего по плечу). Ну, ты теперь у нас молодец, каково, а?.. То-то, брат. Это все главное один раз пройти, потом уже все как по маслу.
Начинающий все норовит быстрее подойти к лестнице и спуститься вниз, а Наблюдающий его все время останавливает.
Наблюдающий. Да-а, голубчик. Теперь все легче, проще, не так мучительно все, уже, как ни говори, опыт кой-какой имеется, навык…

Начинающий (его перебивает). Да какой может быть опыт, какой навык? Буквы, что ли, писать? Так этому еще в школе учат… Всех, причем. А тут… Тут все другое совсем.
Наблюдающий. Да ладно, будет тебе, эка уж невидаль… Ничего особенного, столько, знаешь, народу кругом творит… Как шишек понабьют чуть-чуть — уже все в писатели, в писатели… Дано, конечно, не каждому, ты ж понимаешь. Но люди, люди-то рвутся, будто делать больше нечего…
Начинающий (с большим пониманием). Вот, вот. (Ивсе норовит начать спускаться.)
Наблюдающий (словно вдруг вспомнив). Да, кстати, все хотел тебя спросить: почему, когда о тебе говорили, у тебя такой отсутствующий вид был? Самый, можно сказать, волнующий, главный, счастливый момент, а ты будто бы в окно уставился, да и весь ушел туда?
Начинающий (наконец начинает спускаться по лестнице и, улыбаясь, отвечает). Так я и был там, за окном. Да-да, «там»… Знаешь, меня часто спрашивали, еще когда я стихами увлекался,— где ты, в каком мире ты на самом деле живешь. И ты знаешь, наверное, чаще я живу «там». Если мне хорошо — «там», если плохо — тоже «там»…
Наблюдающий. А если никак?
Начинающий. То я хочу туда. Жду, когда снова «туда» буду допущен…
Пока он спускается, на ступеньках, словно приветствуя его, начинают играть пятна света.
Наблюдающий (удивленно и растерянно). Но ведь как же… Ведь для чего все это делают… Ведь признание — это главное, чтобы тебя поняли…
Начинающий (согласно оборачивается). Вот что поняли — это да… Это ты в самое яблочко… Но главное не это…
Наблюдающий (язвительно). Ах, ну да. Ты у нас как истинный великий человек счастлив только тогда, когда сам удовлетворен своей работой…
Начинающий (примирительно перебивает). Ну зачем ты опять цепляешься?
Наблюдающий (все более обиженно продолжает). Ты счастлив… Как это… Когда понимаешь, что нашел, что донес, передал, смог, вот ну такой ты молодец…

Начинающий (спокойно перебивает). Да нет, я счастлив, когда еще не знаю, передал или нет… Я счастлив…
Наблюдающий (язвительно, нетерпеливо перебивает). Угу, когда как придурок за этими пятнами по лестнице бегаешь?
Начинающий (кивает). Да, и в это время тоже… Но больше я счастлив, когда только начинаю их видеть… (Он почти спустился, идет к дивану.)
Наблюдающий. Ну да, ну да, что, как увидел пятно — так прямо и распирает от счастья, да?
Начинающий (начиная укладываться). Пожалуй… Потому что я знаю — за ним появятся другие.
Наблюдающий. А если не появятся? Ну вот одно и все — ку-ку, Джузеппе?
Начинающий. Так, значит, оно и должно быть всего одно, и с ним и нужно работать… Понимаешь, я снова буду работать, жить душой на полную катушку.
Наблюдающий (ехидно тычет пальцем в окно). «ТАМ»?
Начинающий (нехотя поднимается, задумчиво смотрит в окно, по сторонам, пожимает плечами и, улыбаясь, говорит). А какая разница где? (И крепко засыпает.)
Наблюдающий (усаживается поудобнее в кресле, закуривает — явно собирается продолжить беседу, поворачивается к Начинающему и с удивлением видит, что тот крепко спит. Он укоризненно-обиженно говорит публике). Вот так, господа… Будто я ему и не нужен вовсе. (Недоуменно разводит руками.) А что делать — опять антракт, господа!
Конец второго действия

Действие третье
Освещена нижняя ступенька лестницы, на ней сидит Начинающий.
По остальным ступенькам беспорядочно бегают световые пятна.
Начинающий что-то сосредоточенно пишет, потом зачеркивает,
потом собирается порвать. Раздумывает, нервно кусает ручку,
потом вдруг облегченно улыбается и снова начинает писать.
На верхней площадке лестницы появляется Наблюдающий,
он явно доволен жизнью, нетерпеливо озирается по сторонам, ждет
или ищет кого-то. Наконец он случайно бросает взгляд вниз, видит
все ту же обстановку, Начинающего и подпрыгивает от удивления.
Наблюдающий. Ну ты даешь, приятель. У тебя что, не бьшо времени получше устроиться, как-то атмосферу себе нормальную создать. А то что это? (Пренебрежительно обводит рукой комнату, лестницу.) Да еще сидишь в самом низу, как в первый раз начинаешь все… Пора уже взрослеть, посолиднее становиться. Эй, ты меня слышишь?
Начинающий вздрагивает, отрывается от листа, кивает Наблюдающему как старому знакомому, продолжает увлеченно и сосредоточенно работать.
Наблюдающий. Что у тебя все не как у людей, прямо не знаю. Начать и в помойке можно работать, а потом-то, потом уже… (Пытается разглядеть, что пишет Начинающий. Садится в кресло.) Ни хрена не видно. Ладно, я тебя тут подожду. Надеюсь, теперь все не так мучительно, сомнительно и долго…
Наблюдающий качается в кресле, Начинающий продолжает писать, потом
встает и подходит к окну, ткнувшись лбом в стекло, задумывается.
Наблюдающий встает, снова пытается разглядеть, что же пишет
Начинающий, но у него опять ничего не получается. Тогда очень нехотя
он начинает спускаться по лестнице, всем своим видом показывая,
как ему тяжел и неприятен каждый шаг.
Наблюдающий (сам себе бормочет под нос). Интересно, конечно, что он там опять задумал. Но идти туда к нему… Как-то мне не по себе… (Останавливается, пытается вглядеться в написанные листочки.) Так тоже ни хрена не видно. Надо совсем к нему, рядом, да как-то… Сам бы, что ли, сказал что-нибудь, а то опять весь в творческом процессе. (Раздраженно громко Начинающему.) Ты, я смотрю, приятель, занят шибко?
Начинающий вздрагивает, отходит от окна, быстро идет к столу, словно боится забыть, и быстро начинает строчить.
Наблюдающий (поняв, что отвечать ему никто не собирается). Ты занят, я смотрю, весь в работе…
Начинающий нехотя отрывается от работы и вопросительно смотрит на Наблюдающего.
Наблюдающий (заискивающе). Так я тебя, пожалуй, отвлекать-то не буду, я в другой раз как-нибудь, да? Когда ты посвободнее…
Начинающий благодарно кивает и снова берется за работу. Наблюдающий
быстро и легко возвращается наверх и садится в кресло.
Начинающий отрывается от работы, просматривает написанное.
Вдруг швыряет все в сторону идет к окну.
Наблюдающий (оченьразочарованно). Э, да это надолго. Да, это очень надолго.
Начинающий удивленно поднимает на него глаза.
Наблюдающий. Что ты, что ты, я все понимаю… Мне, как никому, все ясно… (Поднимается и пытается напустить на себя достойную важность, как в самом начале.) Талант, голубчик, это дело известное… Талант… Это прежде всего (Патетически к публике.) труд, господа…
Начинающий (делает вид, что потрясен его словами). Да ты что?! Только никому больше не говори, это будет наша тайна… (Заговорщически.) Я тебе еще скажу по секрету: талант — это диагноз, если не сказать, что приговор. Да-да, господа, приговор, причем окончательный, и обжалованию он не подлежит… Да пока никто и не жаловался. (Резко перестает дурачиться и говорит нормальным тоном.) Хватит уже, приятель, сказать нам с тобой больше абсолютно нечего, и так уже давно всем все ясно. (Оборачивается к публике.) Да-да, конец, господа, честное слово, конец.
Действительно конец пьесы.

0 комментариев

Добавить комментарий