Бабуля

Бабуля.

На одном крупном заводе Минска случилась такая неприятность: в дни получки отбирали у счастливых, отметивших это знаменательное событие, рабочих честно заработанное. Расследовать наглые грабежи довелось следователю Васину. И очень его раздражали показания потерпевших: все поминали какую-то бабулю, которая мирно подходила, а потом оглоушивала чем-то тяжелым. Когда оглоушенный приходил в сознание, то обнаруживал полное отсутствие каких-либо финансов в карманах.
— Бабуля, — злился Васин. — Понапиваются в получку и бабуль всяких мерещат. Работать невозможно.
Рассказы о бабуле сбивали с толку и Васина и всех в РОВД. А количество грабежей все росло. Наконец, после сигнала с завода об очередном гоп-стопе, были снаряжены туда сразу несколько опергрупп.
И вот ехал Васин в машине вместе с другом Лешей Дяком мимо пустыря, что протянутся вдоль заводского забора.
— Опять бабуля? — язвил Дяк. — Пьянь пролетарская! Кадыки небритые!
Васин во многом с ним соглашался. Все потерпевшие, как один, были нетрезвы.
— О! — сказал вдруг их водитель, показывая на пустырь. — Бабуля!
— А! — выдохнули хором Дяк и Васин.
Бабуля неслась по пустырю как юная лань, высоко задрав клетчатую юбку и лихо перепрыгивая через рытвины. Ее платочек в горошки развевался, а ноги в туфлях были мохнаты и узловаты в икрах.
— Ста-я-ать! — взревели Дяк и Васин, вылетая из машины…
Бабулю повязали.
Божьим одуванчиком прикидывался особо опасный рецидивист (оор) Зубков. А помогал ему в оглоушивании добрый друг — кастет…
— Ну и жлоб в платочке, — покатывались со смеху опера, пока везли Зубкова в РОВД. — Бабуля двухметровая!
Чтоб порадовать сослуживцев, Васин не позволил снимать с оора трогательный платочек «в бубочки» (фраза Дяка) и оформлял его в дежурке долго, чтоб каждый мог подойти, полюбоваться на широкомордого бугая Зубкова. Тот постоянно подтягивал порванную при задержании юбку и переминался с ноги на ногу. Дамские тэпти ему явно жали…