Философия Смерти.

Олег сидел в кресле в позе роденовского мыслителя. Задумчиво уставившись в пол, он размышлял о том, что сегодня узнал. Олег был одновременно ошеломлён, обескуражен и испуган. И даже не от того, кто ему об этом рассказал (хотя это тоже, несомненно, нанесло существенный удар по его психике), а из-за того, о чём именно ему было поведано.
А случилось это так.
Читая сложный философский трактат, Олег, сам того не заметив, заснул, сидя в любимом кресле. Когда же он проснулся, то обнаружил, что не один. Сначала Олегу показалось, что сидящий напротив – какое-то неземное существо, но, стряхнув с себя остатки сна, он увидел, что этот некто обладает вполне человеческой природой.
Это существо напоминало молодого широкоплечего парня спортивного телосложения. Одет он был в помятый балахон цвета хаки с широкой молнией, чёрные джинсы и модные туфли. Гладко выбритое лицо, боксёрский подбородок, коротко остриженные волосы, едва выглядывающие из-под накинутого капюшона, пытливые глубоко-чёрные глаза, пронизывающие своим взглядом…
— Ты – Смерть? – наконец догадавшись, кто перед ним, спросил Олег.
— Ага. – Смерть улыбнулась (или улыбнулся?).
— Странно, — Олег был в замешательстве, — я ожидал, что ты не такая… не такой, — исправился он (обратиться к Смерти, как к женщине, Олег не мог хотя бы из противоречия с тем, что он видит).
— Не какой? – Парень расхохотался. – Не тощая скелетообразная старуха в чёрном саване?
— Ну, в общем-то, да. – Олег смутился. – А кстати, где твоя коса?
Смерть вновь засмеялась.
— Вот, — указала она («Он», — поправил себя Олег) на скалящегося бультерьера, который остервенело рвался с привязи, — чем не коса?
Олег молчал.
— Вы, люди, — продолжила Смерть, — слишком привязаны к стереотипам. Вы прогрессируете, и я тоже. Вы меняетесь, изобретая изощрённые способы убийства себе подобных, и думаете при этом, что я останусь неизменной. Коса – это отголосок аграрных времён, своего рода атавизм. Собачка тоже не ноу-хау, но уж, по крайней мере, удобнее этого примитивного приспособления. Вы даже не осознаёте, что я, во многом, являюсь двигателем прогресса, так как всем своим изобретениям в области вооружения вы обязаны мне, ибо, не будь меня, все они не имели бы ни малейшего смысла. Какой в них прок, если нет Смерти?
— Стало быть, — Олег решил повернуть разговор в интересующее его русло, — моё время истекло?
— Как бы не так, — ухмыльнулась Смерть, — Где ты видел, что бы Смерть разговаривала с тем, кого хочет прибрать?
— ???
— Мне просто захотелось побеседовать с кем-нибудь из смертных. Помнишь, как у Бергмана Смерть играла в шахматы с рыцарем? Вот мне и подумалось, почему бы не поговорить с тобой, ведь забрать тебя я всегда успею…
— То есть ты всё-таки убьёшь меня?
— Рано или поздно. Но не сейчас…
— А когда?
— Не знаю. Да если бы и знал, не сказал бы, ибо нет несчастнее человека, чем тот, кто знает, когда ему суждено умереть.
— Ты хочешь сказать, что кто-то решает за тебя, когда кому-то из людей пора покинуть этот мир?
— Ты о боге? – Смерть поморщилась. – Нет, просто человек умирает тогда, когда он уже исчерпал себя…
— Но…
— Знаю. Иногда кажется, что смерть человека наступила раньше положенного срока, но, поверь, мне виднее, что он уже ничего не может сделать в жизни. Поэтому многие умирают ещё в младенчестве.
— То есть ты – естественный отбор?
— Не совсем. Но в какой-то мере ты прав. Выживают лучшие, в том смысле, что они как-то могут изменить этот мир. Даже если это – лучший ублюдок или подлец.
— Но это же несправедливо!
— Справедливость? Я не знаю такого слова. Я подчиняюсь законам вселенной, где нет места оценочным категориям человека. Что значит «справедливость»? Сколько людей, столько и мнений. Знаешь поговорку: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»?
— Хорошо, но как же быть с постулатом, что всем воздастся по делам их?
— Хм. Религию придумали люди. Хотя фактически так и есть: кто может хоть что-то сделать в этой жизни, живёт дольше, чем тот, кто этого не может…
— Значит, живите, как хотите?
— Да вы и так живёте, кто как захочет! «Законы придуманы для того, чтобы их обходить» — так ведь вы говорите?
Олегу нечего было сказать. Хотя всё его естество противилось подобной истине, где-то в глубине души Олег сознавал, что Смерть права.
— Мне нечего тебе возразить, — сдался Олег.
— Вот, то-то и оно, — кивнула Смерть, — Когда нечем крыть…
— Но я не пойму одного, — произнёс Олег, — Зачем ты мне всё это говоришь?
— Не знаю, — Смерть пожала плечами, — Возможно, мне хочется, что бы ты извлёк из этого урок, ведь зная причину своей смерти, ты, вероятно, сделаешь всё, чтобы мы встретились вновь очень нескоро…
— Ты хочешь сказать, что я буду самосовершенствоваться, «встану на путь истинный»?
— Да, хотя необязательно. В конечном итоге, ты сам можешь не меняться. Просто объясни всё то, что ты от меня узнал, другим людям. Это тоже будет весьма полезно, поэтому я ещё долго не приду за тобой.
— Что ж, я учту это, — сказал Олег.
— Ну, вот и хорошо! Было приятно с тобой побеседовать. – Смерть поднялась из кресла и вышла, таща за собой упирающегося бультерьера.
Олег же ещё долго сидел в раздумьях, так и не решив для себя, стоит ли следовать совету Смерти. Ведь если всё настолько просто, то нужно ли бояться того, что умрёшь? Если даже сама Смерть не так уж страшна? Наверное, нет.
А вот стоит ли быть полезным людям, этим неблагодарным свиньям? Вот над чем следовало поразмыслить. Крепко поразмыслить.
19 февраля – 30 июля 2000 года.