Виталий Антонов
В мансарде у кладбища, интеллигентно выглядящий муж-чина, в поношенной одежде и с неопрятной седой бородой, ввел меня в курс дела:
«Да, он жил здесь, однако я не советую вам притрагиваться хоть к чему-либо. Поймите, любопытство, делает вас совершенно невменяемым. Мы никогда не приходим сюда ночью, и только из-за этой его прихоти, из-за того, что он здесь появляется. Вы знаете, что, на что он готов пойти. То отвратительное общество, в конце концов, заставило нас пойти на это, и мы не знаем, где он похоронен. И нет ничего: ни закона, ни обычая, ни силы, способ-ной повлиять на это общество. Я надеюсь, вы не будете оставать-ся здесь после наступления темноты. И я прошу вас, эту вещицу на столе — вещицу похожую на коробку спичек — оставить в покое. Неизвестно, что это могло бы быть, но полагаю, он использовал ее для своих целей. Я даже избегаю смотреть на нее долго».
Через некоторое время мужчина оставил меня в мансарде. Она была необычайно закопчена, а из обстановки присутствовали лишь самые необходимые вещи, но была опрятна, что говорило, что в ней обитал не житель трущоб. Полки были уставлены тео-логической и классической литературой, а прочие книжные шка-фы содержали магические трактаты – Парацельс, Альберт Вели-кий, Тритемиус, Гермес Тривеликий, Борелиус и несколько на неизвестных мне языках, чьи названия я не смог разобрать. Пла-нировка, была необычайно проста – одна дверь, ведущая в туа-лет, единственный выход через люк в полу, к которому снизу ве-ли грубые, крутые ступени. Окно не походило на стандартные слуховые окна, и черный дуб лучился неимоверной древностью, этот дом принадлежал Старому Миру. Мне казалось, что я знаю. Откровенно говоря где нахожусь, но вспомнить не мог. Опреде-ленно, это не был Баку. Думаю, это был какой-то небольшой го-род.
Маленький предмет на столе притягивал меня. Казалось, что я знаю как он используется, потому я достал карманный фо-нарик, или вещицу наподобие того и нервно попытался его включить. Но вместо белого света, фонарик лучился фиолето-вым, что казалось, еще менее походил на солнечный свет, чем радиоактивные излучения. Я вспомнил, что никогда не считал его обыкновенным фонариком – и ведь фонарик лежал в другом кар-мане.
Становилось темнее и древние крыши и колокольни, если на них смотреть через слуховое окно, выглядели крайне подозри-тельно. Наконец, я собрал всю свою отвагу и расположил ма-ленький предмет на столе напротив книги, а затем осветил его тем особым фиолетовым светом, походившим более на поток града или крохотных фиолетовых частиц, чем на непрерывный поток. Как только частицы ударили по стеклянной поверхности в центре того странного устройства, они, казалось, вызвали треск, подобный шипенью вакуумной трубы, сквозь которую проходит искра. Темная стеклянная поверхность светилась розовым и, ка-залось, нечеткая белая фигура начала формироваться в центре. Тогда я заметил, что я не одинок в комнате — и положил проектор излучения обратно в свой карман.
Но нововошедший не разговаривал – больше того, я не слышал ни единого звука в последующие минуты. Это была пан-томима теней, как если бы наблюдать с огромного расстояния сквозь некую дымку, являющуюся помехой – хотя, с другой сто-роны, нововошедший и все последующие посетители принимали угрожающие формы – огромные, одновременно близкие и дале-кие, следуя некой противоестественной геометрии.
Новоприбывший, облаченный в наряд священника бапти-стской церкви, был среднего роста, худ и темноволос. Ему было, по-видимому, за тридцать, он отличался желтоватым цветом лица и довольно приятными чертами, хотя и с чрезмерно высоким лбом. Его черные волосы были аккуратно подстрижены, и лицо было брито, хотя подбородок уже покрылся синевой. Он носил очки без оправы со стальными дужками. Сложением и маловыра-зительными чертами лица он походил на прочих священников, виденных мною, однако он обладал значительно более высоким лбом и смотрелся заметно интеллигентнее, а также утонченнее и в нем определено скрывалось зло. В текущий момент – освещен-ный тусклым светом масляной лампы – он выглядел нервным, и прежде чем я понял это, он бросил все свои магические книги в очаг у окна (скрытый за неожиданным изгибом стены), которого я ранее не заметил. Огонь поглощал тома с жадностью, разбра-сывая разноцветные искры и испуская неописуемые ароматы, по мере того, как странные, покрытые иероглифами страницы и по-страдавшие от червей переплеты охватывались пламенем. Нако-нец я заметил, что в комнате присутствуют еще люди – серьезные люди в одежде священников, один из которых был епископом. Хотя, я не слышал ничего, я мог видеть, что они вынесли реше-ние необычайной важности для прибывшего первым. Казалось, они его ненавидели и боялись одновременно, и он, казалось, раз-делял их чувства. Его лицо приняло угрюмое выражение, однако я мог видеть, как его правая рука задрожала, когда он попытался ухватиться за спинку кресла. Епископ указал на пустые полки и очаг (где огонь умер среди обуглившейся, не уничтоженной гру-ды), и, казалось, преисполнился необычайным отвращением. Первоприбывший криво усмехнулся и протянул левую руку в направлении маленькой вещицы на столе. Все, похоже, перепу-гались. Вереница священников начала отступать гуськом через люк в полу по ступеням лестницы вниз, оборачиваясь и угрожая жестами, прежде чем исчезнуть. Епископ удалился последним. Первоприбывший подошел к буфету и извлек моток веревки. Поднявшись на кресло, он прикрепил один конец веревки к крю-ку, к центральной балке из черного дуба, и начал делать петлю. Осознав, что он собирается повеситься, я бросился, было, к нему, чтобы отговорить или спасти его. Он заметил меня и прекратил приготовления, глядя на меня с триумфом, что озадачило и обес-покоило меня. Он медленно сошел с кресла и начал плавно дви-гаться в моем направлении, причем на его смуглом, тонкогубом лице появился волчий оскал.
Я почувствовал смертельную опасность и для защиты схва-тил фонарь, как если бы он был оружием. Почему я подумал, что он может помочь мне, я не знаю. Я включил фонарь, направил ему в лицо и увидел, как его желтоватая кожа засветилась сперва фиолетовым, а затем розоватым светом. Его оскал ликования на-чал сменяться выражением глубочайшего ужаса, которое, тем не менее, не вытеснило ликования полностью. Он прекратил дви-гаться по намеченному курсу и затем, замолотив руками по воз-духу, начал шатаясь сдавать назад. Я видел, он направляется к распахнутому люку, и попытался криком предупредить его, од-нако он не услышал меня. В следующий миг он накренился назад и исчез в открытом люке.
Мне было тяжело подходить к лестничной шахте, но когда я сделал это, то внизу на полу мертвое тело отсутствовало. Затем, снизу послышался топот людей, которые поднимались вверх с лампами. Заклинание призрачной тишины было разрушено и я, наконец, смог слышать звуки и видеть фигуры в нормальных, трех измерениях. Что-то, несомненно, привлекло толпу к этому месту. Неужто был шум, что я не расслышал?
Вскоре, двое людей (несомненно, простых сельских жите-лей) увидели меня и остановились парализованные. Один из них громко вскрикнул: «О-хо-хо!.. Неужто? Вновь?».
Тогда все развернулись и испуганно разбежались. Разбежа-лись все, кроме одного. Когда толпа рассеялась, я заметил стоя-щего одиноко с лампой седобородого мужчину, что привел меня сюда. Он смотрел с изумлением, но не казался испуганным. Он начал подниматься по лестнице и, присоединившись ко мне в мансарде, сказал:
«Итак, вы не оставили ту вещь в покое! Но я знал, что так случится, простите меня. Однако вам не следовало позволять ему возвращаться. Вы знаете, что он жаждет. Так уже раз случилось прежде, однако человек перепугался и застрелился. Но не пугай-тесь подобно тому, кого он настиг прежде. Нечто очень странное и ужасное случилось с вами, но это не зашло так далеко, чтобы повредить ваш разум и личность. Если вы продолжите оставаться спокойным и смиритесь с необходимостью предпринять радикальные перемены в вашей жизни, вы сможете наслаждаться миром и пожинать плоды вашего образования. Но вы не сможете жить здесь, и я не думаю, что вы пожелаете вернуться в Баку. Я бы рекомендовал вам отправиться в Россию. Вы обязаны больше не прикасаться к этой вещи. Ничего уже изменить нельзя. Вы сделаете только хуже или призовете кого-либо еще. Вы не так сильно пострадали, как могли бы – но вам необходимо убраться отсюда и держаться подальше. Вам следует благодарить небеса, что это не зашло слишком далеко. Я постараюсь подготовить вас, как только смогу. Произошли определенные изменения в вашей внешности. Он всегда действует так. Но в новой стране вы смо-жете привыкнуть к этому. Вы испытаете шок – хотя вы и не уви-дите ничего отталкивающего».
Меня охватил смертельный ужас, и бородатый мужчина поддерживал меня, ведя в другой конец комнаты к зеркалу, ос-вещая дорогу лампой в свободной руке. И что же я увидал в зер-кале: худого, темноволосого человека, среднего роста, наряжен-ного в наряд священника баптистской церкви. Ему было, по-видимому, за тридцать и под желтоватым лбом чудовищной вы-соты поблескивали очки без оправы со стальными дужками.
То был безмолвный первопришедший, что жёг книги.
А там, где жгут книги, скоро будут жечь и людей.
И весь остаток жизни, внешне я буду тем человеком!
Рассказ Виталия Антонова «Зловещий священник» размещен на моей страничке, как продолжение темы пагубного влияния сект, заполонивших пространство бывшего СССР.
Виталию – 16 лет. Рассказ написан им под впечатлением неприятностей, произошедших с его другом, посещавшим секту.
Парень, слава Богу жив, но по словам Виталия — боится лишний раз выйти из дома.
Не знаю , не знаю , но мне рассказ активно не понравился ! И не потому , что я защитник или противник сект , а потому что это не рассказ , а навязывание своего мнения , и изобилие мыслей-штампов , отражённых в в «невкусных» словах :
» Первоприбывший подошел к буфету и извлек моток веревки. Поднявшись на кресло, он прикрепил один конец веревки к крю-ку, к центральной балке из черного дуба, и начал делать петлю » .
» …поблескивали очки без оправы со стальными дужками.»
» … А там, где жгут книги, скоро будут жечь и людей.»
Но самое главное не в тематике , — писать можно о чём угодно ! — но делать это надо вкусно , а вы пишете так , будто вам приписали бессолевую диэту , и в вашем рассказе нет , ни перца , ни лаврушки , ни прочих необходимых приправ … Запаха литературы в нём нет …
Михаил, это не мой рассказ. Парню — 16 лет. Рассказ он написал под впечатление болезни друга. Лично мне рассказ понравился — захватил и не отпускал до последнего слова. Думаю, что у Виталика есть шансы стать писателем.
Редактор нашего «лит. азербайджана» — Мансур Векилов — очень привередлив, но этот рассказ он все-таки разместил в журнале. Правда в немного отредактированном виде.
Ваши тексты не читала, но обязуюсь прочесть.
Спасибо, с уважением.
Без Вашей увертюры, Марьяна, читать этот рассказ было бы совсем не интересно. В остальном согласен с Лезинским.
Уважаемая Марьяна ! В 16 лет уже должен присутствовать свой незаёмный дух … Можно быть грамотным или не грамотным , можно не обладать умением «строительства » рассказа , можно не знать вообще литературных законов , но отдельные СВОИ строки , просто обязаны пробиваться , — простите за дремучий штамп , — как молодая трава сквозь асфальт !..
Я прочитываю свои рассказы , притчи , анекдоты , а то и целые научно-фантастические повести-романы , и улыбаюсь про себя . Говорю сам себе : КАКАЯ ЛАЖА! Но сквозь эту лажу , независимо от своего собственного сознания , сегодняшным зрением , выхватываю отдельные строки-фразы , за которые мне не стыдно и сегодня .
А писал я их , и в 8-9-10-… лет … В 14 я увидел своё слово напечатанным , — из огромного очерка , который я послал в областную газету , примерно на 300-400 строк , в газете было напечатано 15-20 , не больше …
Я к тому , что свой почерк дан Богом , как говорится , с младых ногтей , а потом — вечная учёба у ЖИЗНИ и осмысление этой жизни , что тоже не у всех получается …
Лично я прошёл суровую школу , но при «соцреализме » , хоть и пытался писать как все , не получилось … То что напечатано в моих очерках , рассказах , книгах , наконец , — жалкий слепок того , что я писал на самом деле … Благо рукописи в их первоначальном виде, сохранились в Севастопольском архиве , в который впервые отнесла моя первая жена Анна , которая житейски была умнее меня … Вот я сейчас и восстанавливаю то , что сохранила — царство ей небесное .
И Сергей Есенин , в своих тринадцать мальчишеских лет , написал строки , которые читал весь ВЗРОСЛЫЙ МИР — «Зацелую до пьяна , Изомну как цвет …»
Желаю успехов вашему «мальчику» !
Михаил! Впервые заглянула на Вашу страничку и …О, Боже!
Мишаня, ну тот что как дитя малое, простите меня, меряется писюньчиками » с Моисеем — это такой…. пожилой мужчина??? Право слово, удивлена. Мне казалось, что Вы либо клон Буратино, либо по крайней мере лет эдак на 50 моложе.
Михаил, мне очень печально осознавать, что Вы, начав писать с 9ти лет,
тусуетесь в иннете и что такого писателя — М. Лизинский в моем окружениии никто не знает..
С Вашим-то стажем сейчас пожалуй , как нашему Анару — ( первому секретарю союза /п Азербайджана, народному писателю СССР) не по иинетам , а по миру со своими регалиями хаживать надо. А Вы тут молодежь обламываете на корню.
И что примечательно — Народный писатель Анар — никогда не позволил бы себе так высказаться по поводу произведения молодого писателя. НИ_КОГ_ДА! Равно как и Чингиз Абдуллаев, И Третьяков, И Мансур Векилов… Они наставники, а не обломщики.
Печально Михаил, очень печально. Пожалуйста, не трогайте больше произведения Виталия — оно замечательное. А то я подумаю, что Вы завидуете его молодости.
Извините, если что не так. Вы вынудили меня это сказать.
С уважением к Вашему преклонному возрасту.
Марина Янаева
Классный выверт, Марьяна! Но Вы, вместо того, чтобы защищать Виталия от Лезинского, помогите ему научиться писать лучше. Что касается чистоты стиля — это возможно сделать. У мальчика есть способности, возможно, талант. Продолжает ли он писать дальше, или это его единственный рассказ?
Ваш мамонт
Дмитрий, о чем Вы говорите? Я сама безгодунеделя, как пробую себя в литеретуре.
Со стихами я кое как еще разобралась, с в прозе я просто не имею права ему что либо советовать. Есть у нас более достойные авторы. Он кстати ходил на мастер-классы к Игорю Реве, но жаль Игорь сейчас от этого дела отказался, ввиду недостатка времени.
Лилия Оз – такая есть у нас еще писательница. То есть – моя писательница, как Майзельс.
Её повесть «Съезд Гурманов» уже год везде обсуждается. Классная вещь. Кстати, хорошо зная Лилю лично, ее семейный дела, ее традиционную ориентацию, очень удивилась, когда прочла ее « голубой »рассказ. И это позволило мне в очередной раз убедиться – совсем не обязательно быть женщиной, мужчиной или голубым, чтобы писать женские, мужские, голубые произведения. Писатель должен уметь войти в любой образ.
Очень люблю Альберто Моравиа. Его чисто женские рассказы. А читая Айрис Мердок, я была уверена, что пишет мужчина.( раньше, теперь то я знаю,)
У Виталика много рассказов. Но стиль уже сложился – не очень любимая мной фэнтэзи с мистическими нотками. Но, возможно потому, что я инфантильна, его рассказы мне доступны. Я их понимаю. Развиваться он будет обязательно. Сейчас поступает в Университет,, а там пойдут и компьютеры, и Интернет, и педагоги.
В общем. Спасибо.
Безгодунедельная Я.
Какой прекрасный расказ. Но мне почему-то кажется, что он сбылся. Судя по последним строчкам, и тому, что Вы пишете сейчас в дискуссиях.
«А там, где жгут книги, скоро будут жечь и людей.
И весь остаток жизни, внешне я буду тем человеком»
Только ли внешне?
Уважаемая Злата!
Рассказ, если Вы заметили, не мой!
А книги, несущие людям не благо, а невежество. Книги, извращающие
вкус человека разумного и тянущие его на тропу регресса — нужно жечь.
Как например модную нынче «Книгу Сатаны»
спасибо за рецу. Я передам Виталию Ваши похвалы.
С уважением
Нет, Марина, нам не понять друг друга. Хотели замечаний «по-элитски»? Пожалуйста. Если публикуете чужую вещь , пишите не просто где-то, гораздо ниже вашего имени, фамилию автора, а уточняйте, что это работа такого-то автора и почему Вы ее печатаете от своего имени, потому что стоит-то МАРИНА ЯНАЕВА.
В остальном. Вы счиатетте себя совершенством и предлагаете жечь книги. Потому что это как раз путь к торжеству зла. У человека длолжен быть выбор. Я считаю, что во мне много недостатков и периодически пытаюсь их исправлять ( жаль, только что я опять ошибоась — подумала, что Вы еще можете БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ и , порядочной, не злой, не категоричной и попыталась с Вами нормально поговорить). Нет, не выйдет.
Потому что Вы взяли на себя роль вселенского судьи. Дай Вам власть и запылают костры инквизиции. Поэтому я оставляю последние строчки НЕ Вашего рассказа без изменений по отношению к Вам.
И у меня предложение. Ну, что будем дальше поливать друг друга грязью? Не выйдет. я больше не участвую. Противно. Так давайте просто не замечатоь друг друга. Вы — Бог. Я — Сатана. я не против. Он лучше, человечней.
«Рассказ Виталия Антонова «Зловещий священник» размещен на моей страничке, как продолжение темы пагубного влияния сект, заполонивших пространство бывшего СССР.
Виталию – 16 лет. Рассказ написан им под впечатлением неприятностей, произошедших с его другом, посещавшим секту.
Парень, слава Богу жив, но по словам Виталия — боится лишний раз выйти из дома»
Это первая рецензия на рассказ. Я дала ее сама, сразу как выставили произведение.
Все остальное, что Вы сказали — Ваше право. Мое право — отстаивать справедливость и
уличать невежество, дабы человеку не регрессировать, а прогрессировать
С уважением