МАРИНА

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА «САД ЖЕЛАНИЙ»

Он закрыл дверь на замок старую раздолбанную дверь своей комнаты.
— От этого звука я уже почти кончаю, – пропела Марина.
Он открыл и ещё раз закрыл, чтобы подразнить подругу.
— Иди же скорей!
Марина полулежала на кровати. Платье было приподнято и открывало круглые колени. Ножки вытянуты, красивые ступни — в одну линию с лодыжками.
Если бы Рустама спросили: «Чем непременно должна обладать женщина, чтобы тебе понравиться?» – он бы, не задумываясь, ответил: «Стройными ногами». Это возбуждало его сразу. Особенно, если бёдра и то, что повыше, были необходимой полноты и формы. С этим у новой подруги Рустама как раз было всё в порядке.
Красива ли Марина, нельзя было сказать определённо. Но несомненно, она была сексапильна, а это посильнее действует на мужчин, чем просто красота. И большую часть этого качества ей придавала улыбка. Откинутая назад голова, большие полуприкрытые глаза, в которых — ожидание, и эта сексапильная улыбка. Хотел бы он, чтобы она улыбалась так только ему. Уж очень откровенно.
Марина уже неделю жила у него. Ей всё-таки объявили, что лишают места в общежитии. И сейчас она занималась тем, что подыскивала себе новое жильё. После практики объезжала знакомых, вместе с Инной, которую тоже погнали, выискивала варианты в дачных посёлках под Мытищами. Пока безуспешно.
Вернувшись из очередной поездки уставшая, она полулежала на кровати. Рустам положил руку на внутреннюю часть её бедра и медленно повёл вверх.
— Замок тебя возбуждает?
— Ну, звук этот. Я после него всегда столько удовольствия получаю от тебя, — зашептала девушка, приникнув губами к его уху. — А ещё одеколон твой.
Любовники очень нравились друг другу. Секс приносил им радость и полное удовлетворение. Знакомство их длилось каких-то три недели. Чувства ещё не потеряли остроту новизны, и в то же время, между ними возникла такая близость и теплота, что они уже не могли долго быть в разлуке. Они с нетерпением ждали каждой встречи, и всё, что предвещало её, вызывало нервный трепет возбуждения. А звук закрывающегося замка был предвестником удовольствия, которую они должны получить в течении ближайшего получаса. И уже один только запах его одеколона, оказывается, приводил её в экстаз. Он потом много раз пользовался этим и, чтобы погасить ссору, или просто вывести её из плохого настроения, приближался к ней так, чтобы она могла почувствовать этот запах. И на всю жизнь Рустам запомнил его название: «L, ORENTAL», Москва – Париж, совместное советско-французское производство, один из первых вестников хлынувшей в последующие годы в страну западной парфюмерии.
«Марина! Мариночка! Откуда взялась ты? Какой ветер пронёс твоё имя сквозь шумный поток событий студенческой жизни, сквозь череду близких и случайных подруг? Кто наградил меня ?» – Так мог думать Рустам. Но не думал он тогда ни о чём. Просто любил молодую женщину, доставлял ей удовольствие и сам блаженствовал.
— Солнышко моё, сладкая моя девочка! – и дальше не так банально. — Ты одна в мире такая хорошая, одна ты меня радуешь. Это для тебя деревья растут, для тебя облака по небу плывут. И я для тебя. Нежно-нежно зацелую, а потом возьму на руки и унесу туда, где счастье.
Говорил так, а сам не понимал ещё, что это и есть счастье: одно из немногих редких его мгновений. Молодость, лето, любовь и свобода сплелись в этот прекрасный венок. Молодость ещё свободна, поскольку не предъявили пока на неё права ни семья, ни работа. И лето свободно: позади нудные занятия и жуткая сессия. И любовь свободна. Ещё вчера никому в отдельности не принадлежавшие, они не спешили расстаться со своей независимостью. Продлится это недолго. И уже завтра, такова жизнь, одна половинка счастья — любовь тихо и незаметно начнёт пожирать другую, такую же бесценную – свободу. И пожрет. И умрут обе. Ну и счастье, конечно, умрёт.
А пока Марина плакала. Плакала как раз от счастья.
— Ну что ты, маленький? Что ты?
— Мне только мама такие слова говорила.
Он обнял её, стал целовать мокрые глаза и щёки, шею, потом, сняв осторожно платье и лифчик, – нежные розовые соски. Марина перестала плакать, закрыла глаза, погрузила пальцы в его нестриженую шевелюру и развратно нараспев прошептала:
— Хочу тебя.
Но прелюдия ещё не закончилась. Рустам несколько раз нежно погладил тёплое влажное место, затем повернул девушку лицом вниз и стал целовать затылок, шею медленно опускаясь всё ниже. Марина застонала. Дойдя до соблазнительной, не тронутой ещё лишними отложениями попки, Рустам с удовольствием впился в неё зубами. Марина взвизгнула. Но Рустам уже двигался дальше. Особое наслаждение ему доставляло целовать её стройные ноги. И он уже знал, что на коленном сгибе, в ямках у неё находится эрогенная зона. Поэтому и целовал это место долго и по-разному, пока Марина не взмолилась:
— Не могу больше, умру сейчас.
Тогда Рустам снял с неё трусики и, чуть-чуть приподняв, медленно вошёл в неё сзади. Они застонали, и поддаваясь нарастающему чувству наслаждения, стали двигаться в едином ритме.

——

В тот день Левчук под предлогом невыносимо плохого самочувствия отпросился у куратора домой пораньше. Весёлый оттого, что не весь день потерян, он приближался к общаге, строя планы совратить Стерхова с Крутовым на поход в кино или видеосалон. На подходе к общежитию он очень удачно встретил Серёгу, и выяснилось, что планы их совпадают. Тот тоже вырвался с практики пораньше именно с такой целью.
Беззаботно миновав вахту, оживлённо беседуя, они несколькими прыжками взбежали на третий этаж и направились в триста двадцать вторую, намереваясь застать там Стерхова. Левчук долго ковырялся в тесном кармане джинсов, выуживая ключ, наконец достал его и открыл дверь. Он влетел на середину комнаты и замер в растерянности. Сзади в него врезался Серёга.
В комнате происходила любовь. Происходила широко и со вкусом. Во всём брала своё: и пара была красивая, и поза вдохновенная, и отдавались любовники друг другу полностью и со страстью. Ничего не видели и не слышали вокруг. И невольных зрителей не заметили. Женька тоже лица девушки разглядеть не успел, но её обнажённое тело возбуждало. Она громко стонала и раскачивала головой. Волосы метались по подушке. Стерхов был в полной красе: смуглое тело, в меру мускулистое, работало как машина. Парни попятились назад. Женька хотел затаиться и понаблюдать. Но действие шло к финалу. Движения на ложе участились, и Рустам вдруг разразился громким криком. Левчук аж присел, вжал голову в плечи, и на полусогнутых выскользнул из комнаты вслед за Крутовым. Осторожно прикрыв за собой дверь, он стал беззвучно вставлять ключ в замочную скважину и озираться по сторонам. Серёга стоял рядом, трепеща от увиденной сцены. Лицо его скривилось в дикой улыбке.
— Живут же люди, — промолвил он.
— И правильно делают, – спокойным тоном произнёс Левчук, прикидываясь безразличным.

———

С Рустамом такого ещё не было. Близость с девушками почти всегда приносила ему удовлетворение. И звуки наслаждения готовы были вырваться из груди, если не сдерживаться. Но на этот раз оргазм, словно электрический ток, прошёл сквозь всё тело и был таким глубоким и полным, что помимо воли Рустам издал дикий вопль, который ещё больше усилил экстаз. Откинувшись на подушку, он долго не мог отдышаться. Успокоившись наконец, повернулся к Марине. Девушка лежала с закрытыми глазами, повернув голову набок. Дальше он сделал то, что тешило его самолюбие, как бы подтверждало мужскую состоятельность — маленький заключительный штрих в удавшемся шедевре. Он приподнял и отпустил руку подруги, и она безжизненно упала на постель. Рустам поцеловал её в губы, очень нежно, как только мог. Марина не шелохнулась.
Кисонька, ты спишь? – Стерхов провёл рукой по разрумянившейся щеке. Никакой реакции. Он читал когда-то, что некоторые женщины, испытав сильный оргазм, могут терять сознание, но, опять-таки, не встречал таких и не слышал ничего подобного от друзей.
— Лапушка, что с тобой? – Рустам стал перебить подругу за плечо. Марина вздохнула, с трудом открыла глаза, улыбнулась (ну что за развратная улыбка?!) и счастливо прошептала:
— Миленький, я впервые почувствовала, что ты мой. Мой!!!