О СУДЬБЕ. ПРЕДНАЧЕРТАННОЙ, ЧТО — ЛИ !
Послал Господь кусочек сыру. Наконец-то вырвался из ада кромешного в Лазаревское, на берег Черного моря. Тишь да гладь, да каждая проходящая… смотрит полуголодными глазами. Короче, стеснения засунь в тепленькое место, выбирай. И начинай работать. Теперь на благо обесточенных родных телес. Ну, а коли так, об чем речь.
На второй день, на танцах при санатории \»Тихий Дон\», уже вминался в мя-ак-кую такую, длинноногую, прыгучую. Гут-тапер-чевую. Как стемнело, приглашение получил в отдельный санаторный номер — молодая женщина оказалась коммерсантшей с перспективами. Не через парадный вход — тогда строго было, вахтеры документы требовали. Через окно на третьем этаже. Сам я всегда в частном секторе норку снимал. С приводом подружки проблема. И тут оказия. Но, не привыкать. Зашел с тыльной стороны здания, засек балкон, с которого пассия платочком помахала. Принялся кумекать, с какого дерева перескочить за перила легче, какой сук отрос посолиднее. Не успела перемешанная со звездами ночная круговерть на землю шмякнуться, облапил нужный ствол и с натугами закачался вверх.
Сук оказался прочным. Скользковатый, расползанный, зато до самого балкона. И пассия за шиворот подхватила. Кувыркались всю спальную часть дня. Про выпивку едва не забыли. Раненько утром пришлось уматывать тем же путем — уборщицы железом загремели.
Так продолжалось несколько дней. Потом женщина призналась, что билет на поезд куплен, пора возвращаться на работу. Жила в Азове, едва сотня километров до моей областной берлоги. Перед отъездом разоткровенничалась, мол, успела привыкнуть, не ведает, что дальше делать. Я ляпнул, чтобы по моем прибытии приезжала ко мне. Дал координаты с обещанием вернуться через неделю. Мол, сам от любви сгораю. И если бы не море…
Она уехала в полдень, а вечером я обхаживал татарку, что ли, не то пермячку. И снова проторенным путем — по дереву. Теперь на пятый этаж, зато на всю кромешную ночь в двуспальной комнатенке. Соседку минутной подружки тоже где-то черти строгали до появления талии.
Не прошло пары дней, на прибрежном бульваре заметил первую пассию, охотничьей собакой обнюхивающей каждого проходящего мужчину. Местного адреса не давал. Мало ли что. Наблюдать пришлось тоже пару дней, меняя места купания. Пассия пропала, как возникла. Красивая, дрянь, в джинсах в обтяжку, в кофейной кофточке навыпуск. Под загар. Да кто бы сомневался, что южанки не в сто очков! Это северянки…Но телеса, чтобы не ржавели, ублажать необходимо в полную прыть и постоянно.
Отпуск закончился быстрее быстрого. Приехал домой, в ящике несколько писем. Все от лазаревской нее. Сомнения в душу закрались. Нормальная ли? Говорила, что в Польшу, в Турцию, в другие страны мотается. По челночным делам чуть не в Пакистан заоблачный. Магазин открыла, второй собирается. Когда деньжата появятся, уедет в одну из развитых стран. Здесь, мол, лишь стартовая площадка.
Вечером звонок. И долгий неприятный разговор. Ни деньги большие, ни перспективы меня не интересовали. Да хоть в Америку. Не мешали бы делом заниматься — рисовать на чем угодно и где угодно недоразвитыми мыслями. И еще одно. Она моложе на пятнадцать лет. Красивая бизнесвуменша. Пусть ищет красавца в круге своем.
Ушла. Заплаканная, сгорбленная. Длинноногие, когда горбатятся, такие нескладные.
Через год недалеко от дома иду по краю тротуара. После очередной попойки голова раскалывается. По проспекту движение автомашин сумасшедшее. Гарь, вонь. Как назло, рядом поросячий визг тормозов. Морду перекосил, сплюнул и подался к пивной, к какой путь держал. Сквозь паутину мыслей слышу, вроде меня зовут. Осторожно оглянулся — красавица дверцей \»Лэндровера\» щелкнула, ко мне направилась. Походка раскованная. Туфельки фирмовые джинсы в обтяжку, кофточка под цвет лица — кофейная. Морской загар от липовых за версту отличишь. На этот год у меня об отдыхе мысля не проклюнулась. Но о пагубной привычке задумываться начал. Короче, напротив остановилась. Леди Макбет Вестминстерского уезда. Рука в кармане, на пальце другой ключ с массивным брелком крутится. Знакомая до чертиков, а вспомнить не могу. Она усмешкой сочувствия каасовские губы расклеила, спросила, мол, бабки имеются? Я по худой ляжке похлопал, улыбку скорчил, типа, одна греметь не будет. А две гремят не так. Она, садись, мол, подкину. Я показываю, да вот, рядом. Не пойдешь? Нет, уже пришел. Дошел, спрашивает? Киваю. Вижу, слеза на реснице блеснула. До сих пор, говорит, не могу забыть. Ба-атюшки светы, радость какая. А я вот вспомнить не в состоянии. Да, да, соглашается. Быстренько черкнула на бумажке и с баксами мне в руку. Круто повернулась к машине. Стою как оплеванный. За нищего, что ли, приняли? Скомкал вложение и хвать об дорогу. Подался к пивной, злой как собака. Мимо \»Лэндровер\» неслышно пропел. В тот момент он мне сто лет не снился.
Теперь хотел бы иногда, чтобы приснился, да поезд ушел.
ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС .
Что это такое, почему звучит, и как относиться к внутреннему голосу, с уверенностью никто сказать ничего не может. Но все знают, он существует. Я тоже сталкивался с явлением, когда настойчиво внушалось, что делать нужно вот так, а не иначе. Поступал же наоборот. Сколько от настырного упрямства потеряно денег, морального удовлетворения, жизненно важных выгод, не хватит цифр сосчитать. Из набора глупостей приведу один пример, касающийся материального благополучия.
Вдруг мне, нищему литератору, выпала удача заработать на спекуляции ваучерами. Закрутились шальные дни, когда деревянные таскал мешками, а пропивал с друзьями кузовами. Пагубная привычка привела к тому, что в предпоследний день ваучеризации страны остался без денег, но со ста семьюдесятью ваучерами в кармане. Скупщики куда-то подевались. С \»чувакерами\» больше никто связываться не хотел. И подвернулся корешок, предложивший вложить ценные бумаги в инвестиционный фонд. Мол, все будет надежда. Мы подались в контору. Из огромного списка ОАО, ЗАО и другой хренатени выбрали \»Газпром\» с \»Норильским никелем\». Не желавший так неуклюже расставаться с мечтой о быстром обогащении, о прощании с живыми деньгами, я решил вложить в развитие газовой промышленности десять ваучеров, в производство никеля — пять. Остальные фантики попытаться пристроить скупщикам, теперь уже по любой цене. Начал заполнять ведомость. И тут внутренний голос завопил, мол, вложи все ваучеры в \»Газпром\». Не прогадаешь. На каждую бумагу предлагается по девятьсот акций. В самой Москве, в других городах, по десять акций, а здесь девятьсот. Думай! Бабки прогудел, остался гол как сокол. Ребята на \»мерсах\» рассекают, магазины пооткрывали, некоторые в загранку свалили, а ты как был дурбалаем, так им и остался. С трудами неоконченными. Какой от писанины толк! Гнусь непотребная.
С трудом отвязавшись от внушения, я поступил так, как задумал первоначально. Взамен бумаг мы получили квиточки в виде узеньких записочек. Товарищ вложил ваучеры до единого. Помню, еще усмехнулся на его душевную простоту. Вернулись на рынок. Богатство по сходной цене я сплавить успел. И ушел с доходного места, с чем приходил.
Прошло три года. Акции \»Газпрома\» поднялись в цене до десяти рублей за одну. Доллар тогда стоил шесть рублей. Я стал обладателем пятнадцати тысяч баксов. Трехкомнатную квартиру в центре, \»сталинку\», можно было купить за десять тысяч баксов, почти новый трехсотый \»мерс\» пригнать из Германии за три штуки. И снова внутренний голос принялся внушать, чтобы поскорее сдал акции, а на деньги купил доллары. Отмахнулся опять по причине неуверенности в себе, в ненадежной работе что государственных, что коммерческих банков. Негде хранить, некому доверить. Через несколько месяцев доллар подпрыгнул вверх в пять раз, акции \»Газпрома\» упали вниз в десять. Теперь за одну акцию давали меньше рубля, зато за доллар отваливали тридцать деревянных. Если бы поступил по подсказке голоса, стал бы владельцем фабрик, заводов, больших пароходов. Почему? Потому что если пятнадцать тысяч долларов умножить на тридцать рублей, то получится четыреста пятьдесят тысяч деревянных. Или четыреста пятьдесят тысяч акций \»Газпрома\». Но я ко всему умудрился попасть в крупную переделку и часть акций пришлось сдать. За бесценок. Снова сумел подняться, заработать энную сумму. Назойливый внутренний голос посоветовал вложить деньги в акции, хотя бы вернуть утраченное. В который раз отмахнувшись от жужжания в голове, я положил копейки на сберкнижку. Их немедленно и благополучно схавала инфляция.
Сейчас одна акция \»Газпрома\» стоит за семьдесят рублей.
Я вот о чем хочу поведать. Деньги — хрен с ними — дело наживное. Жалко, конечно. Да не так. Почему я такой упертый!
Ко мне приходил Иисус Христос. Сломал о колено меч, бросил обе половинки под правую руку. Наяву это было… Или как наяву. А в Бога я не очень-то верю.
P.S. Кстати, тот товарищ, что со мной вкладывал ваучеры в \»Газпром\», теперь кум королю, сват министру. При встречах может и руки не подать.
