На отдыхе

Эту историю мне рассказал один мой приятель. Он никогда не обманывал меня, и всегда представлял для меня образец человека – простодушный, наивный, такой несовременный в наши дни. Таким он остался и теперь – я часто вижу его. Его рассказ чем-то задел меня, сам не знаю – почему; вскоре после нашего разговора я записал его, не изменив ни слова. Вот он, этот рассказ.
«Это случилось несколько лет назад, когда мне только исполнилось 25 – самое приятное время в жизни, с одной стороны. Правда, вот с другой… Было самое начало лето, наверное, середина июня. Погода в тот год не радовала – лето начиналось с дождей и холодов, но постепенно наступила жара, да такая, какой не было уже несколько лет. Она сводила с ума, и нигде от нее не было спасения. Но, неважно…
В те дни я приехал отдыхать в один санаторий. Такой, самый невзрачный — из тех, что доживают свой век, оказавшись без хозяина (какого-нибудь разорившегося завода), постепенно разрушаются и, наконец, окончательно закрываются. Не знаю уж, как меня в него занесло, скорее всего – случайно купил путевку, не наведя справок. В то время у меня был такой период…как — бы это объяснить… какой-то апатии что – ли. Всё, из того, что я знал, мне надоело; да и все мои знакомые тоже. В общем, у меня был типичный сплин.
Признаться, в то время я писал время от времени какие-то рассказы, казавшиеся мне преисполненными литературных достоинств; пробовал писать и стихи, но ничего из этого не вышло. В санаторий я тоже приехал, обдумывая план рассказа для литературного конкурса, объявленного на одном из сайтов Интернета. До этого я уже успел много раз поучаствовать в подобных конкурсах, но, разумеется, нигде не добивался успеха. Это задевало мое молодое самолюбие и вот, наконец, я твердо решил, что этот конкурс будет последним, в котором я буду участвовать. «Или пан, или пропал», — думал я, заранее уже ни на что не надеясь в глубине души. Внешние обстоятельства жизни способствовали росту моей меланхолии – незадолго до этого меня выгнали с очередной работы по причине того, что я «не справлялся». В большом городе, где я работал по специальности «менеджер по работе с клиентами», очень высока конкуренция за хорошие вакансии, и где мне было тягаться с этими хищными «акулами капитализма». В общем, в тот момент у меня не было ни работы, ни семьи (за исключением, конечно, родителей), ни, самое главное – желания что-то делать. В таком состоянии я и приехал в этот санаторий.
Это было такое типично «совковое» место, со всеми атавизмами и привычками, доставшимися ему от советской жизни. Да и люди, отдыхавшие в нем, казалось, тоже были теми же гражданами СССР, доставшимися санаторию в наследство от советского строя – все эти заслуженные пенсионерки, мамаши с дочерьми, спортивного вида старички. Больше всего меня раздражало их дружелюбие, готовность моментально поддержать любую тему в разговоре — все это казалось мне показным и натянутым, что было особенно противно моим расстроенным нервам.
Я сторонился всех этих вечных обитателей профилакториев и лечебниц, стараясь скорее закончить мое временное соседство с ними. Днем я обычно гулял по сосновому лесу, окружавшему санаторий. В нем было тихо и спокойно, вокруг чистый воздух, к тому же тень от деревьев хоть немного спасала меня от невыносимой жары этого лета. Чтобы не встречаться с дружелюбными негодяями я забирался глубже в чащу, где тропинка почти терялась в зарослях крапивы и чертополоха, а лес казался таким дремучим, что иногда я начинал бояться, что заблужусь. Прогуливаясь, я думал обычно над сюжетом нового рассказа, но ничего интересного мне в голову не приходило. Постоянно в голову лезли какие-то избитые темы про бандитов, ментов и прочих «героев» нашего времени, но я понимал, что ничего интересного из этого у меня не выйдет.
На третий день моего пребывания в санатории, днем, как обычно, я прогуливался по сосняку. Идя по незнакомой мне тропинке, я забрался в самую чащу, и уже хотел повернуть назад, но тут вдруг вышел на какую-то поляну. На ней росло несколько сосен, под одной из которых стояла простая деревянная скамейка. На скамейке же сидела девушка – простая и некрасивая, как мне сначала показалось. Впрочем, подойдя к ней, я несколько изменил свое мнение – она была красива, но красота ее не бросалась в глаза, а была такой застенчивой, неяркой, заметить которую можно было не сразу. Длинные русые волосы ее свободно падали на плечи, оттеняя лицо, которое было… как — бы это сказать….ласковым что — ли. Похожее на лица русских женщин, как их изображали передвижники.
Я подошел к ней, почему-то смущаясь, и когда хотел ее спросить о дороге, вдруг закашлялся. Впрочем, этот кашель тут же прошел, и я спросил девушку, в какую сторону ближе идти к санаторию. Она показала мне дорогу и замолчала, но я уже сел на скамейку, чтобы познакомиться с ней. Забыл сказать, что голос ее оказался очень приятным на слух – такой звонкий и, в то же время, грудной и душевный. Мы разговорились, она оказалась хорошим собеседником, и постепенно я узнал о ней почти все, что можно узнать при первом знакомстве. Звали ее Ольга, ей было 22 года, и отдыхала она в том же санатории, что и я. Этим летом моя новая знакомая закончила университет по специальности «биология», но пока не нашла постоянную работу. О себе я говорил мало, не вдаваясь в подробности; она же, наоборот, постоянно сбивалась на какие-то нелепые, но трогательные детали, уходя от темы разговора; впрочем, мне это даже нравилось. Я спросил ее – как она оказалась в таком глухом месте, где я нашел ее, и она ответила, что ей не нравится все это общество, с которым постоянно приходится сталкиваться в нашем оздоровительном учреждении, поэтому она предпочла держаться от него подальше. Мне было приятно оттого, что наши мысли двигались в одном направлении, и мы вместе посмеялись над этим совпадением.
Провожая ее назад в санаторий, я почему-то всю дорогу молчал; впрочем, она тоже была в какой-то задумчивости. Я заметил, что ее постоянно терзает какая-то грусть, так что даже в минуты, когда она весело смеялась над моими шутками, ее глаза оставались серьезными – я не знал, чем это объяснить. Около санатория мы расстались с ней и разошлись по своим корпусам, но я узнал, где она живет. На мой осторожный вопрос, она ответила, что живет одна, но как-то с неохотой. Впрочем, я не обратил на это внимания.
Сидя вечером в своем номере, я думал об этой встрече. Ольга мне понравилась, но что-то в ее поведении меня смущало, и я никак не мог понять — что именно. В конце концов, я отнес это сомнение на счет моих расстроенных нервов, и решил, что ничто не мешает мне завести роман с этой привлекательной девушкой. Так я и поступил.
Наши отношения очень скоро стали близкими, не в пошлом смысле этого слова, а в том, который в него вкладывали наши писатели-классики. Теперь мы встречались около санатория каждый день и шли гулять, рассказывая друг другу все свои новости, случившиеся за время, прошедшее с последней встречи. Нам было хорошо и спокойно вместе, и хотя я не идеализировал Ольгу, но как же давно я не испытывал таких радостных и светлых чувств! Естественно, такое братское общение не могло продолжаться долго, по крайней мере — с моей стороны, но что-то в поведении Ольги постоянно смущало меня, не давало сделать решительный шаг навстречу. В конце концов, я чертыхался про себя и шел дальше, сыпля шутками и остроумными, как я думал, замечаниями по поводу всего, попадавшегося на глаза.
Наконец, в один из дней, незадолго до отъезда, я все — же окончательно решился добиться перехода наших отношений в более осязаемые формы. Я напряг фантазию, чтобы создать романтический настрой, но единственное, что смог придумать – это спрятать бутылку шампанского и пару стаканов в дупло одного из деревьев, растущих на той поляне, где мы встретились с Ольгой в первый раз. Как мне казалось, этот эффектный прием с шампанским на заросшей лужайке в глухом лесу, произведет неизгладимый эффект на мою спутницу.
Вечером я предложил прогуляться к этому месту, где мы в последнее время почему-то почти не бывали; Ольга согласилась, и мы с ней неспешно направились туда. Все произошло, как я и задумал: когда мы пришли на поляну, Ольга села отдохнуть на скамейку, а я незаметно извлек эту самую бутылку шампанского и стал ее торжественно открывать, говоря при этом какие-то невероятные банальности, которые всегда лезут в голову в таких случаях. Моя спутница, надо заметить, не была удивлена таким поворотом событий, и не пыталась притворно протестовать, как это происходит обычно. Но затем…
Когда мы выпили все шампанское, и я успел признаться (впрочем, вполне искренно) в своей глубочайшей симпатии к моей подруге, произошло что-то странное. Я попытался поцеловать ее, но неожиданно Ольга вскочила и отбежала от меня. Еще больше я удивился, когда она вдруг стала плакать вполне натуральными слезами. Я оторопел, но быстро пришел в себя и подошел к ней. Удивленный всем произошедшим, я стал успокаивать ее как мог, но это было непросто. Наконец, кое-как мне удалось это сделать, и она перестала плакать.
Я спросил ее, что случилось, в чем я провинился, но она молчала, лишь изредка всхлипывая. Это продолжалось довольно долго: я говорил ей самые нежные слова, гладил ее волосы, целовал ей руки; пока, наконец, она не произнесла следующее.
«Прости меня…прости, что не сказала тебе сразу…Понимаешь, дело вовсе не в тебе…Просто….просто у меня…ну… я болею СПИДом»,- после этого она снова стала плакать. Я стал успокаивать ее, говорить, что все нормально, все будет хорошо, но сам я – сам я был просто ошарашен. Никогда раньше я не сталкивался вблизи с этой заразой, и вот теперь, в такой ситуации…Я был растроган, мне стало очень жаль ее – такую молодую и красивую, жившую с постоянным ощущением смерти. Но что я мог сделать?
Назад мы шли молча. Да и разве о чем-то можно было говорить после такого признания… В тот вечер я… Впрочем, не хочу говорить про тот вечер. Больше мы с ней не гуляли, она сама меня об этом попросила. Я еще несколько раз видел ее случайно, среди обедающих в столовой, но не смог подойти к ней. Вскоре закончилось мое время пребывания в этом санатории, и я уехал оттуда… Уехал с каким-то облегчением на душе, словно с нее свалился камень. Я не брал никаких координат у Ольги, да, я думаю, она бы и не дала их.
Честно говоря, еще долго я не мог забыть наших встреч, прогулок в лесу, этих тихих, задушевных разговоров. Подумать только, я находился на краю гибели, и если б она не сказала мне об этом… А ведь она могла это сделать. Я был ей благодарен, за то, что она подарила мне жизнь. Второй раз на этом свете.
Рассказ я тогда так и не написал – решил, что писателя из меня все-таки не выйдет. Потом стал работать в рекламном агентстве, жизнь понемногу наладилась. Вот… И все-таки иногда я вспоминаю Ольгу…этот быстротечный роман… да и не роман даже. Почему-то мне кажется, что тогда у меня и было счастье – единственный раз в жизни. А я потерял его – так легко и просто… Но что я мог сделать?».
Вот и все, что мне рассказал тогда приятель. Я верю ему – такая история вполне могла случиться с каждым из нас. И все же, что-то меня задело в ней… Не знаю, как это объяснить. Наверное, мы все обречены терять свое счастье, не замечая этого. И единственное, что есть в нашей жизни – это расставание, когда испытываешь щемящее чувство сладкой боли и горечи. Расставание, после которого идет дождь, очищающий нас и наши души…
Сам не знаю, зачем записал этот рассказ.