ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

Она, легкая, призрачная, сидела рядом с Ним, понурив голову. Озорной ветерок обнимал ее, проходил сквозь нее, но она была неподвижна, как марево над спящим озером. Она сидела рядом с Ним… Оплакивала ли?! Может… Ей было жаль покидать Его, было трудно прощаться с этой мучительной, но дорогой, жизнью…
Самой обычной грязной весной в самое обычное воскресенье самая обычная «скорая помощь» подъехала к зданиям № 15 и № 17 по улице N. Из машины выбежало несколько мужчин в белых и не совсем белых халатах, оглядевшись по сторонам, вытащили из «скорой» сверток внушительных размеров. Один из медбратьев постелил под раскидистым лысым деревом куски картона – отходы ближайшего магазина, куда и сбросили «подарок».
Машина резко сорвалась с места, куски липкой грязи разлетелись по сторонам, и скрылась в Небытие.
Она сидела рядом с Ним и листала летопись жизни…
Детство, юность – это самое нежное счастье… Женщина ласково обнимает хрупкого мальчика с огромными сливовыми глазами. Подходит мужчина, отец, берет ребенка и подбрасывает в воздух. Алик смеется, заливается, как колокольчик. Мать и отец тоже смеются. Самые яркие впечатления жизни!
Первый прыщик на носу и первая любовь. Застенчивые взгляды из под длинных черных ресниц. Робкое молчание и кусание губ.
Зрелость… Женитьба на школьной красавице, первенец, красный и пищящий, за ним второй… Дальше Карабах, кровавые слезы потерь, сила духа и соль на губах: «За родную землю!» Потом смерть после ада… Именно Смерть (когда на глазах умирают друзья, один за другим, как солдатики, но не в детской игре, а ты один остаешься… ) Терзания совести азатамартика*: «Почему именно Я?» Подросшие дети – огоньки в мрачном окне. Кажется, ожил, сыновья радовали успехами в институте… Потом гнездо опустело: уехали мальчики российскую столицу покорять… И началось… «Катись ты к чертовой бабушке,- визги жены.- Достало твое самолечение «психологических травм». Сумка с жалким тряпьишком и бутылка полетели вослед Алику. Жена поставила железную дверь с новыми замками и «Good bye, Armenia!», скрылась в неизвестном направлении… Хотя… почему в неизвестном?! Она всегда мечтала пожить заграницей – семья мешала, а сейчас…
Тяжела жизнь бомжа, особенно зимой в неотапливаемом городе. Вот в Москве – это другое дело, там вокзалы, подъезды и мать-теплотрасса – спасение. Спал бывший азатамартик в ледяной сказке парков, где и отморозил ноги… Около семи месяцев находился в Ожоговом центере после ампутации ног, а потом его перевели в другую больницу, на его место кинули еще одного калеку… Другой больницей называлась скамейка возле больницы, так как свободных мест не оказалось. Просидел-прополулежал Алик на оной немало выматвающих часов, тело болело от несостоятельности, кости ныли от холода, душа болела от мучительной ненужности… К вечеру одна из медсестер, нежное существо, сжалилась — разрешила погреться и подремать в коридоре больницы, даже чашечу обжигающего кофе с булочкой принесла. Да хранит ее Бог! Он прижался к батарее, к горячей, восхитительно горячей батарее, в полудреме цитируя любимого Коллинза: «Человеческая жизнь есть нечто вроде мишени, в которую несчастье стреляет беспрестанно и всегда попадает в цель…». «Видать, так на судьбе мне писано…», — мысли путались, но уснул он с ощущением всепроникающего света. Для человека, истерзанного, изгрызанного несчастьем даже капелька счастья – огромное море. Он умел ценить эти мгновения… и улыбался во сне.
Утром Алика отправили в Дом престарелых, но и там не оказалось свободных мест. Сказали: «Ждите, пока кто-нибудь помрет…». Цинизм слов когтями резанул по сердцу. Смысл спорил с рассудком. «…Есть правда, которая , падая на голову человека, как камень, убивает в нем желание жить…»** Он не хотел больше жить…
Азатамартика оставили на скамье… ждать чьей-то смерти… Воробьи чирикали, склевывая шелуху от семечек, первые невинные лучики солнца лизали пожухлую прошлогоднюю листву. Когда мы одиноки, бедны и нуждаемся в помощи, то становимся никому ненужными.
Алик дремал, когда подъехала машина «скорой помощи». Погрузили… Куда теперь?!
— В больницу. Куда ж еще тебя, урода…, — прогремел мужик в белом халате с огромными волосатыми руками мясника — головореза. А правильно ли, сударь, Вы выбрали свое предназначение?! Правильно-правильно… А вообще, не твое собачье дело… Тонкая игла ворвалась в вену…
Самой обычной грязной весной в самое обычное воскресенье самая обычная «скорая помощь» подъехала к зданиям № 15 и № 17 по улице N. Из машины выбежало несколько мужчин в белых и не совсем белых халатах, оглядевшись по сторонам, вытащили из «скорой» сверток внушительных размеров. Один из медбратьев постелил под раскидистым лысым деревом куски картона – отходы ближайшего магазина, куда и сбросили «подарок».
Через какое-то время «подарок» зашевелился, что-то прохрипел и затих… Навсегда…
Она, легкая, призрачная, сидела рядом с Ним, понурив голову. Озорной ветерок обнимал ее, проходил сквозь нее, но она была неподвижна, как марево над спящим озером. Она сидела рядом с Ним. Она – Его Святая Душа…
В город ворвалась ночь. «…Луна освещала мертвые трупы. Нет слов для такого избытка смерти. Дурные звезды стоят над этим домом. Мир никогда не наступит. Ибо язык (и деяния наши – авт.) не содержАтся в чистоте…»***

*Азатамартик (арм.) – борец за свободу
** М.Горький «Еще о черте»
*** Г.Грасс «Встреча в Тельгте» (прим.авт.)