Снежок


Снежок

Голос Колькиной секретарши был растерянно испуган:
— Александр Викторович, а у нас электричество отключили, а шефа нет в офисе, и скоро всё растает…
— Наташа, подгоните из гаража к подъезду Тойоту Николай Викторовича, в ней есть автомобильный холодильник — быстро сообразив, посоветовал я.

Не, ну ЭТОМУ пора положить конец, сколько можно изводить людей, в конце концов, её пора найти…
Представил сосредоточеннно-заботливое лицо секретарши — этой милой и всегда улыбающейся мне девушки, и хмыкнул от умиления… бедняжка.

Эта история началась довольно давно, лет этак тринадцать назад.На волне перестройки все подались в предприниматели, ну, или почти все, и меня втянул этот водоворот.
Организовав с приятелем обменный пункт, смешно вспомнить, переживали тогда люди, и в быту следили за каждой полукопееечкой курса этих самых, что ни на есть вражеских денег, стал я зарабатывать свой первый капитал.
Жизнь в то время была хаотично-броуновская, интересная, почти совсем неконтролируемая со стороны государства, которое само не могло разобраться со своими службами, вот и плавали мы по безналоговому океану.
Но где плавают деньги, там всегда найдутся ребята с сачками, вот и к нам пришли…
Сейчас забавно рассказывать — пришла шпана какая-то с заточками, человек шесть — наглые и вальяжные. Разговор сразу пошел ультимативный, на повышенных тонах, с демонстрацией \»железа\».
Но мы, не будь дураками, достали свои РР системы Вальтер, и давай пулять в потолок.Будь ребята посерьезней, лежать бы нам сейчас с приятелем где-нибудь под березками средней полосы, хоть и были пистолеты, переделанные из газовых, и даже с двенадцати метров три телогрейки прошивали пластиковыми шариками, а все ж таки — пукалки … шум, да и только.
Но, видно, не ожидали они такого поворота событий, ещё и грохот стоял в маленькой каморке оглушающий, развернулась горе-братва и деру.А мы потом всю ночь коньяк пили и все руки над столом протягивали — ждали, когда пальцы дрожать перестанут.
О чем это я? А, ну да, мой РР-ешка на третьем выстреле-то и заклинило, потом разобрал его — боёк сломался.
Неудобно токарям знакомым на завод нести, мол, ребята, почините мне пистолет, он мне дорог очень, по причине спасения моей живой сущности.
А починить все же вещь хотелось. Стал интересоваться умельцами, вот тогда-то мой бывший одноклассник и познакомил меня с Колькой.
Молодой парень, чуть младше меня, токарь-фрезеровщик, развернул тряпицу, посмотрел, говорит: « Сделаю тебе эту игрушку\». Сделал. Посидели, поговорили, выпили (чтобы больше стрелять не пришлось ), потом еще поговорили, и снова выпили, и опять поговорили….. с тех пор и дружим.
Наступили времена, когда стоять за станком стало никому ненужным, и за день торговли на рынке, можно было заработать больше, нежели за месяц, ворочая стальные болванки. И Николаша ушел с завода простым рабочим монтажником, мальчиком на
побегушках, в заурядную фирму, занимавшуюся наружной рекламой.
Много было потом этих фирмочек, и много было сомнений, помню: почти каждый раз, меняя работу, приезжал он и, горестно вздыхая, спрашивал: « Шурик, как считаешь, уходить на новую работу?\»
— А плотют больше, а тебе работа ндравитца? — тянул я.
— На сто долларов больше, ответственности, конечно, чуть прибавится, но вообще-то забавно….
— Дык чего мы думаем? Тем более что, где та дорога, на которой для тебя аккуратно положили сто баксов? Решено, переходи, — подытоживал я.
И умелые руки, управляемые светлой головой, делали своё дело — Коля набирался опыта, больше зарабатывал и занимал всё более высокие посты, пока однажды не позвонил и не сказал: \» Поздравь меня, в моём лексиконе появилось новое понятие — я
хозяин фирмы\»))).
-О-о-о! — сказал я, — это ж стоит обмыть)))
— Приезжай ко мне, но в офисе пока ремонт.
— Две табуретки и журнальный столик найдётся, ну, или хотя бы газета и пара ступенек на лестнице? Ну, так что ещё нам может помешать порадоваться?
— Найдётся, найдётся и стол, и стулья и… даже симпатичная секретарша, которая нам лимон порежет.
— Не, лимон мы ей не доверим, пущай на звонки отвечает…))) скоро буду.

Жизнь шла своим чередом, работа втягивала, кромсая и пожирая наше свободное время,и пусть встречались мы не часто, но регулярно, как впрочем, и со всеми нашими друзьями. И, собираясь вместе, по традиции у меня, мы отдыхали, шумели и подшучивали друг над другом.
Но была у Николаши тайна, по поводу которой я никогда не позволял себе подтрунивать. И не то чтобы тайна, он это ни от кого не скрывал, просто не объяснял всем и каждому, так, скорее \» бзик\», хотя нет, неправильно, наверное, это мечта, или
даже так ( Господи, как же порой трудно бывает выразить свою мысль))), так вот, я назову ЭТО романтической надеждой всей его жизни. Громко и пафосно, улыбнетесь вы? Наверное, но это чувство проверено многими годами, и поэтому я позволил себе сказать именно так.
А всё дело в том, что Коля долгие годы хранил в холодильнике заветный снежок. Да, да — именно то, о чём вы подумали — обыкновенный снег, сжатый однажды теплыми человеческими руками в снежный комок, которым ребятишки пуляют друг в друга.
Было это много лет назад, когда он учился в девятом классе, Колька влюбился в девчонку из соседнего параллельного класса. И не то, чтобы у него никаких шансов не было — чуть полноватый, в очках, смешной, но весёлый и озорной, он всегда был душой любой компании и не испытывал недостатка во внимании со стороны девочек, только вот именно эта оказалась для Николаши совершенно неприступной.
Дружа с ним более десяти лет, я знал, что за внешне уверенной, решительной и искромётной оболочкой, скрывается нежная, трогательная, ранимая и сомневающаяся в себе душа. И поэтому прекрасно понимал из его рассказов, насколько трудно ему было откровенно и прямо объясниться со своей любимой.
Однако он решился, морозной снежной зимой, Колька подкараулил её во дворе после школы и, остановив, поведал о своих чувствах.
— Но я не люблю тебя, — был ответ.
— И никогда не полюбишь?
— Не знаю…. может быть, не знаю…
— Но я не верю, что твоё сердце такое холодное, я сумею его растопить и согреть…
— Холодное? Откуда ты знаешь, какое моё сердце, и что ты можешь вообще сделать? Все вы: согрею, обогрею, обещаю, смогу, и всё только на словах, а что-то сделать серьёзное и настоящее… вот, например …
Она, нагнувшись, зачерпнула пригоршню снега, скомкав покрасневшими от холода пальцами снежок, протянула Кольке.
— Согреть любой дурак сможет, а ты вот это сохрани. насколько тебя хватит? Сможешь сберечь, приду как-нибудь, и если ты мне его отдашь — буду твоей, — сказала девушка, и звонко рассмеявшись, пошла домой.
А Колька так и остался стоять на тропинке среди сугробов с протянутой рукой, на которой белел холодный комок снега. Он стоял и шептал ей вслед: «Я сохраню, вот увидишь, я сохраню, честное слово….\»
Придя домой, он и в правду очистил место в морозильнике для снежка, а на следующий день переложил его в коробку из-под конфет \»Rafaellо\» с прозрачным целлофановым окошком.
Своим родным Колька строго-настрого запретил трогать коробочку, и уж тем более размораживать холодильник, заявив, что проводит очень важный эксперимент, порученный ему физичкой, и что от результатов этого эксперимента зависит его оценка
по физике в полугодии, а то и в году.
\»Фенька прошла\», и снежок удачно прожил всю зиму и весну, правда, по окончании учебного года возникли вопросы со стороны мамы, но сын твёрдо отрезал: \» Так надо\», а на следующий день привёз вместе с отцом (на его машине) второй холодильник, от
любимой Колькиной тёти, которая в нём души не чаяла. Пыхтя и крякая, они водрузили старенький, урчащий компрессором, железный ящик в Колину комнату, и отныне вопросов больше не возникало.

Когда я услышал эту историю, я замер, теребя зажженную сигару в руке, пытаясь осознать услышанное.
-Это, как его… типа снежок и сейчас хранится? — выдохнул я.
— Ага, — хмыкнул он.
— Не, я не понял, сколько ж лет-то прошло?!
-Да много уже.
— Погоди, я чё совсем дурак что-ли, а как же та девушка?
— А девушка уехала…
— Куда уехала, ты, что к ней больше не подходил, не разговаривал?
— Не знаю куда, просто они с семьёй уехали с нашего двора. Не, не подходил — она же первая обещала….
— Да ты чего, она уже, небось, и знать не знает, и помнить забыла.
— Не, я думаю — помнит, ну, или, во всяком случае, я помню, мне этого достаточно.
Осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть друга, я спросил:
— Коль, послушай, а тебе не кажется, что это дурость какая-то, ну и что дальше, да и потом, а как же Оля, Майя, Лиза…. и сколько их там ещё?
— Понимаешь, Саш, я вот и сам задумываюсь порой, а что дальше и сколько ещё? Ну, с девчонками-то в какой-то степени понятнее и проще, ты ж знаешь: я никому никогда из них ничего не обещал, более того — я конкретно ставил все точки над \»i\» , типа — я законченный холостяк, и всего единственный раз ошибся, женившись, но, опять же ты знаешь — не сложилось…
Наверное, я просто привык и сроднился с НИМ, мне кажется, что Это в первую очередь мне необходимо самому, хотя со стороны, может, и дурость…
— Так, стоп, — сказал я, решительно поднимаясь, — я должен ЕГО видеть.

И вот мы сидим в квартире моего друга, в его кабинете, около импортного стильного и, наверное, дорогого миниатюрного холодильничка.
Сглотнув, я почему-то шепотом проскулил: \»Открывай же\».
Открылась дверца, и в подсвеченной камере, на постаменте из прозрачного пластика, под стеклянным колпаком я увидел СНЕЖОК.
Это было не совсем то, что я ожидал: уже не пушистый хрустящий снежок белого девственного снега — скорее круглый кусок льда чуть неправильной формы, весь покрытый мелкой искрящейся изморосью.
Но всё же не просто ледышка — отпечатки пальцев явственно угадывались.
— Неужели ни разу не таял? — опять прошептал я.
— Не-а, ни разу, — восторженно, по-мальчишески хвастаясь, заулыбался Колька.
— Да ладно тебе, — не поверил я, — так-таки и электричество ни разу не вырубали, за все эти
годы?
— Было раз, но я, к счастью, оказался дома, пришлось сбегать к метро и выкупить у
мороженщицы весь сухой лёд, вместе с мороженым, больше половины детям раздал, а оставшееся сам сожрал… три недели потом ангиной болел))).
Зато с тех пор подстраховался, — он кивнул на коричневые ящички в углу.
— А, понял — автономное питание, на аккумуляторах, — сообразил я.
— Ага, три дня автономно работают, а то и все четыре — сказал друг и продолжил:
-Всё, закрываю, а то камеру разморозим, я уж не буду колпак поднимать…
— Да, конечно, не надо, что я льда что-ли не видел, — ляпнул я и, осёкшись, глянул на Кольку. Но тот не заметил моей фамильярности по отношению к его \»святыни\», и я предложил пойти на кухню \»хлопнуть\» по коньячку с кофе.

Пахло свежемолотым кофе, и этот аромат смешивался с запахом теплого летнего ночного города из открытого окна. Я добавил к этому букету привкус сигары, а Николаша плеснул в наши души терпкого коньяка. Мы молчали, каждый, думая о своем, а может об одном и том же…

— Послушай, неужели ты так и не пытался её искать все эти годы?
— Искал, конечно, но она уехала из Москвы, вроде ребята говорили, что замуж вышла.
— Так нашел бы, наконец, и выяснил всё для себя.
— Если честно, Саш, — он снял очки в тонкой металлической оправе, близоруко сощурился,
и от этого вдруг показался таким беспомощно-незащищенным, — знаешь, если честно, то я,
наверное, боюсь этого…
— Да, я понял это еще до того, как ты сказал, просто хотел от тебя услышать, ты просто боишься разрушить свою мечту, развенчать надежду. Кстати, а интересно, как её зовут?
— Она твоя тёзка, — он улыбнулся.

А, чёрт! Какой там у него телефон к секретарше? Ага, вот он…
-Алло, Наташа? Это Александр Викторович.
Наташенька, солнышко, не напрягайтесь по поводу электричества, я совсем забыл — холодильник в кабинете Николай Викторовича работает автономно, не переживайте, с ним ничего не случится.
Нет, с этим надо кончать, а то он своим СНЕЖКОМ бедную девочку до инфаркта доведет, да и нас всех вместе взятых — не отдохнуть съездить, ни водки забуриться попьянствовать…)))

— Серёга, привет. Я по делу звоню: слышь, дяденька полковник, мне одна девочка нужна…))) Ну, хватит ржать ))) я и с двумя справлюсь, я не в этом смысле ))).Я серьёзно, если не трудно,пробей по своим каналам: Александра Малышева, отчества не
знаю, предположительно 65-69 года рождения, проживала по адресу … .
Спасибо, дружище, я буду ждать от тебя вестей.

Стекло неприятно холодило щёку, но я лишь сильнее прижался к нему. На улице шёл дождь,и капли,по ту сторону окна электрички, сливались в косые ручейки и, дрожа, стекали куда-то вниз. Сколько ещё? Надо было на машине ехать, хотя, такая погода всегда на меня навевает уныние, и я засыпаю за рулём, нет уж, я лучше в вагоне потрясусь — расслабленно и лениво ожидая.
Где-то я это уже видел: низкое вокзальное ограждение, за которым стояла будочка из
красного кирпича, и смешная табличка \»Кипяток\» на ней.
Так, ну и куда же дальше? Ага, вот и вокзальная площадь, и памятник, и дорога к центру города… Ну, конечно же — я же это читал у Фомина в его \»Навсегда\», забавно — без подробных деталей, но как же всё узнаваемо, или все русские городки так похожи? Хотя нет, писал-то он как раз об этом городе.Та самая миленькая тенистая аллейка, как прочёл
— как будто побывал здесь.
\» Простите, не подскажете — это Центральная улица? А где дом 17? А-а, спасибо.\»
Ну вот, всё гораздо проще… когда знаешь…

-Здравствуйте, Вы Саша Малышева? Мне нужно поговорить с Вами.
-А вы кто?
-Я…. тоже Саша, я родом из Вашего детства…
Она внимательно посмотрела на меня и чуть растеряно прошептала:
-А я Вас не помню.
-Более того, мы с Вами вообще не знакомы,- улыбнулся я, протягивая ей букет цветов,
бутылку вина и, кивнув на коробку конфет, зажатую под мышкой.
Меня пригласили на маленькую и совсем неуютную кухоньку, хотя, почему ж \»совсем\», может я придираюсь? Или у меня клаустрофобия?)))
Не, просто не нравится, этот кухонный столик с облупленным по краям пластиком, белые настенные полки, тяжело нависающие над плитой, зеленовато-грязного цвета линолеум…
Не, в сущности, всё очень чистенько и аккуратно, просто не нравится — \»не мое\».
Зато вид из окна здоровский — дворик, заросший густой зеленью, тихий и спокойный словно деревенский сад.
Засвистел чайник, мой букетик к этому времени торжественно занял своё место на подоконнике, и в широкую чашку (в красный горошек), был опущен за ниточку бумажный пакетик.
Ну что ж, коли, нет листового чая, не разрывать же пакетик — потерплю привкус бумаги.
— Так в чём собственно дело, незнакомый Саша из детства?
-Щас, Сашенька, хлебну чайку, а то прямо и не знаю с чего начать, даже растерялся))).
-Так вот, однажды мой друг признался Вам в любви, и Вы поставили ему условие…
— Не поняла, Вы что, серьёзно? Какой Коля, какой снежок?
-Обыкновенный снежок… какой, какой, снежный… мокрый такой, и … холодный.
— Послушайте, это глупость какая-то, ничего я не помню, ну даже если что-то было, времени-то уже, лет сто прошло.
— Не, не сто, — я улыбнулся, — всего восемнадцать лет.
— Да Вы понимаете, что такое восемнадцать лет(?!), у меня семья, у меня сыну уже восемь лет,
Вы вообще, о чём говорите?
— Сыну — да, а вот с семьёй…. Вы развелись три года назад и живёте вдвоем, снимаете эту квартиру…
— Слушайте, чего Вы хотите от меня, откуда Вы вообще всё про меня знаете?
— Я Вас искал… я приехал лишь только для того, чтобы поговорить, рассказать Вам, не более, и это Вас ни к чему не обязывает.
— Ну, хорошо, рассказали, я прямо прослезилась вся от этой истории, дальше что? Ну что дальше-то, что Вы предлагаете? Как Вы себе представляете: я приезжаю к совершенно незнакомому мне человеку, и говорю: \»Здрасти, я Ваша \»Дуся\», вот мой ребёнок, давайте сюда Вашу ледышку, будем жить вместе?
— Саша, ну что Вы надо мною издеваетесь, я и сам не знаю что делать и как быть, вот и приехал, чтобы поговорить и посоветоваться.
— Нет, это Вы надо мной издеваетесь, зачем Вы вообще это делаете, Вам-то зачем это нужно?
— Мне лично ничего не надо, просто он мой друг…
Понимаете, это необычная ситуация, человек ждёт и мечтает долгие годы, я счёл нужным Вам рассказать, чтобы мы вместе подумали…
— Да нечего мне думать, не поеду я никуда, почему он вообще не искал меня все эти годы, если уж так любит меня?
— Знаете, Саш, это очень трудный вопрос, я сам над этим долго думал, например это не в моём характере, я бы поступил по-другому, а Коля, мне кажется, он просто верит в сказку, в мечту, в романтику.
— Да, но я-то не сказка, я живая, понимаете Вы? Не хочу я никакой романтики, я её нахлебалась по самые гланды.
— Понимаю, конечно, понимаю, но и Вы поймите: я не считаю Вас игрушкой для своего друга, я просто считаю, что любовью оскорбить нельзя, я просто думаю, что каждый человек достоин счастья, ну, или хотя бы того, чтобы через много лет ожидания своей
мечты, ему посмотрели в глаза и, улыбнувшись, сказали: \» Ну, здравствуй — это я…\», а что
потом будет ни Вы, ни я не знаем, ну просто в кафе посидите, кофе попьёте, поговорите, школьные годы вспомните, разве это так сложно и страшно?
— Не страшно конечно, чуть-чуть только страшненько, — Саша улыбнулась, и две ямочки
заиграли на её щёчках.
Она очень милая, подумалось мне, и относится к тому типу женщин, которые к тридцати годам только набирают красоту и очарованье и выглядят в том возрасте гораздо более привлекательно, нежели лет в двадцать.

Разговор плавно перетекал уже на четвёртую чашку чая, и я, признаться, начал было уже отчаиваться, типа: чёрт меня дёрнул сюда приехать. По-моему я вообще переоценил свой дар убеждения, да и пакетный чай уже просто раздражал, как будто салфетки нажевался и тут: …

— А вдруг я ему не понравлюсь, вдруг Коля разочаруется, может лучше не надо никуда
ехать? — спросила она, слегка наклонив голову, и заглядывая мне в глаза.
— Сашенька, Вы нахально нарываетесь на комплимент, — засмеялся я, — разве может такая
прелесть не понравиться?)))
— Вы, наверное, льстец, обольститель и обманщик, — ответила она мне смехом, — хорошо, уговорили, поедем, встретимся, и кофе попьём, только на кого же я Юрку своего оставлю?
— Сашуль, давайте договоримся так: на следующей неделе в пятницу, я за Вами с сынишкой приеду на машине, и тронемся в путь, остановитесь Вы у меня — это не проблема, места у меня много, да и жена не будет против, а дальше… Вы встретитесь …
— А потом?
— А потом, в субботу и воскресенье мы поездим и погуляем по Москве, покажем Юре столицу, а во второй половине в воскресенье, если понадобится, я отвезу Вас домой.
И поверьте — это Вас совсем ни к чему не обязывает, просто маленький шажок в юность.
— Понадобится в любом случае, мне в понедельник на работу. Ну что ж, буду ждать пятницы…

Наташенька, добрый день. Доложи Николаю Викторовичу, что к нему гости.
Мы шагнули в кабинет, и Коля поднялся нам навстречу. Я, взяв под руку, мягко тянул за собой чуть растерянную и смущенную Сашу.
— Здравствуй, Коля, — нарушила она, возникшее было молчание.
Он узнал её сразу и всё понял. Напряженно застыл…
— Кхе, кхе, Коль, у тебя водички нету, а то чего-то в горле пересохло, — попытался я вывести его из оцепенения.
— Ага, щас…, — он встрепенулся, и, обернувшись, рванулся к холодильнику.
Когда Николай повернулся, у него на ладони лежал белый, в пушистом инее снежок.
Он пошел навстречу Саше, подойдя, остановился, и протянул руку.
— Ой!, — по-детски испуганно сказал он, — ОН тает….
— Это ничего, это уже не страшно, — сказала Саша, подставляя свои ладошки под капельки, сочившиеся сквозь его пальцы…

Я отвернулся и, отойдя к окну, упёрся лбом в стекло. Теперь- это уже не моё дело…. А за окном по улице мчались машины, люди спешили куда-то, и текла стремительная река под странным, загадочным названием — Жизнь.

0 комментариев

  1. fomin_egor

    Хороший рассказ. Приятный, светлый. Читается легко и финал радостный.
    Не знаю за счет чего, то ли за счет теплых деталей, то ли за счет прочувствованного изложения от первого лица, но возникает стойкое ощущение, что автор рассказывает реальную историю. Так это или не так неважно, главное, что веришь тому, что читаешь.

    Честно признаться, я нашел этот рассказ случайно — искал упоминания о своих работах в рецензиях на конкурсные тексты.
    Был удивлен, обескуражен и до сих пор в шоке. Удивительно приятно обнаружить, что тебя цитируют. Потрясающе. Пол-дня ходил под впечатлением. Трудно поверить, что мы с Вами незнакомы, все-таки одно дело ссылаться на работы какого-то лично известного человека и совсем другое — незнакомого.
    И должен признаться, я рад, что благодаря всему этому прочитал Ваш рассказ.
    Спасибо!

    С уважением,
    Егор
    fomc@inbox.ru

Добавить комментарий

Снежок

Голос Колькиной секретарши был растерянно испуган:
— Александр Викторович, а у нас электричество отключили, а шефа нет в офисе, и скоро всё растает…
— Наташа, подгоните из гаража к подъезду Тойоту Николай Викторовича, в ней есть автомобильный холодильник — быстро сообразив, посоветовал я.

Не, ну ЭТОМУ пора положить конец, сколько можно изводить людей, в конце концов, её пора найти…
Представил сосредоточеннно-заботливое лицо секретарши — этой милой и всегда улыбающейся мне девушки, и хмыкнул от умиления… бедняжка.

Эта история началась довольно давно, лет этак тринадцать назад.На волне перестройки все подались в предприниматели, ну, или почти все, и меня втянул этот водоворот.
Организовав с приятелем обменный пункт, смешно вспомнить, переживали тогда люди, и в быту следили за каждой полукопееечкой курса этих самых, что ни на есть вражеских денег, стал я зарабатывать свой первый капитал.
Жизнь в то время была хаотично-броуновская, интересная, почти совсем неконтролируемая со стороны государства, которое само не могло разобраться со своими службами, вот и плавали мы по безналоговому океану.
Но где плавают деньги, там всегда найдутся ребята с сачками, вот и к нам пришли…
Сейчас забавно рассказывать — пришла шпана какая-то с заточками, человек шесть — наглые и вальяжные. Разговор сразу пошел ультимативный, на повышенных тонах, с демонстрацией \»железа\».
Но мы, не будь дураками, достали свои РР системы Вальтер, и давай пулять в потолок.Будь ребята посерьезней, лежать бы нам сейчас с приятелем где-нибудь под березками средней полосы, хоть и были пистолеты, переделанные из газовых, и даже с двенадцати метров три телогрейки прошивали пластиковыми шариками, а все ж таки — пукалки … шум, да и только.
Но, видно, не ожидали они такого поворота событий, ещё и грохот стоял в маленькой каморке оглушающий, развернулась горе-братва и деру.А мы потом всю ночь коньяк пили и все руки над столом протягивали — ждали, когда пальцы дрожать перестанут.
О чем это я? А, ну да, мой РР-ешка на третьем выстреле-то и заклинило, потом разобрал его — боёк сломался.
Неудобно токарям знакомым на завод нести, мол, ребята, почините мне пистолет, он мне дорог очень, по причине спасения моей живой сущности.
А починить все же вещь хотелось. Стал интересоваться умельцами, вот тогда-то мой бывший одноклассник и познакомил меня с Колькой.
Молодой парень, чуть младше меня, токарь-фрезеровщик, развернул тряпицу, посмотрел, говорит: « Сделаю тебе эту игрушку\». Сделал. Посидели, поговорили, выпили (чтобы больше стрелять не пришлось ), потом еще поговорили, и снова выпили, и опять поговорили….. с тех пор и дружим.
Наступили времена, когда стоять за станком стало никому ненужным, и за день торговли на рынке, можно было заработать больше, нежели за месяц, ворочая стальные болванки. И Николаша ушел с завода простым рабочим монтажником, мальчиком на
побегушках, в заурядную фирму, занимавшуюся наружной рекламой.
Много было потом этих фирмочек, и много было сомнений, помню: почти каждый раз, меняя работу, приезжал он и, горестно вздыхая, спрашивал: « Шурик, как считаешь, уходить на новую работу?\»
— А плотют больше, а тебе работа ндравитца? — тянул я.
— На сто долларов больше, ответственности, конечно, чуть прибавится, но вообще-то забавно….
— Дык чего мы думаем? Тем более что, где та дорога, на которой для тебя аккуратно положили сто баксов? Решено, переходи, — подытоживал я.
И умелые руки, управляемые светлой головой, делали своё дело — Коля набирался опыта, больше зарабатывал и занимал всё более высокие посты, пока однажды не позвонил и не сказал: \» Поздравь меня, в моём лексиконе появилось новое понятие — я
хозяин фирмы\»))).
-О-о-о! — сказал я, — это ж стоит обмыть)))
— Приезжай ко мне, но в офисе пока ремонт.
— Две табуретки и журнальный столик найдётся, ну, или хотя бы газета и пара ступенек на лестнице? Ну, так что ещё нам может помешать порадоваться?
— Найдётся, найдётся и стол, и стулья и… даже симпатичная секретарша, которая нам лимон порежет.
— Не, лимон мы ей не доверим, пущай на звонки отвечает…))) скоро буду.

Жизнь шла своим чередом, работа втягивала, кромсая и пожирая наше свободное время,и пусть встречались мы не часто, но регулярно, как впрочем, и со всеми нашими друзьями. И, собираясь вместе, по традиции у меня, мы отдыхали, шумели и подшучивали друг над другом.
Но была у Николаши тайна, по поводу которой я никогда не позволял себе подтрунивать. И не то чтобы тайна, он это ни от кого не скрывал, просто не объяснял всем и каждому, так, скорее \» бзик\», хотя нет, неправильно, наверное, это мечта, или
даже так ( Господи, как же порой трудно бывает выразить свою мысль))), так вот, я назову ЭТО романтической надеждой всей его жизни. Громко и пафосно, улыбнетесь вы? Наверное, но это чувство проверено многими годами, и поэтому я позволил себе сказать именно так.
А всё дело в том, что Коля долгие годы хранил в холодильнике заветный снежок. Да, да — именно то, о чём вы подумали — обыкновенный снег, сжатый однажды теплыми человеческими руками в снежный комок, которым ребятишки пуляют друг в друга.
Было это много лет назад, когда он учился в девятом классе, Колька влюбился в девчонку из соседнего параллельного класса. И не то, чтобы у него никаких шансов не было — чуть полноватый, в очках, смешной, но весёлый и озорной, он всегда был душой любой компании и не испытывал недостатка во внимании со стороны девочек, только вот именно эта оказалась для Николаши совершенно неприступной.
Дружа с ним более десяти лет, я знал, что за внешне уверенной, решительной и искромётной оболочкой, скрывается нежная, трогательная, ранимая и сомневающаяся в себе душа. И поэтому прекрасно понимал из его рассказов, насколько трудно ему было откровенно и прямо объясниться со своей любимой.
Однако он решился, морозной снежной зимой, Колька подкараулил её во дворе после школы и, остановив, поведал о своих чувствах.
— Но я не люблю тебя, — был ответ.
— И никогда не полюбишь?
— Не знаю…. может быть, не знаю…
— Но я не верю, что твоё сердце такое холодное, я сумею его растопить и согреть…
— Холодное? Откуда ты знаешь, какое моё сердце, и что ты можешь вообще сделать? Все вы: согрею, обогрею, обещаю, смогу, и всё только на словах, а что-то сделать серьёзное и настоящее… вот, например …
Она, нагнувшись, зачерпнула пригоршню снега, скомкав покрасневшими от холода пальцами снежок, протянула Кольке.
— Согреть любой дурак сможет, а ты вот это сохрани. насколько тебя хватит? Сможешь сберечь, приду как-нибудь, и если ты мне его отдашь — буду твоей, — сказала девушка, и звонко рассмеявшись, пошла домой.
А Колька так и остался стоять на тропинке среди сугробов с протянутой рукой, на которой белел холодный комок снега. Он стоял и шептал ей вслед: «Я сохраню, вот увидишь, я сохраню, честное слово….\»
Придя домой, он и в правду очистил место в морозильнике для снежка, а на следующий день переложил его в коробку из-под конфет \»Rafaellо\» с прозрачным целлофановым окошком.
Своим родным Колька строго-настрого запретил трогать коробочку, и уж тем более размораживать холодильник, заявив, что проводит очень важный эксперимент, порученный ему физичкой, и что от результатов этого эксперимента зависит его оценка
по физике в полугодии, а то и в году.
\»Фенька прошла\», и снежок удачно прожил всю зиму и весну, правда, по окончании учебного года возникли вопросы со стороны мамы, но сын твёрдо отрезал: \» Так надо\», а на следующий день привёз вместе с отцом (на его машине) второй холодильник, от
любимой Колькиной тёти, которая в нём души не чаяла. Пыхтя и крякая, они водрузили старенький, урчащий компрессором, железный ящик в Колину комнату, и отныне вопросов больше не возникало.

Когда я услышал эту историю, я замер, теребя зажженную сигару в руке, пытаясь осознать услышанное.
-Это, как его… типа снежок и сейчас хранится? — выдохнул я.
— Ага, — хмыкнул он.
— Не, я не понял, сколько ж лет-то прошло?!
-Да много уже.
— Погоди, я чё совсем дурак что-ли, а как же та девушка?
— А девушка уехала…
— Куда уехала, ты, что к ней больше не подходил, не разговаривал?
— Не знаю куда, просто они с семьёй уехали с нашего двора. Не, не подходил — она же первая обещала….
— Да ты чего, она уже, небось, и знать не знает, и помнить забыла.
— Не, я думаю — помнит, ну, или, во всяком случае, я помню, мне этого достаточно.
Осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть друга, я спросил:
— Коль, послушай, а тебе не кажется, что это дурость какая-то, ну и что дальше, да и потом, а как же Оля, Майя, Лиза…. и сколько их там ещё?
— Понимаешь, Саш, я вот и сам задумываюсь порой, а что дальше и сколько ещё? Ну, с девчонками-то в какой-то степени понятнее и проще, ты ж знаешь: я никому никогда из них ничего не обещал, более того — я конкретно ставил все точки над \»i\» , типа — я законченный холостяк, и всего единственный раз ошибся, женившись, но, опять же ты знаешь — не сложилось…
Наверное, я просто привык и сроднился с НИМ, мне кажется, что Это в первую очередь мне необходимо самому, хотя со стороны, может, и дурость…
— Так, стоп, — сказал я, решительно поднимаясь, — я должен ЕГО видеть.

И вот мы сидим в квартире моего друга, в его кабинете, около импортного стильного и, наверное, дорогого миниатюрного холодильничка.
Сглотнув, я почему-то шепотом проскулил: \»Открывай же\».
Открылась дверца, и в подсвеченной камере, на постаменте из прозрачного пластика, под стеклянным колпаком я увидел СНЕЖОК.
Это было не совсем то, что я ожидал: уже не пушистый хрустящий снежок белого девственного снега — скорее круглый кусок льда чуть неправильной формы, весь покрытый мелкой искрящейся изморосью.
Но всё же не просто ледышка — отпечатки пальцев явственно угадывались.
— Неужели ни разу не таял? — опять прошептал я.
— Не-а, ни разу, — восторженно, по-мальчишески хвастаясь, заулыбался Колька.
— Да ладно тебе, — не поверил я, — так-таки и электричество ни разу не вырубали, за все эти
годы?
— Было раз, но я, к счастью, оказался дома, пришлось сбегать к метро и выкупить у
мороженщицы весь сухой лёд, вместе с мороженым, больше половины детям раздал, а оставшееся сам сожрал… три недели потом ангиной болел))).
Зато с тех пор подстраховался, — он кивнул на коричневые ящички в углу.
— А, понял — автономное питание, на аккумуляторах, — сообразил я.
— Ага, три дня автономно работают, а то и все четыре — сказал друг и продолжил:
-Всё, закрываю, а то камеру разморозим, я уж не буду колпак поднимать…
— Да, конечно, не надо, что я льда что-ли не видел, — ляпнул я и, осёкшись, глянул на Кольку. Но тот не заметил моей фамильярности по отношению к его \»святыни\», и я предложил пойти на кухню \»хлопнуть\» по коньячку с кофе.

Пахло свежемолотым кофе, и этот аромат смешивался с запахом теплого летнего ночного города из открытого окна. Я добавил к этому букету привкус сигары, а Николаша плеснул в наши души терпкого коньяка. Мы молчали, каждый, думая о своем, а может об одном и том же…

— Послушай, неужели ты так и не пытался её искать все эти годы?
— Искал, конечно, но она уехала из Москвы, вроде ребята говорили, что замуж вышла.
— Так нашел бы, наконец, и выяснил всё для себя.
— Если честно, Саш, — он снял очки в тонкой металлической оправе, близоруко сощурился,
и от этого вдруг показался таким беспомощно-незащищенным, — знаешь, если честно, то я,
наверное, боюсь этого…
— Да, я понял это еще до того, как ты сказал, просто хотел от тебя услышать, ты просто боишься разрушить свою мечту, развенчать надежду. Кстати, а интересно, как её зовут?
— Она твоя тёзка, — он улыбнулся.

А, чёрт! Какой там у него телефон к секретарше? Ага, вот он…
-Алло, Наташа? Это Александр Викторович.
Наташенька, солнышко, не напрягайтесь по поводу электричества, я совсем забыл — холодильник в кабинете Николай Викторовича работает автономно, не переживайте, с ним ничего не случится.
Нет, с этим надо кончать, а то он своим СНЕЖКОМ бедную девочку до инфаркта доведет, да и нас всех вместе взятых — не отдохнуть съездить, ни водки забуриться попьянствовать…)))

— Серёга, привет. Я по делу звоню: слышь, дяденька полковник, мне одна девочка нужна…))) Ну, хватит ржать ))) я и с двумя справлюсь, я не в этом смысле ))).Я серьёзно, если не трудно,пробей по своим каналам: Александра Малышева, отчества не
знаю, предположительно 65-69 года рождения, проживала по адресу … .
Спасибо, дружище, я буду ждать от тебя вестей.

Стекло неприятно холодило щёку, но я лишь сильнее прижался к нему. На улице шёл дождь,и капли,по ту сторону окна электрички, сливались в косые ручейки и, дрожа, стекали куда-то вниз. Сколько ещё? Надо было на машине ехать, хотя, такая погода всегда на меня навевает уныние, и я засыпаю за рулём, нет уж, я лучше в вагоне потрясусь — расслабленно и лениво ожидая.
Где-то я это уже видел: низкое вокзальное ограждение, за которым стояла будочка из
красного кирпича, и смешная табличка \»Кипяток\» на ней.
Так, ну и куда же дальше? Ага, вот и вокзальная площадь, и памятник, и дорога к центру города… Ну, конечно же — я же это читал у Фомина в его \»Навсегда\», забавно — без подробных деталей, но как же всё узнаваемо, или все русские городки так похожи? Хотя нет, писал-то он как раз об этом городе.Та самая миленькая тенистая аллейка, как прочёл
— как будто побывал здесь.
\» Простите, не подскажете — это Центральная улица? А где дом 17? А-а, спасибо.\»
Ну вот, всё гораздо проще… когда знаешь…

-Здравствуйте, Вы Саша Малышева? Мне нужно поговорить с Вами.
-А вы кто?
-Я…. тоже Саша, я родом из Вашего детства…
Она внимательно посмотрела на меня и чуть растеряно прошептала:
-А я Вас не помню.
-Более того, мы с Вами вообще не знакомы,- улыбнулся я, протягивая ей букет цветов,
бутылку вина и, кивнув на коробку конфет, зажатую под мышкой.
Меня пригласили на маленькую и совсем неуютную кухоньку, хотя, почему ж \»совсем\», может я придираюсь? Или у меня клаустрофобия?)))
Не, просто не нравится, этот кухонный столик с облупленным по краям пластиком, белые настенные полки, тяжело нависающие над плитой, зеленовато-грязного цвета линолеум…
Не, в сущности, всё очень чистенько и аккуратно, просто не нравится — \»не мое\».
Зато вид из окна здоровский — дворик, заросший густой зеленью, тихий и спокойный словно деревенский сад.
Засвистел чайник, мой букетик к этому времени торжественно занял своё место на подоконнике, и в широкую чашку (в красный горошек), был опущен за ниточку бумажный пакетик.
Ну что ж, коли, нет листового чая, не разрывать же пакетик — потерплю привкус бумаги.
— Так в чём собственно дело, незнакомый Саша из детства?
-Щас, Сашенька, хлебну чайку, а то прямо и не знаю с чего начать, даже растерялся))).
-Так вот, однажды мой друг признался Вам в любви, и Вы поставили ему условие…
— Не поняла, Вы что, серьёзно? Какой Коля, какой снежок?
-Обыкновенный снежок… какой, какой, снежный… мокрый такой, и … холодный.
— Послушайте, это глупость какая-то, ничего я не помню, ну даже если что-то было, времени-то уже, лет сто прошло.
— Не, не сто, — я улыбнулся, — всего восемнадцать лет.
— Да Вы понимаете, что такое восемнадцать лет(?!), у меня семья, у меня сыну уже восемь лет,
Вы вообще, о чём говорите?
— Сыну — да, а вот с семьёй…. Вы развелись три года назад и живёте вдвоем, снимаете эту квартиру…
— Слушайте, чего Вы хотите от меня, откуда Вы вообще всё про меня знаете?
— Я Вас искал… я приехал лишь только для того, чтобы поговорить, рассказать Вам, не более, и это Вас ни к чему не обязывает.
— Ну, хорошо, рассказали, я прямо прослезилась вся от этой истории, дальше что? Ну что дальше-то, что Вы предлагаете? Как Вы себе представляете: я приезжаю к совершенно незнакомому мне человеку, и говорю: \»Здрасти, я Ваша \»Дуся\», вот мой ребёнок, давайте сюда Вашу ледышку, будем жить вместе?
— Саша, ну что Вы надо мною издеваетесь, я и сам не знаю что делать и как быть, вот и приехал, чтобы поговорить и посоветоваться.
— Нет, это Вы надо мной издеваетесь, зачем Вы вообще это делаете, Вам-то зачем это нужно?
— Мне лично ничего не надо, просто он мой друг…
Понимаете, это необычная ситуация, человек ждёт и мечтает долгие годы, я счёл нужным Вам рассказать, чтобы мы вместе подумали…
— Да нечего мне думать, не поеду я никуда, почему он вообще не искал меня все эти годы, если уж так любит меня?
— Знаете, Саш, это очень трудный вопрос, я сам над этим долго думал, например это не в моём характере, я бы поступил по-другому, а Коля, мне кажется, он просто верит в сказку, в мечту, в романтику.
— Да, но я-то не сказка, я живая, понимаете Вы? Не хочу я никакой романтики, я её нахлебалась по самые гланды.
— Понимаю, конечно, понимаю, но и Вы поймите: я не считаю Вас игрушкой для своего друга, я просто считаю, что любовью оскорбить нельзя, я просто думаю, что каждый человек достоин счастья, ну, или хотя бы того, чтобы через много лет ожидания своей
мечты, ему посмотрели в глаза и, улыбнувшись, сказали: \» Ну, здравствуй — это я…\», а что
потом будет ни Вы, ни я не знаем, ну просто в кафе посидите, кофе попьёте, поговорите, школьные годы вспомните, разве это так сложно и страшно?
— Не страшно конечно, чуть-чуть только страшненько, — Саша улыбнулась, и две ямочки
заиграли на её щёчках.
Она очень милая, подумалось мне, и относится к тому типу женщин, которые к тридцати годам только набирают красоту и очарованье и выглядят в том возрасте гораздо более привлекательно, нежели лет в двадцать.

Разговор плавно перетекал уже на четвёртую чашку чая, и я, признаться, начал было уже отчаиваться, типа: чёрт меня дёрнул сюда приехать. По-моему я вообще переоценил свой дар убеждения, да и пакетный чай уже просто раздражал, как будто салфетки нажевался и тут: …

— А вдруг я ему не понравлюсь, вдруг Коля разочаруется, может лучше не надо никуда
ехать? — спросила она, слегка наклонив голову, и заглядывая мне в глаза.
— Сашенька, Вы нахально нарываетесь на комплимент, — засмеялся я, — разве может такая
прелесть не понравиться?)))
— Вы, наверное, льстец, обольститель и обманщик, — ответила она мне смехом, — хорошо, уговорили, поедем, встретимся, и кофе попьём, только на кого же я Юрку своего оставлю?
— Сашуль, давайте договоримся так: на следующей неделе в пятницу, я за Вами с сынишкой приеду на машине, и тронемся в путь, остановитесь Вы у меня — это не проблема, места у меня много, да и жена не будет против, а дальше… Вы встретитесь …
— А потом?
— А потом, в субботу и воскресенье мы поездим и погуляем по Москве, покажем Юре столицу, а во второй половине в воскресенье, если понадобится, я отвезу Вас домой.
И поверьте — это Вас совсем ни к чему не обязывает, просто маленький шажок в юность.
— Понадобится в любом случае, мне в понедельник на работу. Ну что ж, буду ждать пятницы…

Наташенька, добрый день. Доложи Николаю Викторовичу, что к нему гости.
Мы шагнули в кабинет, и Коля поднялся нам навстречу. Я, взяв под руку, мягко тянул за собой чуть растерянную и смущенную Сашу.
— Здравствуй, Коля, — нарушила она, возникшее было молчание.
Он узнал её сразу и всё понял. Напряженно застыл…
— Кхе, кхе, Коль, у тебя водички нету, а то чего-то в горле пересохло, — попытался я вывести его из оцепенения.
— Ага, щас…, — он встрепенулся, и, обернувшись, рванулся к холодильнику.
Когда Николай повернулся, у него на ладони лежал белый, в пушистом инее снежок.
Он пошел навстречу Саше, подойдя, остановился, и протянул руку.
— Ой!, — по-детски испуганно сказал он, — ОН тает….
— Это ничего, это уже не страшно, — сказала Саша, подставляя свои ладошки под капельки, сочившиеся сквозь его пальцы…

Я отвернулся и, отойдя к окну, упёрся лбом в стекло. Теперь- это уже не моё дело…. А за окном по улице мчались машины, люди спешили куда-то, и текла стремительная река под странным, загадочным названием — Жизнь.

Добавить комментарий