Она явно была тут не одна.. (глава вторая)

Звук напоминал рокот заходящего где-то в отдалении на посадку вертолета. Вырвавшись из глубокого сна, Хелен попыталась сесть в кровати, в висках у нее вибрировал звук низкой частоты. Он был приглушенный и рокочущий, как гул барабана или грома.
Она повернулась на бок, полусонная и дрожащая от выступившей на теле испарины.
Голые руки и ноги покрылись «гусиной кожей». Видимо, из-за нестерпимой жары она откинула во сне покрывало. За последние сутки жаркие денечки вполне оправдали свою репутацию, сделав погоду тихой и душной.
Хелен даже не подумала о том, что можно чего-то опасаться, вставая со своей кровати с пологом. Она была слишком занята этим звуком. Шторы были задернуты настолько плотно, что было не понять – день на дворе или ночь, но в комнате приятно пахло малиновым чаем со льдом, который она оставила недопитым на ночном столике.
Грохот уже прекратился, когда она открыла дверь спальни и вышла в коридор, но любопытство ее было разбужено, поэтому она накинула халат, который держала в руке, и отправилась на разведку. В доме было темно и душно, но настолько тихо, что ей стало не по себе. Может шум ей только приснился, но она так не думала.
Хелен включила настольную лампу на столике в гостиной, и комната озарилась мягким светом. Черная фарфоровая собака, которую мать привезла ей в подарок из своего путешествия на Восток, сидела в прихожей на выложенном плиткой полу рядом с пальмой в кадке. Серебряный поднос на кофейном столике, на нем графины с бренди и мартини. Даже пунцовые декоративные подушки на диване лежали точно в том порядке, как она их оставила.
Но теперь раздался новый звук – мягкий стук, который позвал ее к входной двери. Похоже было, что кто-то стучится. Не снимая цепочки, она приоткрыла дверь и посмотрела на улицу. Тихий дождик делал весеннюю ночь прозрачно сияющей.
Так вот что это, подумала она улыбаясь. Гроза. В это время года грозовые дожди были такими же шумными, как и краткими. Удовлетворенная тем, что разрешила эту загадку, Хелен захлопнула дверь и уже готова была закрыть ее на задвижку. Но какое-то неясное ощущение заставило ее остановиться и подумать над тем, что она только что увидела. Осталось еще что-то нерешенное, какой-то образ, который она скорее почувствовала, чем заметила.
Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Платаны, росшие вдоль подъездной дорожки, отбрасывали густую тень, затрудняя обзор, но на дороге будто бы стоял человек. Она вцепилась в подоконник.
Там действительно кто-то стоял. Он стоял, прислонившись к автомобилю, припаркованному у тротуара, руки засунуты глубоко в карманы пальто, он смотрит на ее порог.
Стоит под дождем…
Смотрит на ее порог…
Как давно он там?
Тени скрывали его лицо, но она и так знала, кто это. Его лицо, каждая его черточка стояли у нее перед глазами. За долгих три месяца, за которые она сумела перевернуть весь судебный процесс и доказать невиновность Алекса, она узнала бы его среди тысячи мужчин. Ее влекла к нему неведомая сила, он приходил к ней во снах, она чувствовала необъяснимый трепет при встрече с ним. Хелен часто задавала себе вопрос, что с ней и почему этот человек имеет над ней такую власть, но ответа не находила. У Хелен до боли свело скулы. В четыре часа утра рядом с ее домом под дождем стоял Алекс Гросс. Это не укладывалось в сознании, но она все же осознала это. С самой первой встречи в гараже их отношения были предопределены, хотя она не могла объяснить это ни тестами, ни психологическим портретами. Они строились на уровне интуиции, первобытной и мощной.
Хелен — психолог знала об Алексе все, что можно. Он был воплощением всех темных грез, которые когда-либо посещали ее, красивым, чувственным отклонением от нормы, явившимся из ее подсознания. Ничем другим нельзя было объяснить ту власть, которую он над ней приобрел.
Хелен – женщина знала о нем только одно: он – мужчина. Особь мужского пола, олицетворявшая мужественность и животное начало. Эта правда давила на ее женскую сущность, как земное притяжение. Ничто не имело значения…и здесь таилась опасность. Ее одержимость была чем-то большим, чем тайная мечта. Она была сексуальной, эротической. Он был там. И все в нем притягивало ее, даже ее страхи.
Парадная дверь тихонько скрипнула, когда она открыла ее, и этот звук отозвался в ее нервах, жалобный и боязливый. Дождь перешел в искрящуюся морось. Хелен словно окутало паутиной, когда она сошла с крыльца. Она помедлила, но лишь для того, чтобы вздохнуть поглубже, прежде чем двинуться по дорожке. Она вздрогнула, попав босыми ногами в прохладные лужицы. Ночь была довольно теплой и неподвижной, однако Хелен почувствовала, как по телу побежали мурашки.
Он, не двигаясь, смотрел, как она идет к нему. Его неподвижность напугала ее. Оскорбленная часть натуры Алекса Гросса жаждала вырваться на волю, и не это ли привело его сюда? Все его вспышки насилия были направлены на нее, поэтому приближение к нему могло быть связано со страшным риском. Но что-то в душе Хелен, сам этот страх, сводящий желудок, заставляли ее двигаться вперед.
На нем было пальто, джинсы и белая футболка. Серебристые набойки на носках его ковбойских сапог сверкали как звезды, когда на них падал свет. Он был насквозь мокрым. Теперь она это увидела. Когда он поднял голову, вода побежала по лицу, капая с подбородка. Капли дрожали у него на губах. Сверкали в волосах, от них слиплись его длинные ресницы.
Вид у него был мистический, он казался этаким современным колдуном, вызывающим дождь.
Хелен никогда не видела ничего прекраснее дождя, блестевшего на его лице и сделавшего его волосы почти черными. Дождь подчеркнул все черты его лица, ничуть их не смягчив, а, напротив, заострив скулы и углубив тени.
Она остановилась на дорожке в нескольких шагах от него. Легкое движение – он приподнял голову – вывело ее из транса. Внезапно Хелен всеми чувствами ощутила – его, себя, все, что их окружало. Воздух был напоен душистым запахом мокрой земли и свежескошенной травы. Ночь была тихой, как небеса после бури. И на ней была лишь батистовая рубашка и такой же халат.
Она тоже промокла. Промокла и дрожала в лунном свете.
— Что ты здесь делаешь? – спросила она.
— Кроме того, что заклинаю дождь? – В его серых глазах заплясали искорки. Даже его медлительная насмешливая речь не могла их погасить.- Видимо, трезвею
— Ты пил?
Он откинул назад волосы и глубоко засунул руки в карманы плаща.
— Я бы сказал – праздновал.
— Значит, ты…
— Нет, не пьян. Не так, как ты думаешь.
Он внимательно смотрел на нее, впитывая взглядом капли на ее лице и шее, быстро стекавшие по груди за вырез ночной рубашки. Халат Хелен был распахнут, и рубашка начала намокать и липнуть к телу, сделавшись местами прозрачной. Хелен почувствовала, как наливаются ее груди. Она чувствовала, как натягивается ткань, и, когда сдвинула материю, глаза его зажглись страстью. Это было видно даже в темноте.
— Я уеду, если хочешь, — сказал он. – Только скажи, и я уеду.
Его голос звучал так, что казалось, будто именно этого он от нее и хочет.
Его лицо стало напряженным – он пытался сдержать свои чувства. Но из-за капель дождя на щеках и длинных ресницах можно было подумать, что он плачет.
У Хелен сжалось сердце. Она знала – нельзя поддаваться внезапным чувствам, но при виде его она испытала такое немыслимое облегчение, так обрадовалась, что он на свободе…
Подобный импульс был чистым безумием, но ей захотелось стереть эти капли – слезы, дотронуться до его губ и заставить его улыбнуться. Ей до боли захотелось это сделать.
— Алекс, что ты делаешь здесь в четыре часа утра? – спросила она наконец, не придумав ничего более нежного. – Чего ты хочешь?
— Боже… — Он рассмеялся быстро, хрипло. – Да многого. Хочу съесть этот чертов гранат и… так, что еще? Хочу распевать оперные арии, принимая душ, и войти голым в море. – У него на скулах заходили желваки. – Есть еще кое-что, Хелен. Еще одна вещь, которую я хочу сделать…
Она боялась поднять на него глаза.
Вода блестела на тротуаре между ними, стекала ручейком с ее халата, образовав у ее ног лужицу. Под ногами хлюпнуло, когда она двинула пальцами, и это заставило ее на мгновение замереть. Она удивилась своим ощущениям: ступни замерзли и сделались очень чувствительными, но в то же время горели как в огне. Вся она, казалось, состояла из воды, собиравшейся в лужицы и хлюпавшей и в то же время кипевшей энергией.
Рукам вдруг стало холодно. Внезапно дождевая морось сделалась холодной. Мысли смешались.
— Хелен…
Она как во сне наблюдала, как он вынимает руки из карманов и отталкивается от автомобиля.
— Нет, — произнесла она, пытаясь придумать, как его остановить.
Он двинулся к ней, и ее тело отреагировало на это как на физическую угрозу. Дыхание стеснилось, во рту пересохло настолько, что она не могла даже сглотнуть. Эти сигналы появлялись немедленно. Каждый раз, когда он приближался к ней, она не знала, противостоять ему или спасаться бегством. Только на этот раз угроза была настоящей. Она больше не была его врачом. Их не разделяли этические или юридические барьеры, ничто не могло помешать ему сделать то, что было у него на уме, если только она найдет способ… Ее поразила ирония ситуации. У нее нет ни каких шансов сделать это!
Непонятная обволакивающая беспомощность охватила ее, когда она отвела взгляд. А что у него на уме? Она перебрала разные возможности, но понять времени не было. Ощущение тепла на груди привлекло ее внимание.
— Тебе не сладко пришлось на суде, — заметил он.
— Да, — почти автоматически ответила она. Он прикасался к ней. Кончиками пальцев гладил сквозь ткань рубашки ее ключицу.
— Ты хорошо держалась.
— Нет, я не выдержала.
Если бы это был кто-то другой, если бы он касался чего-то другого, она, может, и остановила бы его. Но он был настолько поглощен этим, как художник, изучающий новый материал, и в конце концов, ключица — такая невинная часть тела.
Она стала считать его прикосновения, отмечая размер захватываемой поверхности, постоянно изменяющееся давление. Она делала это в ответ на лихорадочную точность своей нервной системы. Она даже считала секунды между прикосновениями, отмечая их тысячные доли… дожидаясь следующего прикосновения.
Но когда его пальцы остановились, когда они скользнули к ее шее, она сдавлено вскрикнула. Уже невозможно было смотреть на происходящее как бы со стороны. У нее слишком кружилась голова. Сердце выпрыгивало из груди. Все в ее сиюминутном мире, даже следующий удар сердца, казалось, устремилось к конечной точке – к его ладони.
Она отвернулась от него…и почувствовала его прикосновение к своей спине.
— Хелен… — Его голос упал до шепота, от страсти. – Не отворачивайся от меня. Никогда этого не делай.
Она закрыла глаза, содрогнувшись всем телом. Прохладная испарина перемешалась с каплями дождя. Она вымокла с головы до пят. Все ее тело покрылось сладкой пахучей влагой, включая теплую влагу между ног.
….
Продолжение следует.