Не иронизирую,
не морализирую,
а сижу и творчество
систематизирую.
Две тетради красные,
две тетради синие:
гласные, согласные,
клеточки и линии…
В кожаном блокнотике
пять страниц эротики —
слабое подобие
итальянской готики.
В стопочку — \»байкальское\»,
и небрежно в \»разное\»
нечто португальское
пессоаобразное.
Влево — агрессивное,
вправо — рефлексивное
(жаль, что пачка правая
более массивная…).
Три поэмы в папочке
по полу вальсируют.
Рядом с ними тапочки
быт символизируют.
Я их завизирую,
систематизирую
(я на этих тапочках
жизнь свою базирую).
На диване — \»лирика\»,
под диваном — \»Физика\»,
что когда-то Ширика
превращала в шизика.
Все мои чудачества
переходят в качество…
Хорошо, что физика
позабыта начисто!
Не агонизирую,
не анализирую,
а сижу и творчество
систематизирую.
В принципе, не сложное
дело каталожное,
но мурашка кожная
бегает, тревожная,
меж лопаток рыщет,
ищет дверь в астрал:
\»Что-то ты, дружище,
мало написал…\»

Не иронизирую,
не морализирую,
а сижу и творчество
систематизирую.
Две тетради красные,
две тетради синие:
гласные, согласные,
клеточки и линии…
В кожаном блокнотике
пять страниц эротики —
слабое подобие
итальянской готики.
В стопочку — \»байкальское\»,
и небрежно в \»разное\»
нечто португальское
пессоаобразное.
Влево — агрессивное,
вправо — рефлексивное
(жаль, что пачка правая
более массивная…).
Три поэмы в папочке
по полу вальсируют.
Рядом с ними тапочки
быт символизируют.
Я их завизирую,
систематизирую
(я на этих тапочках
жизнь свою базирую).
На диване — \»лирика\»,
под диваном — \»Физика\»,
что когда-то Ширика
превращала в шизика.
Все мои чудачества
переходят в качество…
Хорошо, что физика
позабыта начисто!
Не агонизирую,
не анализирую,
а сижу и творчество
систематизирую.
В принципе, не сложное
дело каталожное,
но мурашка кожная
бегает, тревожная,
меж лопаток рыщет,
ищет дверь в астрал:
\»Что-то ты, дружище,
мало написал…\»