Мы

Мы – психи. Ага, ага. Мы – самые психованные психи в этой комнате. Когда в ней было темно, мы думали, что нас только двое. Но кто-то включил свет, и нас стало намного больше. С каждой стены на нас смотрели мы. Даже на потолке мы видели эти хитрые рожи. А на полу, задницей к нам, нагло ухмылялись через плечо те же мы.
Сначала мы испугались и долго бегали по комнате, потолку, стенам, и вопили. Но потом успокоились и сели, разглядывая друг друга. Попросили нас на полу не поворачиваться, когда мы садимся, к нам задницей, потому что это невежливо. Но мы проигнорировали просьбу. Нам стало обидно, и мы отвернулись.
Больше ничего не произошло, и мы заскучали. Когда уснули, выключился свет. Мы видели два одинаковых сна, для каждого из нас. Когда проснулись, свет уже был включен, и мы смотрели на нас.
Мы еще долго думали, почему нас так много. Может, эти самозванцы хотят выдать нас за нас? Вон мы как копируем наши движения, ходим как мы, прыгаем как мы, сосем палец в точности, как это делаем мы. Когда мы обращаемся к себе, то говорим то же самое. И молчим, как будто у нас ничего не спрашивали.
Мы не можем прикоснуться к себе. Между нами холодная прозрачная перегородка. И потому мы корчим себе рожи. Очень обидно. Даже когда мы заплакали, мы начали передразнивать нас. Мы крикнули нам, что мы – самозванцы. Но мы ответили слово в слово так же. И мы вдруг подумали, а что если мы и есть самозванцы, а кто-то из нас и есть мы. Нам стало страшно, и мы закрыли глаза. Тут же выключили свет, и мы поняли, что мы – настоящие.
И увидели те же сны, которые уже были. Там мы проснулись и увидели нас.
Когда включился свет, мы снова сидели друг напротив друга и разглядывали себя. Мы засмеялись и сказали нам: «Мы – настоящие, это вы — самозванцы». Но мы говорили эти же слова, и мы рассердились.
Мы вскочили и забегали по комнате, крича, что мы поколотим нас. Мы на стенах, потолке и полу тоже занервничали и кричали то же. Когда мы подбегали к стене, то мы с угрожающим видом подбегали к ней же и скалили зубы. Мы не решались напасть на нас, слишком уж мы были страшные.
Тогда мы решили незаметно подкрасться в темноте и стали ждать, когда выключится свет. Но свет не выключался, а мы тоже чего-то ждали. Так мы сидели долго, разговаривая друг с другом о всяких мелочах, вроде нашего пальца.
Свет выключился, когда мы уже стали зевать. Мы прокрались к перегородке и увидели, как мы лежим на полу и спим. Мы сильно ударили по перегородке, но она не разбилась, а глухо зазвенела. Мы проснулись, и тут включился свет. Мы уже были на середине комнаты, и удивленно смотрели на нас. Мы не догадались, что произошло, потому что ничего не сказали, а начали снова кривляться.
Но мы не обиделись, нам даже понравилось корчить друг другу рожи. Через некоторое время мы уже удивлялись, что хотели поколотить себя, ведь мы – так прекрасны. Как смешно получалось у нас стоять вверх ногами! Или висеть вниз головой! А какие рожицы мы делали, когда исподтишка смотрели на нас!
Когда выключался свет, мы продолжали играть, бегая наперегонки вдоль стенок. Или вместе смотрели сны.
Как-то мы заметили боковым зрением, что мы справа тоже пытаемся нам понравиться, заигрываем с нами, тоже корчим нам рожицы. Нам это очень не понравилось, и мы сказали об этом. Но мы ответили то же и объявили нам войну. Мы, с которыми мы играли, тоже рассердились на нас. И мы поняли, что нас предали.
Куда бы мы ни посмотрели, с каждой стороны на нас зло смотрели мы. Мы боялись моментов, когда выключался свет, ведь мы могли неслышно подобраться к нам и задушить нас. Поэтому мы не спали, а лишь наблюдали за нами, спящими посередине своих комнаток.
Нам было очень страшно! Нас слишком много. Мы не справимся с нами, когда мы решим все вместе бросится на нас. Нужно было что-то делать, пока эта мысль не пришла к нам в голову.
И мы решили начать первыми. Когда выключился свет, мы подождали, пока мы уснем, и, разбежавшись, бросились на перегородку. Она лопнула и рассыпалась, но мы не проснулись даже тогда, когда мы начали душить себя. Мы обнаружили, что вокруг нас мы тоже душим нас, и обрадовались. Мы успели. Мысль о нападении пришла многим из нас в голову, но мы ошиблись и бросились на нас вместо нас.
Пока не включился свет, мы сидели над мертвыми нами. Мы не сомкнули глаз, потому что это было бы опасно. Ведь мы могли прийти в любой момент. Когда стало светло, наш труп исчез, а мы сидели посередине комнаты, а на нас смотрели со всех сторон мы.
Немного поразмыслив, мы договорились, что нападать, когда светло, бессмысленно, и потому решили дождаться снова темноты.
Так мы решили убивать нас, пока не останемся только мы. Это было бы хорошей наградой для нас. Правда, наверное, нам будет немного одиноко. Но зато мы снова будем видеть темноту вместо снов.
…
Мы убили много нас, но нас слишком много. Когда включался свет, нам казалось, что нас ничуть не меньше. Когда в очередной раз мы убедились в этом, мы заплакали от бессилия и жалости к себе. Когда мы открыли глаза, то с удивлением обнаружили, что мы плачем не одни. Все мы умильно смотрели на нас заплаканными глазами. И мы простили друг друга и пообещали больше не убивать себя.
А потом придумали новую игру: когда выключался свет, мы ходили друг к другу в гости. Причем иногда нас было больше, чем двое.

Марк Лонгин, 2003