Злая Москва

Так вышло, что я построил свой город. В северной Карелии, между Кемью и Лоухами. И в ту, и в другую сторону сто километров леса, болот и озер. И только трусливые автомобили на максимальной скорости пересекают пустошь по прямой как игла дикобраза дороге из Мурманска в Петрозаводск.
В начале были мотель и магазинчик. Очень скоро добавились автосервис и аптека. Позже мы построили заводик по производству мебели. И пошел городок расти.
А потом я умер. Хотел этого под конец. С женщинами уже не мог, кости ломило. Главное, ничего нового сделать не получалось. И старое забывал. Умер, словом. Но не исчез, а стал духом города, который создал. Что имя? Мое имя теперь — имя города. И я это всё, что в нём живет. Не буду подробно, просто всё. И те, кто уехав от меня, помнят обо мне, тоже я.
И этими уехавшими я соприкасаюсь с духами других городов. Я умер стариком, но как дух города я очень молод. А меня окружают древние старцы. Я расту. Я здоров, я дышу окружающими меня лесами, я бегаю зимой на лыжах, а летом ловлю рыбу. Я верю в свое будущее, ведь у меня нет прошлого.
Окружающие меня старцы не любят меня. Они уже все пережили, все у них было. А тут я, со своей заносчивостью молодости. И еще они завидуют моему детству.
Они выдерживали осады, их брали штурмом. Они казнили на своих площадях, они увешаны орденами побед. Каждый их камень дышит прошлым.
А что есть у меня? Ничего. Разве что больше всего в мире памятников. Мы скупали по дешевке ставшие никому не нужными скульптуры диктаторов у разных городов и стран и расставляли их вдоль дорог. Разве что самый большой в мире магазин игрушечных солдатиков. Разве что Музей Всех Войн, ведь у меня не было собственной.
Люди, уехавшие от меня, редко сохраняют связь со мной навсегда. Сначала я ясно и отчетливо вижу их глазами чужие южные пейзажи и мертвые земли колонизируемых планет. А потом контакт слабеет, тускнеет. И это очень больно. Чтобы уйти от боли, я начал сосредоточиваться только на тех, кто сегодня живет во мне. Заниматься только внутренним миром, забыв окружающих. Всегда будучи готовым к тому, что кто-то уедет. И вдруг почувствовал, что связи с покинувшими меня стали теряться гораздо быстрее.
Вот тогда-то я по-настоящему испугался. Вот она, приходящая зрелость. И я когда-нибудь стану таким же, как окружающие меня старики — Злая Москва, Злой Петербург, Злые Хельсинки, Злой Нью-Йорк.
Наверно, мне повезло, я родился во времена переездов. Я еще юным понял, как становятся стариками. И я начал, несмотря на всю боль, вспоминать тех, кто уехал от меня. И они не забывают обо мне.

21.11.02 — 22.11.02 Moscow