Ночь Красной луны

Ночь Красной луны.

«Я загонщица ночи, клейменная знаком луны»
Иллет.
Я была всегда…
Извечно я появлялась вместе со своей самой верной спутницей -Красной луной. Появлялась, чтобы пронестись над жалко замершим миром, собирая себе достойную свиту… Свиту, ничего не значавшую для меня, убивающую, чтобы самим умереть, когда исчезнет последний луч, подсвечивающий небеса алым… И я исчезну тоже… Исчезну, чтобы вновь появиться, когда взойдет Красная луна.
Я была всегда… Я буду всегда… одна…

Диск, пылающий багровым, уже достиг зенита и теперь неуклонно двигался вниз, туда, где верхушки деревьев так страшно шумят, отбрасывая рваные фиолетовые тени. Земля будто замерла, стараясь спрятаться от кровавого ока, разглядывающего ее с небес. Не только природа, но и люди пытались укрыться от его немигающего взгляда. И в огромной Осии4, и в сторожках, затеряных в лесной глуши: везде люди жгли огонь, стараясь развеять красную мглу. Этой ночью можно было встретить оборванного бродягу, сидящего за столом богатого купца. И не только указ, по которому смерть грозила каждому, отказавшему сегодня в ночлеге, но и что-то дикое, подсознательное заставляло собираться вместе, независимо от сословий. И было все равно, что на следующий день гость попытается перерезать спящему хозяину горло, или же нищего до полусмерти изобьют слуги. В ночь Красной луны забываются все различия, все распри, потому что перед смертью равны все, а сегодня она глядит с небес.
**
Я летела над землей. За мной следовала моя свита, собранная только на половину. Но сегодняшняя ночь обещала быть щедрой на слуг. Отталкиваясь мощными лапами, бежали волки-оборотни, уже утратившие ту малую часть разума, что сохранялась в них после превращения; тяжело полз, оставляя на острых сучьях клочья бледной кожи, дух болот2, в первый и последний раз покинувший свои владения; стаей летели падальщицы5, оглашая воздух диким высоким визгом, исторгаемым человеческими ртами на птичьих мордах; скользили призраки, не находя никаких препятствий на своем пути, их размытые тела переливались всеми оттенками алого, отражая свет Красной луны. Кажется, свита уже пробежала через какое-то людское поселение. Помниться, они немного отстали, убивая. Хотя я не уверенна: я почти не замечаю людей. Они слишком слабы, чтобы войти в мою свиту, ничтожные, некчемные существа. Почти как дикие звери. Но это хотя бы имеют клыки и когти, умеют защищаться, но их разум слишком прост для меня. Вот т’ернель7… Они единственные, сочетающие в себе силу зверя и ум человека. Хотя даже из них не все достойны следовать за мной. Например, эти несносные гамадриады1 всегда умирают: не могут оставить свое дерево! Вдруг внизу вспыхнула яркая звездочка, видимая только моим глазам — т’ернель. Вампир! Отличное дополнение! Я рухнула вниз, окруженная стонами и криками.

Десяток домов почти у края леса. Колодец. Какие-то постройки. Здесь только люди! Где же он? Я видела! Видела! Я не могу ошибаться… я не ошибаюсь… я не человек!
А!.. вот он! Нужно попридержать свиту: самые быстрые волки уже выбежали из леса и рычали, припадая к земле.
Тем временем вампир выглянул из-за колодезного сруба, в тени которого прятался, снова скрылся, а потом вышел на неверный красноватый свет. Это же ребенок! Такое иногда случается: дети ни на что не годны. Я только зря потратила время — луна опустилась еще ниже. Я приподнялась над землей и уже хотела приказать свите следовать за мной сквозь эти дома, но тут вампирёныш подбежал ко мне. Он был совсем маленьким, наверное, ему не было и пяти лет, в руках он, словно сокровище, сжимал тряпичный мяч. Чтобы заглянуть мне в лицо, ему пришлось задрать голову. На несколько мгновений я замерла под изучающим взглядом бардовых глаз, в которых не было ни капли страха — только любопытство. Вдруг чумазое личико озарилось радостной улыбкой.
— Ты – красивая! Хочешь поиграть?- малыш протянул мне мячик.
Мир перестал существоваать для меня, свет Красной луны померк. Не слыша горестного воя свиты, я протянула руку и взяла подарок, коснувшись кончиками пальцев детской ладошки.
Что это? Почему мне так больно держать тряпичный ком, все еще сохранивший тепло рук? Почему так сжимается сердце, когда это тепло уходит под холодом моих пальцев!
Теплые, ласковые руки, ладони, способные забрать все мои горести…
Я вздрогнула – за моей спиной зашлись криком падальщицы. Теперь вся моя свита стояла у кромки леса, лишь страх нарушить мой приказ сдерживал их от единственного желания, владеющего ими,- убивать. Волна невыносимой жажды накрыла меня. Мне хотелось почувствовоть горячую, вздрагивающую плоть под моими клыками; острыми шпорами раздирать поддатливую кожу, наслаждаясь запахом свежей крови; ледяным ветром касаться живого, делая его мертвым. Я хотела умыться болью, став одним целым с Красной луной, лететь багряным лучом, пронзая небо и заставляя его плакать.
Вдруг что-то обожго мою правую ладонь. Я рассеяно посмотрела на мячик, который все еще сжимала: от него волнами шло тепло, словно от живого существа.
Полуслепого котенка, маленьког мехового комочка с бешенно бьющимся сердечком, слишком сильно зажатого в руках… Я…я… не хотела… я не хотела, чтобы он умер…
Что со мной? Я дрожала, длинные пряди белых волос закрывали мне лицо, но я не хотела открывать крепко зажмуренные глаза. Бежать! Быстрее бежать туда, где свет Красной луны так ярок, что затмевает все краски, не дает вспоминать…
Вспоминать что?
Низкий рык вспорол тишину. Откуда-то сзади выпрыгныл огромный волк. Когда-то он был вожаком стаи: сильный, хитрый, жестокий. И сейчас он ослушался приказа: слишком яростно и нестерпимо было желание убивать. Волк был быстр и точен: вампиреныш лишь успел поднять голову с удивленно-распахнутыми глазами. Я снова зажмурилась: мне было очень страшно смотреть. Но почему-то вместо довольного рычания утолившего жажду убийства хищника, я услышала жалобное поскуливание. Волк лежал на земле у ног перепуганого малыша. Сквозь покрытое шерстью тело пробивались десятки побегов, крепко державших все еще скулящего и дергающегося волка. Он затих только тогда, когда из пустой глазницы вырвалась молодая березка, чьи клейкие листочки и тонкий ствол были покрыты быстро впитавшейся кровью. Еще пара мгновений и на месте трупа стоял маленький островок деревьев, крепко сплетенных ветвями между собой. Я не сразу заметила, что от домов ко мне бежит женщина. Её облик менялся на бегу: вот собранные в пучок темные волосы становяться цвета листьев осенного дуба; кожа лица и рук темнеет, покрывается разводами, будто кора рябины; сама она распрямляется, как весенний побег, становясь выше, стройнее. И вот уже дриада, достигшая зрелости и пика своей силы, бросается к испуганному ребенку, обнимает, гладит длинными, похожими на ветви, пальцами, шепчет что-то…
Дриада? Очень редкое создание, не то что ничтожные гамадриады, живущие почти в каждом старом дереве. Ей подвластны силы земли, а они могут быть очень опасны… Она сильна… но бесполезна для моей свиты. Охота все же не удалась. Хотя …Что это? Рядом со мной открылся Астрал, и что-то очень быстрое метнулось ко мне. Конечно, мне ничего не угрожало: невозможно сражаться с лунным светом. Я закрылась одной из падальщиц: тень сбила её, разорвав одним мощным движением. Что ж, неплохая попытка. Осознав свою ошибку, высший вампир выпрямился, брезгливо откинув комок слипшихся перьев. Темные крылья за его спиной распахнулись, словно стараясь спрятать от моего взора дриаду и вампиреныша. Несомненно, он собирался снова попрововать покончить со мной. Изумительно! То, что я так давно не встречала: не простая ярость, а ненависть, смешанная со страхом. Смешно! Он ненавидит меня, потому что боиться, что я сделаю больно тем, двоим, за его спиной. Глупец, ничто не сможет остановит свет Красной луны. Хотя, упрямый глупец! Я, шутя, увернулась от его атаки, снова послав падальщицу. Её товарки зашлись жалобными стонами, когда она упала на землю, заливая кровью траву. Да! Я люблю этот азарт охоты! Еще, нападай еще! Я хочу поиграть прежде, чем ты станешь моим на всю оставшуюся тебе вечность — пока светит Красная луна. Я сделала знак, и молодая поджарая волчица, рыча, прыгнула, вытянувшись в воздухе темной молнией. Вампир вскрикнул — удар, нацеленный в горло, задел руку, прежде, чем тот успел уйти в Астрал: волчица же рухнула со сломанной шеей.
-Айвиель! Уходи! – кровь обильно текла из рваной раны, рука повисла плетью. Нет, надо заканчивать, а то он станет недостоен моей свиты. Я поймала его взгляд, и вампир замер на полуслове. Я знала, что сейчас в моих глазах он видит огненные луны, а тонкие лучи света крепко привязывают его душу ко мне, еще немного и единственным его желанием станет исполнение воли Красной луны. Он забудет всё остальное, кровавая волна сотрет все, что написано на песке памяти, и он станет абсолютно свободным. Таким как Я.
Вдруг резкая боль пронзила мою руку, я дернулась и отвела глаза. Мир стал реальным, магия луны ушла, затаившись в глубине.
Оказывается, бардовоглазый мальчишка вырвался из обьятий дриады, которая, как и взрослый вампир, замерла, внимая голосу луны. Странно, что он не убежал. Наоборот, он подошел ко мне, размазывая слезы по грязному лицу и всхлипывая. Вдруг он вскинул голову. На щеках еще были видны дорожки слез, но выражение лица изменилось. Нет, испуганный малыш не может так смотреть.
— Я думал, что ты красивая… А ты оказалась трусихой, а быть трусом – некрасиво! Ты хочешь всех испугать, потому что сама боишься. Ты сделала больно маме и папе*, потому что боли ты тоже боишься. Ты боишься даже того света, что пришел вместе с тобой.
Ты- трусиха!
Ты-некрасивая!
Уходи!

Я попятилась, отступая в тень леса, потом повернулась и побежала.

Я бежала, не замечая ни веток, цепляющих волосы и одежду, ни острых сучков, коловших и царапавших босые ноги, ни того, что никто не следует за мной — мой свиты больше не было. Только в ушах тяжело стучало: «Ты боишься, боишься, боишься!» Наконец я рухнула на колени в темную прошлогоднюю хвою и подняла голову к едва видимому меж лап елей небу. Пусть так! Да, я трусиха! Но еще немного и Красная луна зайдет, а вместе с ней исчезну я и все воспоминания о сегодняшней ночи. А когда она снова появится на небосклоне, затмевая своим сиянием звезды, я оживу вновь, свободная от памяти… и страха. Ну и что, если сегодня охота окончилась неудачей – будет сотня таких же охот!
Я разжала судорожно сжатые кулаки и увидела, что я все еще держу тряпичный мячик. Я покатала его между ладонями, чувствуя как он нагрелся от моей руки. Кого я обманываю? Красная луна не умеет прощать, раз совершив ошибку, не стоит надеяться искупить её. Луне все равно. Странно, что сейчас у меня хватило смелости признаться себе в этом. И… я не хочу забывать! Всё то время, что мне осталось (целая вечность- полчаса до захода луны) я хочу помнить и … вспоминать.

**
-Мама! Мама! Посмотри, луна красная! Мне страшно!
-Не бойся, Ниа. Просто маленькая звездочка потерялась, и луна ищет свою доченьку.
-А она найдет?
**
— Мама! Мама! Я…я не хотела, чтобы он умер! Мама!
— Не плачь, Ниа, я знаю. Жизнь хрупка, и еще не нашёлся тот мастер, что может собрать воедино ее осколки. Поэтому, не плачь…
**
Мама! Мама!- кровь заливает мне руки, лицо, кровь льется с небес,- Открой глаза! Скажи что-нибудь! Мама!
Тишина. Тоьлко шум ветра в верхушках деревьев, только лунный свет, только боль… Я бегу…куда-то во тьму…бегу, пока не падаю без сил. Я смотрю в темное небо и вижу Красную луну, ее лучи ласково гладят мой горячий лоб.
Да! Да! Я — твоя звездочка! Ты нашла меня! Нашла! Я хочу быть с тобой… там, в вышине! Хочу, чтобы ушла эта боль! Луна молчит, продолжая гладить меня, заглядывает мне в глаза, чтобы там увидеть лишь свое отражение…

Да… тогда исчезла моя память, унося с собой все боль и страдания, которые я испытывала; ушла за алым светом, забрав и все радости. Я стала луной. Что я делала? Сейчас это не важно. Наконец-то я вспомнила, кто я на самом деле. Нет… я сама захотела вспомнить, перестать забывать…
Я глубоко вздохнула. Как приятно чувствовать запах хвои, осозновать, что ты можешь согреть кого-то своим теплом. Как замечательно плакать, и сквозь слезы смотреть на темно-синее небо, где ярко горят ничем не скрываемые звезды. Как хорошо быть…

Последний багряный отсвет исчез за горизонтом.

Эпилог.

«Год 25 правления правления Правительницы6 Теалины, прозванной Величайшей, он же – 247 от первого появления феномена, известного как Ночь Красной луны, является последним, когда оный был документально описан. В следующие годы до сего времени ничего похожего ни в обозначенную ночь, ни в какое-либо другое время не зафиксарованно. Одноко во многих местностях этот день является большим праздником, с раздачей еды и питья. Также, несмотря на отмену указа об обязательном предоставлении крова, многие постоялые дворы не взымают платы за постой…
В настоящее время уже невозможно точно установить ни причины появления сего феномена, ни причины его внезапного исчезновения. На все воля Мелины3.»
Дипломная работа Зеймарта Октуса,
бакалавра Высшей Академии Осии.
(избранные места)
**
Сойт Медежик, лесничий Аксанского леса, считался человеком невозмутимым. Говаривали, что он может кувшин особой браги трактирщика Лута выпить залпом, даже не изменившись в лице и, естественно, не закусив. Но уже два раза за этот семедневник его репутация оказывалась под угрозой.
Первый раз, когда в проклятую ночь сынишка Магра и Айвилины остался на улице, а из лесу вылетела эта баба бледная со своими страходивами. И тогда, когда Сойт, отбиваясь от намертво вцепившейся в него жены, собрался выскочить на улицу и забрать парнишку, сквозь застекленное окно он увидел то, что заставило его изумиться чуть ли не в первый раз в жизни. Магр, отличный кузнец, 4 года назад пришедший из Нижних Бродов вместе с женой и новорожденнным сыном, Магр, верный друг и веселый собутыльник, оказался тайным! Но удивительней всего было, то что даже узнав это, Сойт не смог думать ни о нем, ни о тихой и приветливой Айвилине, как о богомерзских ночных тварях. Сойт не знал, как считали другие жители деревни, но на утро никто не вышел, чтобы остановить уходящих в лес т’ернелей. И никто их потом не искал.
Во второй раз Сойт потерял самообладание двумя днями позже. Илис, его младший сын, прибежав домой с широко распахнутыми глазами и бледным лицом, бросился к отцу, чтобы тот пошел вместе с ним в лес. Сойт быстро собрался и ,ничего не спрашивая, пошел за сыном.
В глубине леса на маленькой опушке, любимом и тайном месте детей лесничего, его ожидала дочь Лиса, предпочитавшая охоту сидению дома. Она тоже была испугана: веснушки рассыпью четко выделялись на побледневшем лице.
— Отец, посмотри! Я велела Илису, чтобы он не поднимал крика и бежал прямо к тебе. Я…
Сойт глянул на дочь, и та сразу замолчала, отступив на пару шагов.
— Вы думаете это смешно?! Кто из вас, стервецов, это сделал? Шкуру спущу! Отвечайте!
Дети в ужасе смотрели, как их отец, побагровев, кричит, машет кулаками, одновременно пытаясь расстегнуть широкий ремень.
— Что удумали, со смертью шутить! Никакого уважения к мертвым! А ну-ка идите сюда!
Дети, как по команде, развернулись и бросились прочь. Преследовать их Сойт не стал: забьются, небось, в какую-нибудь нору, ищи их. Лес-то не хуже него знают. Но ничё! Жрать захотят – прибегут!
Немного поостыв, Сойт уже решил идти домой за лопатой, как вдруг его прошиб холодный пот: человеческого скелета, старого, почти сокрытого травой, и которому в выбеленную временем руку кто-то из детей вложил тряпичный мяч, раньше на поляне не было, и за пару дней появить здесь он не мог никак.

Комментарии.
1. Гамадриады — представителницы расы т’ернель, духи старых деревьев особых пород. По внешниму облику напоминают девушек с темной кожей и большими зелеными глазами, черты лица не постоянны и не четкие. С другими т’ернель общаются охотно, к людям отношение дружелюбное. Возраст- полностью зависят от своего дерева, когда оно умирает- гибнут и они.
2. Дух болот — представитель расы т’ернель, напоминает земного водяного.Живет в болотистой местности, никогда не покидает своего болота. С другими т’ернель почти никогда не общается. К людям равнодушен до тех пор пока они не начинают вторгаться в его владения. Возраст: живет столько, сколько и его болото.
3. Мелина — в данном контексте имя главного божества людей. Выражение «На все воля Мелины» аналогично «На все воля божья». «Мелин» — также является людским названием всего известного мира.
4. Осия — новая столица Мелина, один из самых крупных и богатых городов. В нем расположен дворец Правительниц, главный собор и казармы 5 рыцарских орденов.
5. Падальщицы — представители расы т’ернель. По виду напоминают больших птиц с некоторыми человекоподобными чертами. Малоразумны, обладают неким подобием языка. Обитают в любых глухих местах, где хватает пищи. К людям (да и к другим т’ернель ) относятся как к добыче. Возраст: в среднем 30-40 лет. Часто живут стаями.
6. Правительница – титул верховного правителя Мелина, коему приписываеся божественное происхождение от самой Мелины. Власть передается исключительно по женской линии.
7. Т’ернель( в людской версии это слово склоняется), тоже что и тайный – общее название расы разнообразных существ, нелюдей. К ним относятся оборотни, вампиры, дриады и многие другие, сильно отличающиеся по анатомическим признакам, уровню развития, образу жизни и т.д. народы.

*- Айвиель и Магрейн не настоящие родители вампирчика (Магр-его дядя). Они его воспитывали с младенчества, поэтому он называет их мамой и папой. Смежные браки не приветствуются у т’ернель. Совместного ребенка у дриады и вампира быть в принципе не может.