Пасмурная погода и мелкий дождик за окном действовали усыпляюще, как хорошее снотворное. Банкир сладко потянулся, зевнул и подумал: «Ну вот, уже пятница. Впереди два выходных, можно будет наконец выспаться в свое удовольствие».
На старинном столе орехового дерева перед Банкиром стоял высокий серебряный кувшин тончайшей работы, вещь из залога фирмы «Чебурашка». Вчера они получили в его банке кредит 50 тыс. долларов под залог изделий старинного серебра. О настоящей стоимости этих предметов, на фирме по-видимому не подозревали и наверняка радовались тому, что спихнули банку за такие деньги никому не нужный хлам.
А серебро было действительно очень старинное и ценное. Оценщики описали его как арабскую серебряную утварь и приняли в залог по весу серебра, как лом. На первый взгляд это серебро действительно не привлекало внимания, но опытный взгляд Банкира сразу определил его истинную ценность. Вот например – этот кувшин, стоящий сейчас у него на столе. Ведь ему наверняка больше 600 лет, на нем нанесен редчайший узор, и он один стоит в десятки раз дороже всего кредита.
Потянувшись за кувшином через стол Банкир подивился его необычной тяжести. Серебряный кувшин с узким вычурным горлышком никак не мог весить более одного килограмма, а в руках у себя Банкир держал все пять.
Среди знакомых Банкир слыл известным знатоком восточных древностей, но такой тонкой работы ему еще не доводилось встречать ни разу в жизни.
На боку у кувшина было маленькое темное пятнышко, и Банкир осторожно протер его несколько раз бархаткой для очков.
Внезапно кувшин вздрогнул, и весь кабинет наполнился гулом, свистом и неизвестно откуда взявшимся густым дымом с резким пряным запахом. Банкир в страхе отбросил подальше от себя кувшин, и тот загрохотал где-то в дальнем углу кабинета.
В тот же миг, прямо перед ошарашенным Банкиром, из дыма вылезла огромная, двухметровая лысая рожа, с рыжей всклокоченной бородищей и огромным сизым носом, скорее напоминающим сливу. Красочную картину дополнял свежий лиловый синяк размером с обеденную тарелку, под правым глазом.
Она яростно уставилась на Банкира и заорала на весь кабинет:
— Ты че козел, в натуре совсем офонарел! А ежели я те сейчас два таких фингала на харе заделаю, для симметрии.
Поскольку дар речи к Банкиру еще не вернулся, рожа с интересом стала осматриваться вокруг.
— А собственно где я. И какой нынче день?
С этими словами рожа вопросительно уставилась на Банкира. Из дыма, клубившегося вокруг вдруг вылезла здоровенная пятерня и принялась яростно чесать бороду.
— Да ладно, мужик, ну че ты в самом деле. Ну, погорячился я маленько, но ты тоже хорош. Сначала вызвал меня, а потом так шандарахнул об стену, что у меня до сих пор искры в глазах!
К Банкиру понемногу начал возвращаться дар речи.
— А вы собственно кто, — спросил он слабым голосом?
— Исполняющий обязанности джинна, — захохотала рожа. –Зовут меня Ахмед, но ты можешь просто – джином. Слушай, а где это я?
Банкир, немного прийдя в себя, строго спросил:
— Какой еще джин, что за фокусы. Немедленно прекратите, а то вызову охрану
— Не наезжай а, — небрежно отозвался Ахмед. – Тут и так башка трещит после гульбы. Мы с пацанами так оттянулись в натуре.
И джин закатил глаза вверх, громко щелкнув при этом языком.
— Не, ты не подумай ничего такого, братан, — сказал он. – Вообще-то мы, джины, не запойные, но недавно пацаны конкретно отмечали годовщину своей фирмы, и я гудел с ними всю неделю. Я так не напивался за все 2 тысячи лет. В натуре.
И джин смачно сплюнул на персидский ковер лежащий у Банкира возле стола.
— Прекратите немедленно, — закричал Банкир. Его можно было понять. Этот персидский ковер он приобрел на аукционе в Сотби, и когда называл знакомым сумму, оплаченную банком за эту древность, у тех просто перехватывало дыхание.
— Да че ты так завелся, — удивился джин. – А, это ты насчет коврика. Слушай, я его уже где-то видел.
Рожа наклонилась поближе к ковру и тут же отпрянула.
— Фу, это ты меня прямо в туалет вызвал, что-ли.
— Какой туалет, что вы несете, — очумело, переспросил Банкир. Он опять перестал поспевать за развитием событий.
— Да я ж тебе говорю, коврик знакомый, — пояснил джин. – Я его в последний раз видел в сортире у персидского царя Дария. Вот я и говорю, джина конечно можно вызвать когда угодно и куда угодно, но зачем же так, прямо в сортир? Неужто такой нетерпеж образовался. Ну ладно, давай свое желание, и разбежимся по быстрому.
— Какое желание, — переспросил банкир?
— Ну, ты в натуре братан, редкий тормоз, — ответил джин. – Я ж тебе уже битый час базарю, я джин и ты меня вызвал для исполнения своего желания. А раз вызвал, так и говори свое желание. А то пургу гонишь, и все дела.
— Послушайте, джин, вы не могли бы выражаться приличнее?
— Да это у меня после гульбы с пацанами какие-то новые слова появились. А до этого я две тысячи лет только и говорил, ах свет очей моих, ах услада ушей моих, ну и всякую такую ерунду.
На некоторое время в кабинете банкира воцарилась тишина. Джин Ахмед, по-видимому, вспоминал свою гульбу с братанами, а банкир пытался привыкнуть к мысли о том, что у него в кабинете висит настоящий арабский джин – исполнитель самого заветного желания. Банкир всегда представлял себе джинов несколько иначе, но жизнь, сурово корректирует наши представления и чаще всего, не в лучшую сторону.
Вся загвоздка была в том, что банкир не мог вот так сразу назвать свое сокровенное желание. Да что там назвать, он его даже сформулировать толком не мог. В голову лезла всякая ерунда, обрывки фраз с последнего совещания о наращивании капитала и новых инвестиционных банковских программах.
На первый взгляд в жизни уже все было. Умница жена, деньги, знакомства, положение в обществе и, наконец, свой банк. Но среди всей этой жизненной круговерти как-то выпало то самое, главное и заветное, о чем вспоминаешь при встрече со старыми друзьями, то самое несбыточное, но от того еще более желанное. И сейчас, глядя на застывшего в ожидании джина, банкир остро почувствовал, что где-то в пути, среди житейской круговерти и рутины утеряно самое важное — самое заветное желание.
Размышления прервал достаточно громкий разговор в приемной и взволнованный голос секретарши, беспрестанно повторявший одну фразу: «К нему нельзя, он занят».
Нажав кнопку селектора, банкир спросил:
— Оленька, в чем там дело?
— К Вам генеральный директор фирмы «Чебурашка», по очень срочному вопросу.
— Скажи ему, пусть подождет минут двадцать.
— Он говорит, это очень срочно, Ой, что вы делаете!
Вместе с этими словами прямо в кабинет банкира ввалился генеральный директор фирмы. Это была достаточно красочная личность, возглавляющая одну из группировок подмосковных братков. Низкий лоб, большую часть которого занимали кустистые брови, и полное отсутствие шеи создавали достаточно типичный портрет.
Увидев джина, директор радостно заревел на весь кабинет:
— Привет братан! А мы тебя по ошибке вместе с разным барахлом в банк сдали.
— В чем дело, уважаемый, — холодным тоном поинтересовался банкир.
Сам он уже давно не общался с подобной публикой, оставляя эту неприятную обязанность своим замам.
— Да я ж говорю, непонятка вышла, — радостно ответил директор. – Мы уж думали, что своего братана потеряли, я бригадиров чуть не закопал, вся братва на ушах, а он вот где!
Джин с интересом смотрел то на банкира, то на директора, но в разговор не вмешивался.
— В общем, так, — продолжил директор, без спросу плюхнувшись в кресло напротив Банкира. – Кредит мы погасили, базара нема, штрафы и всякую другую ерунду за досрочное расторжение договора тоже оплатили, так что вертай нам братана, а то у меня уже вся братва на ушах.
Вслед за директором в кабинет банкира вошел его первый зам и подтвердил, что фирма полностью вернула кредит и уплатила все штрафы и неустойки, так что им необходимо вернуть залог.
На висящего в кабинете банкира джина, первый зам. дипломатично старался не смотреть.
Во время переговоров, по-видимому, истекли те полчаса, которые были отведены банкиру на исполнение его желаний и джин исчез так же внезапно, как и появился.
Через час все серебряные вещи, в том числе и кувшин с джином были возвращены фирме «Чебурашка».
Банкир еще долго отрешенно смотрел в окно и мучительно пытался вспомнить, то самое сокровенное желание, которое он так неосторожно потерял где-то на своем жизненном пути. И даже не в том дело, что ему помешали это желание вовремя вспомнить и воспользоваться чудесной возможностью его воплотить в жизнь. Просто без этого самого заветного желания жизнь вдруг показалась на удивление серой и унылой, как погода за окном. Окружающий комфорт и роскошь уже не радовали. Видимо он заплатил за все это слишком большую цену, забыв о главном.
18.09.02 М. Сергеев