Кое-что о женщине

Светлане Йовенко

1.
В зоне мужского азарта,
в зоне мужского хотения —
сверх и помимо –
несыгранной картой,
тонкой игрой светотени…

Мысли её отчаянные…
Били их в стае – влёт.
Кровью вмерзали в лёд –
В тысячный раз оттаяли.
Мысли её, о чём они?

Ласковые, заветные,
Выслежены заведомо
Птенчики желторотые
В лисьем лесу.

У нелюбви в заложниках
Платят сполна за ложное,
За осторожно-мелкое
Золотом, не скупясь…
…………………………

Ты всей душой…
Да ты сама – душа,
до пестика, до чашечки, до донца –
в тебя, наверно, закатилось солнце,
отяжелевший от любви
воздушный шар.
Свой горький мёд
на мёртвых пчёл умножишь,
ты можешь
молча, тихо отцвести,
и, чуть заметно,
в теле полусонном
просвечивает гаснущее солнце.
……………………………………

И было тело —
Настежь, как душа,
раскрытое до чашечки, до донца –
тогда в него и закатилось солнце,
отяжелевший от любви
воздушный шар.
Бесплотна жертва –
жертвенность бесплодна.
На шаткий плот,
почти что не дыша,
и только взгляд назад,
отчаянный и долгий…
Уже прозрачна плоть,
но стянута душа
и не раскрыться ей
до чашечки, до донца…

2.
Проклята…
Просто, потому что ты женщина.
Просто, потому что ты жертвенна.
Просто так…
Столько отболело – не прожито.
Всё перегорело – не та.
Истового самосожжения
Мёртвая твоя красота.
…………………………..
Мария избрала благую часть:
в мужском пиру – не горькое похмелье,
отравленное завистью веселье,
короткую униженную власть, —
но в мире войн и воспалённых вёсен
задумчивую медленную осень.

3.
Чужая среди чужих
Искала она слова,
И были слова её –
Чужие.

И кто-то, державший свет,
С судьбою её чудил,
И свечи в душе её
Чадили.

Металась её душа,
Не помнящая родства,
И в мутном потоке слов,
Давно бесплодных,

Как смертник – последний шанс,
Искала она слова…
И Слово любви пришло,
И стало плотью.