Ф. Пекельный

Нужный дом нашелся далеко не сразу, затерявшись во ряде точно таких же домов-близняшек, выкрашенных в одинаковый грязно-желтый цвет. Номер был выцарапан на стене при помощи какого-то острого предмета, и издали был неотличим от соседних надписей, информирующих прохожих о том, что некая «машка — бл..», и что «здесь был петя». Подъезд был темный, и вонял гнилым тряпьем и результатами жизнедеятельности кошек. Поднявшись на второй этаж, я нашел квартиру c номером 6 и принялся стучать в нее кулаком — звонок был беспощадно вырван из стены вместе с «мясом».

Долгое время за дверью была только тишина, и мне пришлось постучать еще дважды, прежде чем там сначала вяло завозились, потом закашляли, затопали, и наконец отворили. Хозяин квартиры был худ, высок, носил на голове нечесанную копну седых волос, чем выдавал в себе затворника-ортодокса.

— Здравствуйте, моя фамилия Стрелец, журналист. Я звонил вам вчера.
— А… очень приятно. Эф Пекельный, — отворивший подслеповато оглядел меня с ног до головы, — проходите, прошу вас.

Мы прошли в гостиную, миновав длинный и гулкий коридор с несколькими плотно закрытыми дверями. Деревянные полы устало скрипели под ногами, я еще подумал, что дом, должно быть, очень стар. Гостиная была на удивление светлой, чистой и просторной. Хозяин усадил меня на широченный диван, возрастом соперничающий с домом, а сам принес две чашки с кофе и присел в кресло напротив.

— Итак? — он вопросительно посмотрел на меня.
— Дело в том, что я пишу статью о современных религиозных культах, и мне было бы интересно включить в нее несколько строк о вашей э… деятельности.
— А можно узнать для какого издания вы пишете? — поинтересовался Эф Пекельный.

Я ответил, и тут настал его черед удивляться. Удивлялся он долго, со вкусом, хмыкая, многозначительно мотая головой, поднимаясь с кресла, подходя к окну и возвращаясь назад. Я успел выхлебать полчашки кофе, когда наконец он решился, снова сел в кресло и попросил задавать вопросы.

— Я уже читал несколько статей о вас, — сказал я включив диктофон и положив его на журнальный столик, — там вас именовали «новым спасителем», а также «сумасшедшим» и «шарлатаном». Насколько я понял, вы нашли какой-то способ лечения человеческих душ.
— Это не совсем так, хотя вы подошли ближе к истине, чем все эти горе-писаки. Скажите-ка, вам знакомо имя Николас Фламель?
— Нет, — честно признался я.
— О, в сущности, это был пустой ученый. Алхимик. Но он сделал одно очень важное открытие, которое впоследствии было рассмотрено Спинозой…
— Философ, — вставил я.
— Да. Спиноза выдвинул несколько смелых идей на стыке философии, механики и математики. И естественно, что он задумался о природе человеческой души, тем более, что он читал труды Фламеля.
— И что же он открыл?
— Он предположил, что душа представляет собой некий астральный механизм, который как и любой другой механизм состоит из множества различных частей, подверженных износу, способных ломаться и тем самым выводить из строя всю систему. Невероятно? Бедный Спиноза! Он испугался, что его сочтут еретиком, и уничтожил почти все записи. Однако, тех крох, которые остались, хватило чтобы воссоздать идею, развить ее, и в конечном итоге мне удалось создать механическую модель души.

Несколько минут я переваривал услышанное, допивая кофе, а Эф Пекельный смотрел на меня, едва заметно улыбаясь.

— Значит, вы не лечите души. Вы их как бы ремонтируете?
— Да, можно сказать и так. Видите ли, человек способен осуществлять этот «ремонт» самостоятельно, но это требует соблюдения нескольких очень неудобных по современным меркам правил.
— Например?
— Вы читали Новый Завет?
— Да, очень давно… — неохотно ответил я.
— Вы помните заповеди? Согласитесь, некоторые из них в нашем обществе считаются атавизмом.

Вспомнив «не прелюбодействуй», свой позавчерашний гудеж с двумя девицами несомненно легкого поведения, мне оставалось только утвердительно кивнуть.

— А каким образом вы осуществляете этот ремонт?
— О, это я могу вам это показать.

После яркой гостиной в коридоре было темно, хоть глаз выколи, однако хозяин ориентировался в этой темноте довольно уверенно. Он привел меня в одну из закрытых комнат и включил освещение. Я, признаться, разочаровался. В комнате стоял аппарат, похожий на медицинский рентгенограф, несколько миниатюрных токарных станков, и еще какой-то внушительных размеров механизм.

— Это модель, — сказал с гордостью Эф Пекельный указывая на механизм, — сейчас она, правда, не работает.

Затем он предложил мне зайти в рентгенограф, который был назван стапелями. Я со скрытой ехидцей поинтересовался, снимать ли мне рубашку, и получил в ответ недоуменное «нет». «Превосходный актер…» — подумал я заходя на стапеля — «…и шарлатан» — и неожиданно для себя отключился.

Очнулся я снова на антикварном диване: Эф Пекельный приводил меня в чувство, похлопывая по щекам. Поморщившись, я замахал руками и попытался сесть. Голова кружилась.

— Вы что, подсыпали мне снотворного в кофе? — вопрос прозвучал как-то неуверенно.

Эф Пекельный снова улыбнулся и уселся в свое кресло.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Какого… что произошло? — я начал раздражаться.
— Все в порядке, не волнуйтесь. Я заменил вам кое-что, конкретнее — ваш modus operandi, из-за него механизм почти заклинил. Вам можно сказать повезло, что вы пришли брать у меня интервью.
— Идите вы к черту! — заорал я, и совсем распалился — Я подам на вас в суд!

Он, расслабившись, сидел в кресле и с укоризной смотрел мне прямо в глаза.

— Вы поймете. Позже.

Я схватил диктофон, не попрощавшись, пулей вылетел из квартиры, скатился по лестнице, распугав подъездных кошек, и выскочил на улицу. Пройдя квартал я немного успокоился и закурил; руки дрожали.

«Чертов шарлатан. Как ловко он всё провернул…» — взглянув на часы, я ужаснулся. Выходило, что спал я у Эф Пекельного часов шесть, и неизвестно что он делал все это время. Документы оказались на месте, ключи тоже. «В конце концов не вор же он, просто какой-то псих» — подумал я. Запищал мобильный телефон.

— Виктор? — это была моя бывшая жена.
— Да.
— Почему ты не отвечаешь? Я звоню с самого утра.
— Извини, у меня аккумулятор подсел, — соврал я первое, что пришло на ум. Отчего-то мне совершенно не хотелось ее беспокоить.
— Ты не забыл, что ты забираешь Инну на выходные?
— Нет конечно. Я уже еду за ней. — какое-то подозрение закрадывалось внутрь.
— С тобой все в порядке? У тебя голос какой-то странный.
— Да, конечно, не волнуйся. Я тебе перезвоню.

В совершенном ступоре я выключил телефон. Я точно помнил, что собирался сегодня завалиться в «Royal» и выпить там не менее двух бутылок кьянти в компании симпатичной Вероники, а потом завалиться вместе с Вероникою уже в постель. Сейчас все это мне казалось нелепым и даже каким-то гнусным. И совершенно неожиданно проснулась отцовская любовь при мысле о дочери. Я засунул мобильник в карман и пошел ловить такси, отметив себе посмотреть в словаре, что означает modus operandi. Кажется, это латынь…