Зачем была мне жизнь дана, Пойду, спрошу я Бога. Пусть мне ответит старина, Куда ведет дорога. Я полпути уже прошел, Не зная направленья, Идти мне было хорошо — Писать стихотворенья… Но не могу так больше жить! Презрев тропу земную, Теперь хочу я проложить Себе стезю иную. И пусть мне Бог …
Я не пойду с протянутой рукой, Спасибо, крохоборы, за науку: Вы столько раз в мою плевали руку — Умыться можно вашею слюной. И с этих пор я стал смотреть иначе На долг перед искусством: кто — кому? Я ничего не должен был ему, Но отдаю, не получая сдачи.
Умирать — это тоже работа, И порой, как любая — трудна: Сколько сил, сколько крови и пота Из людей выжимает она. Но не бойся ты этой работы. Не за страх, а за совесть трудись, Вспоминая всех тех, для кого ты Столь лениво расходовал жизнь. И тогда, может быть, как награда …
Не кружись, желтый лист, не кружись — Все равно пропадешь ни за грош. Это жизнь, ты пойми — наша жизнь: Что ушло, то уже не вернешь. Не кружись, желтый лист, не кружись, Не цепляйся за воздух в испуге, Посмотри на мгновение вниз — Опадают друзья и подруги. Не кружись, желтый …
Я пишу. А не писать — Не могу. К утру тетрадь, Точно кровью налитая, Остается досыхать. Я усну. Но чтобы спать, Снам блаженно придаваясь, Должен каждой ночью, маясь, Новым словом истекать.
Никогда на нашем жилмассиве, Хоть прожил уже немало лет, Не встречал я более красивой Женщины — такой, наверно, нет. Взгляд ее, пронзительный и нежный, Подбородок, шея, руки, плечи — Вся она дышала неизбежной, Самой важной в этом мире, встречей. При ходьбе под легкою накидкой Волновалась молодая грудь. И любовь цыганскою …
Как старый муж — за молодой женой, Не волочусь за ветреною модой И на костюм, дарованный природой, Я надеваю данное судьбой.
Иконы входят в моду, И каждый норовит Традиции в угоду Украсить ими быт. Пройдут по магазинам И пустят пыль в глаза: Распятье — над камином, А в угол — образа. Им кажется, что с верой Они теперь в ладу, Что Боги полной мерой За то им воздадут. Но лики будут …
Если вы когда-нибудь кончали, Обо мне не скажете плохого: Даже Бог признался, что вначале Обронил не Семя он, а Слово. Так зачем мне женские объятья, Если я в вечерней тишине Могу сбросить с Незнакомки платье И остаться с ней наедине. Ее шепот душу растревожит, А касанье легкое груди Как толчок …
Выйду ночью за околицу Со своею околесицей. Бог своим укажет — молится. Черт своих утешит — бесится. Но опять мне нездоровится: Замолчу на миг, и грезится — Черт ворчит: кому он молится? Бог корит: да что ж он бесится!