Все забыто: добро, мечты, искренность, вера. Мир стал другим, и перемена эта не пошла на пользу никому. Между мной и природой – пропасть, как меж смертью души и тела – вечность, я знаю это, но также знаю, что я уже давно мёртв. И если раньше я искал ответы усердно, наделяя этот поиск чуть ли не главенствующей ролью в жизни моей, то, найдя их, я не обрел ничего, потеряв все. Я в тупике. Сознание метается меж несуществующих стен, загоняя себя все глубже в собственные сети. И я пытался уйти, но не смог. И я хотел верить, но не знал, во что. Хотел сказать правду, но не нашёл, кому! Я не виню тебя, клянусь. Я не виню никого – всех рассудит Бог.

Небольшая комната была наполнена сигаретным дымом. Прямо посередине стояли старый деревянный стол и стул, на котором сидел, сгорбившись, человек. Комната была темна, лица человека невозможно было разглядеть, единственным источником света было окно прямо напротив стола, из которого на человека смотрел вечер. По всему столу были разбросаны чистые и исписанные листы бумаги, пепел, окурки. Человек сидел на стуле, понурив голову, и думал о чем-то. Он сидел так уже долго.
-Всех рассудит Бог, говоришь? – голос раздался из неоткуда столь неожиданно, что человек потерял равновесие и чудом удержался на стуле. Он поднял глаза и почему-то уставился в потолок. Потолок по-прежнему был на своем месте.
-А что такое Бог? – спросил голос с такой интонацией, что человек вздрогнул.
-Кто… Кто это? Что это?? – человек резко вскочил со стула и закрыл уши руками. –Я не понимаю…
-Ты не понимаешь?! Ты понимаешь больше, чем тебе кажется. – голос звучал отчетливо, но было совершенно неясно, откуда именно. За ним не отзывалось эхо. Человек оглядел комнату и никого не обнаружил вокруг. За окном слышался плач ребенка, которого кто-то, наверно, несправедливо обидел. Человек почему-то успокоился, отнял руки от своих ушей, сел на стул и бездумно уставился в пол.
-Вопрос в том, что именно ты понимаешь, и во что веришь. В какой мере. И зачем. – каждая фраза впивалась в мозг человека подобно маленькому гвоздику, вбиваемому невидимой рукой. Он заерзал на стуле.
-Скажи, что такое правда? – попросил голос уже помягче. Человек, не отрываясь от созерцания пола, ответил:
-Никакой правды нет. Господи, я разговариваю сам с собой… как ужасно…
-Правда есть! – неожиданно заорал голос. – И ты придумал её сам. Вот твоя вера!
Человек дёрнулся и хотел уже подняться со стула, но передумал и остался сидеть. Мысли лихорадочно метались в его мозгу. Ему захотелось бежать из этой комнаты, бежать вперёд, и чтобы не было кругом никаких преград и никаких голосов, бежать, закрыв глаза, забывшись, не думая более не о чем… вместе с тем было ужасно интересно. Интересно, как люди сходят с ума. Теперь человек уже не сомневался в болезненности своего рассудка. Оставалось только ожидать, что сотворит его разум сам с собой. Может, он встретит на пути своих рассуждений какое-то непреодолимое противоречие, и разум пожрет сам себя? Интересно, что может чувствовать человек, чей разум бесследно испарился?
-Мыслишь ли ты? – спрашивал меж тем голос – Ты мнишь себя существом, но существуешь ли ты на самом деле?
— Что за глупые вопросы? Конечно же, я этого не знаю — человек нахмурился.
-Ты искал ответы, а найдя их, потерял все… — голос приобрел издевательский оттенок – Ты думаешь, что сам загнал себя в тупик? Ты был в нём всю свою жизнь!
Человек встал, вновь обхватил уши руками и постарался думать о чем-нибудь постороннем. Ничего не шло на ум. Голова просто раскалывалась. Человек закрыл глаза. Голос не унимался:
— Глупость… что это такое? Отсутствие мысли? А может, это и есть твоя жизнь?
-Сгинь! – закричал человек. Голос его дрожал. Он уже не верил, что это можно остановить. Человек еще сильнее зажмурился и прикусил нижнюю губу до крови.
-Как грубо… — обиделся голос – Ты думаешь, что нашёл то, что искал? А знаешь ли ты, кто Я?
Я – твоя жизнь и твоя погибель, Я – время, которое никуда не движется, а ждет от тебя одного только шага навстречу, Я – мысль, захороненная однажды в твоем обезумевшем мозгу и ожившая теперь, Я – Сатана, как ты привык меня называть. Оглядись вокруг. Что собой представляет твоя жизнь? Что твоё прошлое и где будущее? Что есть ты сам?
Человека посетила внезапная мысль, его моментально сковал ужас, он изменился в лице. Раскрыв глаза, он обнаружил, что нет здесь никакой комнаты, нет вообще какой-либо точки опоры, и, что больше всего его удивило, он не осознавал присутствие здесь самого себя, тело будто растворилось в новом мире. Мир этот оказался не просто пуст, а абсолютно бесцветен. Мира не было, человек не видел его и не чувствовал, как не чувствовал теперь ничего — он и был этим миром. Это ничуть не испугало и не удивило его, теперь он был далек от человеческих чувств.
Да и был ли он теперь человеком? И был ли человеком хоть когда-нибудь? Он мыслил каждое мгновение, и мысли его разбивались о пороги реальности, которой стал теперь он сам. Время слилось с ним воедино, теперь он мог управлять каждой новой секундой и абсолютно всем, что его окружало. Он видел миллионы картин, которые сменяли друг друга каждое мгновение, и картины были так же бесцветны, как и всё здесь. Он видел на многих картинах и самого себя, и свое прошлое — оно ничем не отличалось от настоящего; он видел тысячи жизней, которые сливались в одну, бесконечно долгую и изначально необратимую. Он видел, что видит, но понимал, что этот взгляд в себя — лишь очередная иллюзия, на самом деле здесь нет ничего.
«Я умер?» — подумал он.
-Не умер, а ожил – сказал Голос и невесело засмеялся, сливаясь с миллионами таких же голосов, читавших молитвы, ведавших о своих вечных и неразрешимых проблемах, воззвавших кого-то вершить суд. Одни голоса тут же перебивали другие — рыдающие или гневные, спокойные, или же преисполненные горькой иронии… Картины жизни менялись одна за другой, ничего нового в них нельзя было разглядеть, да никто и не пытался.
«Неужели я нашёл то, что искал?» — чуть слышно раздавался посреди пустынной реальности голос, на который не отзывалось эхо. «Пусть…» — следовал неопределённый ответ… вновь и вновь раздавались какие-то фразы, но их уже нельзя было расслышать — голос заглушал плач маленького ребенка, которого кто-то, наверно, несправедливо обидел.