Поле выжжено — ни души живой,
Только волчий вой да вороний грай.
Посреди его камень бел-горюч,
И ещё бледней — добрый молодец.

Что, детинушка, опечалился?
Что за боль-тоска душу выела?
Обернулся он, плечи выпрямил
Косой саженью и ответствовал:

\»Здесь намедни шёл лютый супостат,
Лютый враг и зверь, легион числом.
Поле вытоптал да деревню сжёг,
Заглянул в мой дом на околице.

Стариков убил, отца с матерью.
Моих детушек — тех погнал в полон.
Над женой моей трое встали в круг,
Надругалися да прирезали.\»

Что ж ты, молодец, не седлал коня,
Коня доброго, белогривого?
Что, детинушка, в руки меч не взял
И не дал отпор зверю лютому?

\»Я седлал коня — захромал мой конь,
Раз махнул мечом — поломался меч.
Поломался меч — тут и я за печь,
Схоронился там — жить-то хочется.

Вот один теперь — одинёшенек,
Всё под солнцем мне опостылело…\»
Эх, детинушка, Бог тебе судья,
А теперь живи — ты ж хотел того.

Поле выжжено — ни души живой,
Только волчий вой да вороний грай.
Посреди его камень бел-горюч,
И ещё бледней — добрый молодец.

май 2004