НАТАЛИ Объяснено. И сделано легендой. В сентиментальный вписано мотив. Из прошлого потерянная лента – Знак путеводный, медленный курсив, Знак, талисман от сглаза и от сплетен, Легенде объявляется война… Но мы уже привыкли, что в куплете Есть виноватый, жертва и – Она – Хладна, надменна, символ светской львицы, В душе мещанка, …
Мне давали газету. Обыкновенную большую вчерашнюю или позавчерашнюю, прочитанную газету. И после этого взрослые могли долго-долго заниматься своими делами. Даже уходить из дому. Ребенок часами методично и скрупулезно превращал простыню периодической печати в мелкие клочки бумаги. Соседям меня демонстрировали, как феномен. Бабушки резвых и непоседливых малышей завидовали по черному. Старую …
Когда Ингу бросил любимый мужчина, она, разумеется, начала страдать. Все было, как у всех, как полагается брошенной женщине: слезы, бессонница, валерьянка, валидол, гадания на картах, походы по подругам, кропание стишков, случайные связи, психоаналитик, мысли о монастыре… и т.д., и т.п. Она страдала долго. Целый месяц. От бессонницы, кофе и бесчисленных …
Если судьба не дает мне то, Чего давно и очень хочется, То она готовит для меня Нечто лучшее! Если судьба в очередной раз Бьет по лбу и не пускает туда, Куда давно и очень надо, Значит мне надо вовсе не туда! Если судьба совсем-совсем Ничего не дает и никуда не …
Я простила молока, Белого, как облака. Мама голову склонила И молочник уронила. Я простила дать мне каши, Простенькой каши-малаши. Мама на минутку села, И в кастрюльке пригорело. Я просила чашку чай, С чаем дети не скучают. Мама налила мне что-то, И умчалась на работу. Я глотнула… Что за диво, Оказалось …
* * * Я принимаю, что дано, Но все-таки ищу иного. Мне в серой жизни не темно, Фонарь неугасимый – слово. Я назову, что видит глаз, Я напишу, что ухо слышит, Что сон предутренний припас, И даже то, что много тише, Чему названья вовсе нет, Но что утешит и согреет, …
Первые крупинки зимнего озноба. Где же друг мой милый? Что не смотрит в оба? Тряска-пляска в пальцах, в голове гуденье… Нынче толи праздник, толи воскресенье. В городе гуляки градус повышают. Что снижать негоже, всякий русский знает. Холод у порога. Ночь не за горами. Разве отогреешь душу свитерами? Осень в апогее. …
Какие жалкие деревни! Еще их бедность зелень не прикрыла. Полям, деревьям нагота к лицу, В них есть скупое строгое величье. Но вот избенки без листвы и снега Как сироты с квадратными глазами, С немым вопросом: Кто? За что? Зачем? Но не с обидой – с сонным удивленьем. И катит по …
Первые крупинки зимнего озноба. Где же друг мой милый? Что не смотрит в оба? Тряска-пляска в пальцах, в голове гуденье… Нынче толи праздник, толи воскресенье. В городе гуляки градус повышают. Что снижать негоже, всякий русский знает. Холод у порога. Ночь не за горами. Разве отогреешь душу свитерами? Осень в апогее. …
Любая равнина – тоска по предгорью. Любое предгорье – тоска по горам. Народ, изначально обвенчанный с горем, Тоскует по древним своим городам. Шершавыми пальцами трогая карту, На мятой бумаге больные следы. И снится далёкое царство Урарту, Как первый источник последней беды. Любая равнина – пролог для предгорья. Любое предгорье – …