Успокой меня небо холодным дождём. Научи меня стать тенью тени от ночи. Мы играли твоим изумрудным огнём, а огонь разгорелся. И гаснуть не хочет. Расскажи мне о том, каковы имена тех богов, что гуляют по лунному свету. И смеются над нами. И нам не до сна. Нас уносит всё дальше …
Меня убили. На рассвете, когда с земли поднялся взвод навстречу вспыхнувшей ракете сигнальной. Хриплый рёв – «вперёд!», и время встало. Словно вата в ушах разрывы. Наугад, дрожа от яростного мата, полез взбесившийся штрафбат. Меня убили. На излёте свинец ударил тупо в грудь, когда под ливнем пулемётов в колючке резали мы …
И день придёт — один из тех, когда подсчитываешь годы, что улетели, словно стерх под бесконечным небосводом, оставив прошлому — леса, шум городов, посёлки, сёла… Там всё застыло на весах — холодной строгости костёлов в контраст — малиновый трезвон от православного собора, в нём тяжким золотом икон обрамлено звучанье хора …
О том, что было до сих пор жалеть не стоит. Помнить – надо. Ты выйдешь вечером во двор. На день рожденья листопада – явился день. Прощальный взгляд на ряд домов несмело бросил. Побрёл на запад, где закат перетекает алым в осень. Так происходит много лет. Фатально и непоправимо. У летних …
Ей было за двадцать. Ему – к сорока. Он очень любил рисовать, ещё – иногда возникала строка, и полнилась ими тетрадь, и в доме почти не бывало темно, висели холсты на стене. А вечером – книга. Возможно – вино. И звёздная пыль на окне. Она наугад постучала к нему – …
Не вешай трубку – всё равно заполнить вечер больше нечем. Я не скажу, что лёг на дно, и что лишился дара речи. И жизнь прошла. И видно мне – прошла бездарно и без смысла. Окно открыто и в окне напротив, в сумерках, повисла невозмутимая луна – желтушно смотрит прямо в …
Барабанит дождь в ночи, окна в каплях — связках бус, на губах опять горчит табака привычный вкус. У стены приткнулась ель, не разобрана кровать – не уснуть, не лечь в постель… Да и в общем — наплевать. За окном бежит вода, замывая алый след, год промчался — не беда, а …
Семь тысяч вёрст тому назад зима никак не бросит шутки, притих, задумавшись, сенат – снега повсюду. Зябко. Жутко. Фундаментальный кончен труд, вердикт выносится к народу – отныне Римом правит Брут, а Цезарь ведает погодой. С ножом в груди – какой прогноз… Мятеж в провинциях и смута, летят составы под откос …
Семь тысяч вёрст тому назад зима никак не бросит шутки, притих, задумавшись, сенат – снега повсюду. Зябко. Жутко. Фундаментальный кончен труд, вердикт выносится к народу – отныне Римом правит Брут, а Цезарь ведает погодой. С ножом в груди – какой прогноз… Мятеж в провинциях и смута, летят составы под откос …
Качался в шёлковой петле, язык распухший набок свесив, день, проведённый на земле среди толпы подземных бесов. Дышал спокойствием закат, как и положено в финале — под деловитый стук лопат могилу быстро закопали. Бубнило время нараспев, утыкав всё вокруг свечами, как заклинание: — Посев взойдёт бессонными ночами… Пробьётся поросль — грехи. …