Тут
Сегодня в нашем «Госпитале Доверия» — стационаре одного дня, образцовом чудо заведении, выходной. Пациенты, доведённые до отчаяния, готовые влезть в петлю или с камнем на шее прыгнуть с моста в реку – наши клиенты. Мы ставим их на ноги, используя новейшие приборы.
Во всём здании сейчас, кроме дежурного вахтёра деда Фатея, никого нет. У него я оставила свой чемодан с вещами. Я объяснила ему, что через 3 часа у меня регистрация в аэропорту, а мой паспорт, но это заведомая ложь, остался в ящике моего письменного стола.
-Конечно, проходите, Юлия Кимовна, вот ключ, — улыбнулся дежурный.
Теперь здесь меня знают все, потому что с некоторых пор к Гурушиной Юлии Кимовне всегда очередь. Но больше этого не будет. Билет на самолёт в кармане. Деньги я уже перевела. Большие деньги. Их хватит, чтобы открыть частный центр психоаналитики в ином часовом поясе. Спасибо предкам, языковой барьер для меня не помеха. Мир их праху.
Сейчас, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, я совершу акт вандализма. Я уничтожу уникальную аппаратуру. Вот только добуду нужные ключи. Я отвлеку деда Фатея, сбросив с лестничного подоконника большой цветочный горшок. У нас на всех подоконниках растёт розовая герань, но цветки на ней оборваны клиентами. Старик поспешит на грохот, станет ругать без вины виноватого всем известного кота Терентия с его разбойничьими повадками.
Ну, так я пошла. Вот я уже пробежала по переходу, он соединяет две лестницы на втором этаже, спускаюсь в пролёт между вторым этажом и первым, где сидит вахтёр, бросаю тяжёлый горшок с землёй на кафельный пол, а сама лёгкой тенью несусь вниз к лестнице в подвал и жду. Дед, кряхтя, поднимается вверх. Тем временем я быстро достаю из ящика его стола ключи. Вахтёр, ворча, возвращается, а я крадусь наверх…
Раньше, практикуя первые несколько лет в своей профессии в другом месте, я работала исключительно за интерес, располагая только своими мозгами и руками. И получала жалкие гроши. Потом по рекомендации одного быстроходного «ферзя» на поле бизнеса, моего бывшего соседа по школьной парте, меня взяли сюда — в богатый новомодный госпиталь закрытого типа.
* * *
Начальник госпиталя, Рута Богдановна, эффектная дама лет сорока, встретила меня дружелюбно и без излишней дипломатии. То есть — на «ты» и, как острят некоторые, — на «сволочь». Отлично, я не против открытых отношений.
Вскоре я услышала горячие бабские сплетни:
«…про Руту и Дору…» «…да, да она их застукала на взлёте пикантного момента…» — «…ещё бы, обе, голые, пунцовые, и какой-то эфиоп с ними…»
Дора Стефановна — помощник начальника госпиталя. У неё обширный круг обязанностей. Да, она, действительно неотлучно находится при Руте Богдановне, будто приклеенная к ней, подумала я. Ну и что? Дора Стефановна с её купленным дипломом, тем не менее, и все это знают, является серым кардиналом нашего заведения. Ей ещё нет тридцати, всего на год старше меня, считай, ровесница. Хитра, проворна, напориста, с милой мордашкой и хрупкой фигурой, по обстоятельствам — то ангел, то чёрт в юбке.
Со слов водителя Руты Богдановны, обе начальницы никогда не торопятся домой, а иногда совсем не уезжают, отпуская его до утра. Известно, что у Руты Богдановны муж-инвалид, а Дора Стефановна — одинокая молодая вдовушка.
Иногда наш начальственный тандем отправляется в церковь, что находится буквально в двух шагах от госпиталя. Однажды я случайно увидела, как они вернулись в сопровождении молоденького диакона и уединились с ним за закрытыми дверями в так называемой комнате отдыха, о которой тут ходят легенды, но никто не знает, что там на самом деле происходит.
Я заметила вскоре, что Руту Богдановну окружили плотным кольцом свирепого вида Церберши. На этот счёт у меня своё мнение. Начальнице просто необходима защита нагловатых телохранительниц и по-лисьи изворотливой Доры Стефановны, чтобы при надобности резко опровергнуть кляузные инсинуации своры завистников и завистниц, вечно наводящих тень на плетень.
Как-то у нас случилось не столько значительное, сколько непонятное, я бы даже сказала, загадочное происшествие. Я пришла к началу второй смены и поднималась в свой кабинет. Вдруг на площадку между этажами выскочили несколько чем-то разгорячённых сотрудников. В их числе моя приятельница Клара, секретарь Руты Богдановны.
-Что случилось? – спросила я у неё.
-Юль, я работала в своём кабинете и вдруг услышала хлопанье крыльев, дверь в такую жару у меня распахнута, как и в приёмной Руты Богдановны. И я сразу увидела, как к ней влетел здоровущий ворон, я разбираюсь в птицах из-за увлечения сына.
Клара постарше меня, у неё сын – школьник, что не мешает ей с женским коварством динамить давно и безнадёжно обхаживающего Клару водителя начальницы и выпытывать у него секреты про нашу шефиню и её помощницу.
— Клянусь, — зашептала Клара, — я видела своими глазами, как ворон влетел к Руте Богдановне. Естественно, я выскочила из комнаты. А в это время снизу следом за птицей прибежали несколько человек. И мы все вместе зашли в приёмную к шефине. А там всё тихо и спокойно. И только в конце длинного стола у неё сидел мужчина с чёрной шевелюрой. И больше никого!
— Странно. И что сказала вам Рута Богдановна?
— А она вспыхнула так и спрашивает: «Что случилось, товарищи? Что за паника?!» Представляешь? Будто ничего и не было. Юль, но ведь мы же не идиоты, правда? Все стали наперебой объяснять, что птица залетела в распахнутое окно зимнего сада на первом этаже. И что вахтёр бросился её ловить, чтоб выпустить на улицу. А птица вспорхнула и полетела на второй этаж. Вот все и помчались за ней.
— Клар, ну а ты что?
— Мне пришлось промолчать.
— А почему?
— Потому что Рута Богдановна стала браниться: «Да что вы, товарищи, что за фантазии такие?! А ну-ка быстро, расходитесь по рабочим местам! У меня уважаемый доктор наук на приёме, что он подумает про наш госпиталь?!» Значит, не только она, но и её гость не видел никакого ворона. Юля, мне это не понятно!
— Согласна. Кларка, и всё же зачем нашей шефине надо было отрицать очевидное?
Та только пожала плечами.
А примерно через час после этого Рута Богдановна привела ко мне того самого черноволосого посетителя и представила нас друг другу:
— Юлия Кимовна, знакомьтесь, это Фродель Филимонович Фраг, профессор. У него к вам дело, — неожиданно объявила она мне. И добавила скороговоркой: — Я в курсе, профессор всё сам пояснит, — и сразу вышла.
Передо мной стоял чрезвычайно загорелый худощавый высокий человек интеллигентного вида с орлиным носом и острым взглядом чёрных глаз.
— Удивлены моим загаром, Юлия Кимовна? Я только что из Эфиопии. Впрочем, перейдём к главному. Я предлагаю вам выгодное сотрудничество, — с заговорщической улыбкой начал он. — За каждого своего клиента, направленного к вам я буду платить, — и он назвал фантастическую для меня цифру.
Разумеется, я согласилась.
— А в чём заключается сотрудничество, что мы будем делать?! – не скрывая радостного любопытства, воскликнула я.
— Цель моего сотрудничества с вашим госпиталем, не побоюсь сказать, грандиозна – мы будем управлять генератором жизни у людей! — ответил он с торжественной экспрессией.
— Фродель Филимонович, право я не понимаю, о каком генераторе идёт речь?
— Речь, Юлия Кимовна, идёт о генераторе жизненной энергии человека.
— Как? Разве её можно уловить и измерить? – зарделась я.
— Представьте семена древнейшей восточной «концепции энергий» успешно проклюнулись в современных учёных умах. Обыкновенная мистика на фоне технического прогресса! — рассмеялся он, хитро глядя на меня. — Завтра мы проведём пробный опыт, и введём вас в тонкости предмета.
Мне казалось, что Фраг вот-вот рассмеётся, прервав затянувшуюся шутку. Но тон профессора вдруг сделался крайне серьёзным.
-Скоро все клиенты, склонные к суициду, обретут новый вкус к жизни. Утром мои люди доставят аппаратуру. С ними будет один индус. Я появлюсь чуть позже.
На другой день индийский йог Нами Свами, жилистый и чрезвычайно носатый мужчина, сияя распахнутыми форточками глаз, необычно вытянутыми по вертикали, уже ждал меня. При знакомстве он сообщил мне, что недавно вернулся с юга Африки от бушменов Намибии и полон впечатлений. С ним было несколько молодцеватых юношей и Дора Стефановна. Помощники Свами внесли в просторные апартаменты удобные кресла и новую аппаратуру. Это были сканер, компьютер и ещё два прибора, сильно озадачившие меня удивительными названиями, которые я внимательно прочитала. На одном было написано: «пси — метр»: «измеритель перемен душевного состояния»; на другом не менее таинственном значилось: «Э – сексометр» — «измеритель жизненной энергии». В соседнюю комнату, выделенную для меня и моей новой практики и уже обставленную всем необходимым, доставили внушительных размеров коробку с названием «Сила» и другую чуть поменьше с названием «Покой», обе, забитые эфирными маслами, ароматическими эссенциями, настойками и экстрактами трав. В первой теснились в превосходной упаковке базилик, пачуля, розовая герань, тропическая гуарана и прочее, и прочее, во второй — бессмертник, кедр, лавр…
Одним словом, миллион всякой всячины. У меня сразу резко поднялось деловое настроение. Как всё интересно! Я ждала объяснений.
Нами Свами тут же затараторил, не оставляя мне пауз для диалога.
-Все эти чудни вещ для пробудки змейки «Нум», а то многа спит, — сказал он, загадочно бросив взгляд на мой живот пониже пупка. — А змейка «Нум» нУжна бегать, — и он блеснул по мне огоньками форточных глаз, будто вскинув воображаемую змейку вверх и ввернув её в мой череп.
— Для чего? — едва успела я вставить.
Для «КИА», — и он блаженно расплылся. — Кайфа, кайфа! — добавил Нами Свами, увидев моё недоумение.
«Сила» и «Покой» нужны «Нум»? — быстро спросила я, пока он впал в блаженство.
-Ни, ни! Это для мускуль.
-Для накачки мышц? — удивилась я.
-Ни, ни. Тёлько одна мускуль.
-Одна мышца должна тренироваться? – догадалась я. – А какая?
-От лёбка до позвонька мускуль воина крепка!
Что за абракадабра, подумала я, когда Нами Свами ушёл. Потом, поразмыслив, я вспомнила, что есть такая мышца, участвующая в занятиях любовью, но почему у воина? Вероятно, его «мускуль воина» указывает на активность этой мышцы, связанной с выбросом половых гормонов при сексуальном возбуждении. Кажется, я поняла, я читала, что индусы называют жизненную энергию змейкой Кундалини (у бушменов она же — Нум), которую можно пробуждать йогой, но это без знания йоги это, пожалуй, занятие рискованное.
Тут явился лёгкий и быстрый в движениях профессор Фраг с первой клиенткой, которую с его слов не требовалось готовить заранее, она уже всё умела.
-Чтобы не терять времени при пробе метода, — пояснил он мне.
Следом зашли два здоровенных молодца игривого вида. Молодые люди включили все приборы. Фродель Филимонович весело потёр руки и сказал:
-Поверьте, Юлия Кимовна, методика очаровательна. Это новое слово биокибернетики третьего тысячелетия! Измерительный прибор фиксирует взлёт потоков энергии к полям мозга при гимнастике самой чудесной мышцы таза с красивым названием: Pubococcygeus.
«О, как! Змейка Нум нУжна бегать», — вспомнила я слова индуса Нами Свами, слушая весьма и весьма учёные пояснения профессора совсем в ином стиле.
— Мои помощники будут в этой комнате самостоятельно обучать клиентов умению напрягать и расслаблять мускул жизни, — кивнул он на молодых людей.
Молодые люди, будто ожившие маски сверкнули белозубыми улыбками и вновь застыли. Дама села в кресло.
— Юлия Кимовна, сейчас моя клиентка самостоятельно придаст активность деликатной мышце желаний.
Я пронаблюдала за лицом дамы, не заметив в нём ни тени напряжения.
— Видите, на экране засветились линии?
— Да, вижу, — подтвердила я.
-А теперь светящаяся энергия заполнила весь экран. Не так ли?
Я снова согласно кивнула ему.
— Volens nolens! Хочешь, не хочешь! – с победным видом заключил профессор.
Дама вскочила прыгучей козочкой и, подхватив одного из молодцев, вынеслась за дверь. Оттуда донёсся хохот и удаляющийся топот резвых ног.
-Этой тренированной даме, Юлия Кимовна, уже не требуются ни эфирных масел, ни трав. Как видите, энергия жизни курсирует от мышцы-генератора в мозговые поля и снова к мышце, работающей на гормональном топливе полов.
-А что чувствует испытуемый? – спросила я.
-Бодрость ума, благость души и никаких депрессий!
— Фродель Филимонович, что же требуется от меня, какая моя роль?
-Вполне конкретная, Юлия Кимовна, вполне конкретная! Те, кто выбрал суицид, это потерянные души, вечные скитальцы, не примкнувшие ни к добру, ни к злу. Их следует вырвать из намерения уйти в бесполезное небытие.
Я удивилась. Что за абстрактные рассуждения? Причём тут добро и зло? Он заметил моё недоумение.
-Вам, Юлия Кимовна, следует лишь вернуть клиентам вкус к великому инстинкту. Вы своими травками будете переводить стрелку их внимания на сексуальную мотивацию. Только и всего! И прямым ходом — на тренинг к моим красавцам и аппаратам.
Я кивнула. Что ни говори, а достойный аванс, только что полученный мной, ускорил моё понимание гуманных намерений профессора. Воодушевлённая также перспективами избавления страдальцев от мук, я долго не замечала неожиданных плодов, в том числе и своего старательного труда.
Там
…Я привычно окунулась в свою стихию, оставив спящую Юлю, и быстро поплыла над улицами города, которыми всякий будний день, не видимая людьми, я спешила вместе с ней на работу.
Вид Госпиталя Доверия поразил меня до крайности. Здание среди ночи ярко освещалось со двора. Двери постоянно закрытого старинного входа сейчас были широко распахнуты. А весь двор оказался запруженным немыслимыми в своей исторической пестроте средствами передвижения от фиакров и фаэтонов до современных фордов и феррари.
Из открытых окон откуда-то из запредельной глубины донеслись звуки болеро Равеля. Но главное я почувствовала особый запах инфернального тления, его ни одна душа не пропустит, не заметив, (люди привыкли называть нас душами, пусть так и будет, разве в названии дело), так вот ни одна душа, как и я, ни с чем не спутает запаха этих враждебных нам миазмов. О жизни духов зла, я пока что и сама знала только понаслышке, потому что в моей Голубой обители, предназначенной для самых юных душ, про ад высокие духи сообщали нам только что-то вроде детских страшилок. Дело в том, что и «духи», и само «зло», как и «добро», являются понятиями чисто человеческими, а если я стану нашими понятиями пользоваться, то Юля, как любой человек на её месте ничего не поймёт в случае надобности или того хуже сплетёт свою выдумку, полную тумана и никому непонятных путаных намёков.
Запретный плод встречи с Инферно манил меня неудержимо. Я отлично знала, что на равных противостоять враждебным влияниям Инферно могут только зрелые души. Если меня обнаружат, я погублю и себя, и Юлю — смертную женщину, не способную существовать без меня. Но из-за любопытства я и раньше часто нарушала принятые у нас правила, что даже отражено в моей характеристике. Тем более, по меркам высших измерений моё пребывание на Земле пролетит кратким мигом, и лучше поспешить. И теперь, поколебавшись, я всё же решилась рискнуть. Авось пронесёт!
Притушив до минимума внутренние каналы энергетики, чтобы слиться с фоновым напряжением поля земли, я влетела никем не замеченной в ближнее окно первого этажа госпиталя. В гимнастическом зале, массажных кабинетах и в бассейне стояла мёртвая тишина, и главное действие происходило явно где-то внизу. Я спустилась в подвал, успев уловить направление гаснувших звуков болеро. Где-то здесь непременно должно быть переходное пространство. Похоже, вот эта массивная металлическая дверь ведёт туда. По наитию я потёрла пятно возле щели. На считанные секунды мелькнула надпись: «Вход в верхний уровень Тьмы». Но мне было достаточно. Я сосредоточилась на специальном приёме и легко проникла в щель, сразу попав в другое измерение, где располагалось соседнее с нашим госпиталем помещение в пространстве инфернального мира.
Я вынырнула из ниши и сразу услышала гул голосов. Заметив отлитого из голубого стекла «многорукого» спрута, стоявшего вблизи, я метнулась к нему. Отчего-то фигурка спрута сама незаметно подъехала ко мне. Я скользнула внутрь между выростов, шепнув не известно кому: «Спасибо!» И спрут тихонько вернулся на место. Мне повезло, что цвет скульптуры позволил мне остаться незаметной при самовосстановлении моей голубой энергетики, необходимой мне для полного восприятия всего, что тут происходило.
Я осмотрелась. Вблизи авансцены весьма вместительного зала на стенах располагались строгие удлинённые прямоугольники чёрных зеркал*. В них перекрёстно отражались ритмичные пурпурно-оранжевые всполохи от парных фонарей, расположенных между зеркалами. Сдвоенные светильники недвусмысленно напоминали наружные детородные органы мужчины и женщины.
В это время из зазеркальных кабинетов (при этом открылось, что точно такие же зеркала и фонари находятся и внутри легко вертящихся стен) стали появляться раскрасневшиеся женщины, поправляя причёски. Их поддерживали за талии дьявольски красивые стройные демоны. Лацканы их строгих чёрных мундиров украшали фаллические эмблемы. В некоторых из них я с изумлением узнала молодых помощников профессора Фрага. Красавцы по-английски скрылись за дверью с табличкой: «Чёрный ход». А их дамы, среди которых мелькнули лица «телохранительниц» Руты Богдановны и нескольких Юлиных клиенток, рассаживались в рядах весьма вместительного зала. Там к ним присоединялись другие демоны в серых сюртучных парах с эмблемами кусочка гранита, неровного по краям, намекая на прилежность отличников сатанинских наук.
Тем временем другие пёстро разодетые гости радостно махали друг другу. Ещё бы, ведь некоторые не виделись столетиями! Публика нетерпеливо бросала взгляды на сцену. Наконец, появились те, кого ждали.
В эффектной статной даме мне нетрудно было узнать Руту Богдановну. Её вёл под руку черноволосый господин неопределённого возраста, настолько перебравший загара, что вполне мог бы сойти за какого-нибудь эфиопа с берегов Красного моря. Я вгляделась в его лицо. Ба! Так это же сам Фродель Филимонович Фраг!!!
Я быстро переключилась на чёткость дальнего видения, чтобы рассмотреть, что сияло на облегавшем шею профессора шёлковом галстуке «а ля Байрон». То была брошь с громадным пурпурным самоцветом. Внутри камня лучились аспидно-смоляные струйки включений в виде распластанных крыльев птицы. Птицы – Ворона! Так это он летал у нас!!
Фродель, под этим коротким именем его официально представили собранию, долго перечисляя его заслуги. Он слыл сущим Фигаро сатанинского мира, успевая и преуспевая повсюду.
Зал одобрительно гудел. Я непременно хотела знать, что будет дальше. Вместе с тем общее напряжение от моего пребывания в столь опасном месте начало проявляться неприятным воздействием на моё голубое свечение, которое стало слегка флюктуировать, меняя свою интенсивность. Это явилось безусловным сигналом опасности. И мне не оставалось ничего иного, как воспользоваться так называемым эффектом прерванного события. Я произвела беззвучный тройной разряд, развернув происходившее в зале во всей полноте времени текущего события, включая то, что уже прошло и то, что ещё произойдёт. Далее я компактно свернула событие в ролик, поместила его в капсулу и отправила в специальную ячейку долгосрочной памяти. Как только смогу, я непременно вернусь к прерванному моменту. А сейчас времени у меня для возвращения к Юле оставалось более чем достаточно. Часы на Гоголевском бульваре показывали только половину четвёртого утра.
Тут
Сегодня я снова уработалась вусмерть. Дурная привычка вроде хронической болезни. Наскоро поужинав, я бухнулась в постель и тут же почувствовала, как моё тело вдруг резко дёрнулось от сильного толчка, после которого я погрузилась в странное состояние, то ли сна, то ли яви, скорее всё же яви, но какой-то особенной.
Я выскользнула из собственного тела так же легко, как выскакивала раньше из походного спальника в утреннюю прохладу. В следующий миг с головокружительной лёгкостью я уже свободно парила на невидимых вселенских крыльях, у которых не было предела, и обозревала мир близкий и далёкий на все 360 градусов. Трудно передать мои небывалые впечатления от яркости красок, непохожих на те, что я видела раньше в обычной жизни. Я наслаждалась захватившими меня чувствами. Что-то отдалённо близкое этому счастливому состоянию я испытала только однажды в реальной жизни, когда скользила под куполом парашюта, пока не коснулась земли. А теперь внизу плыл старый Арбат. Потом, погружаясь в сон, я вдруг осознала, что сплю. А после провалилась в черноту…
Утром, как только я проснулась, на миг мне показалось, что я полна каких-то удивительных впечатлений, но они тотчас упорхнули из моей памяти. Мне хотелось вернуться в интересный сон, но к своей величайшей досаде я не могла этого сделать. Сновидение внезапно исчезло из моего сознания, наверное, и с вами так когда-то случалось? Сон стёрся, сколько я не напрягалась. Как жаль!
После завтрака я собралась и пошла на работу.
По дороге я думала о том, что методика профессора Фрага по прошествии порядочного срока имеет в целом успешное развитие. Любовная лихорадка отрезвляла несостоявшихся жертв суицида от их губительного намерения. Постепенно повальное занятие любовью охватило не только клиентов необычайно продвинутого доктора наук. Многие наши сотрудники, тоже пожелав взбодриться, пристрастились к его методике. Вначале это выглядело скорее забавно. Именно наблюдение за другими остановило моё собственное желание погонять змейку Нум. Да и наплыв желающих просто не оставлял мне времени. Зато у меня бесперебойно пополнялся личный бюджет. И это новое для меня состояние защищённости от многих жизненных проблем успокаивало и одновременно добавляло деловой прыти. Я снисходительно наблюдала, как клиенты-мужчины любого возраста прыгали молодыми козликами, поедая биологически активную розовую герань прямо с подоконников из цветочных горшков. А женщины перед ними завлекательно ко-ко-ко-кали, выступая павами. И всё же временами у меня в голове зудела неприятная мысль. Отчего-то все без конца гоняли змейку «Нум» вокруг «мускуль воина» и вовсе не желали отправлять её возросшую энергию вверх в область головы. Так что относительно просветления ума клиентов, обещанного мне Фрагом, пока что ничего нельзя было сказать. Это беспокоило меня. На мой тревожный вопрос, заданный профессору, Фраг бодро заверил меня следующим образом: «Юлия Кимовна, нет никаких оснований для волнений! Просветление ума наступит позже. Почти потерявшим себя душам, уже собравшимся расстаться с жизнью, — пояснил он, — надо покрыть вначале накопленный дефицит голодного инстинкта пола. А интеллект — это после. Наберитесь терпения, Юлия Кимовна, всё в своё время», — сказал он мне отеческим тоном.
На том мои дорожные размышления прервались, когда троллейбус остановился возле Госпиталя Доверия.
Я вошла внутрь и услышала громкие крики. Вахтёра при входе не было. Что там такое?! Я побежала узнать. О, ужас! В холле первого этажа происходила грандиозная массовая драка. Слышались короткая грубая брань, сопение, охи, вскрики и глухие удары человеческих голов о пол, о мебель и стены. Участников побоища нельзя было ничем отвлечь. Падали мраморные подставки от цветов зимнего сада, на полу валялись стулья, журнальные столики, а кое-где лежали перепачканные кровью жертвы мордобоя. Некоторые из них стонали, другие подозрительно затихли.
По распоряжению Руты Богдановны неистовую баталию с трудом удалось остановить собственными силами, не вынося сор из избы. Дора Стефановна едва отыскала единственного не заражённого драчливостью инженера, и вдвоём они поливали участников схватки холодной водой из шланга. Я присоединилась к тем, кто был способен обрабатывать раны и наводить общий порядок. Спасибо, похожие на трупы бузотёры постепенно опомнились после нашего вмешательства. В жуткой потасовке участвовало не менее трети всех сотрудников госпиталя и практически все клиенты, прибывшие в этот день за помощью.
Потом у меня из кабинета украли коробку с названием «Покой». Теперь сотрудники, глупо хихикая, разрисовывали стены госпиталя картинками с подписями, какие рисуют в бесплатных общественных туалетах. Я пыталась объясниться с Рутой Богдановной, но она под теми или иными предлогами уклонялась от разговора. Я не знала что делать.
Там
То, что случилось со мной в ту ночь, даже для меня было открытием. Когда Юля крепко уснула, я нетерпеливо выскользнула из окна и извлекла капсулу из ячейки долгосрочной памяти, чтобы снова попасть в знакомое мне пространство Инферно.
На сцене зала вслед за Фроделем и Рутой появилась расфуфыренная Дора, она шла, прижимаясь к невообразимому уроду. Отвратительный Сатир с фасеточными глазками цвета фисташки шаловливо подмигивал ей каждой фасеткой по очереди и запускал свою волосатую лапу под её короткую разлетающуюся при каждом шаге юбочку, а Дора выглядела счастливой. Здесь всех называли только по именам без отчеств.
Следом за ними появилась женщина с головой козла, катившая фургончик. Её сопровождала обезьяна фавн. Никто не успел и глазом моргнуть, как каждый гость получил от фавна сладости, радуясь, словно выиграл миллион. По рядам пошло шуршание, смешки, ныряния под стулья за случайно выпавшими заморскими штучками, неизвестно из чего сделанными и чертовски сладкими лакомствами, вроде тараканов в сахарной глазури. А на халяву-то и таракан, что мёд, и мушка в облиз! Фургончик был мал, но сладостей не убывало, пока не удовлетворились все.
Когда весёлое волнение улеглось, фасеточная образина Сатир хрипло провозгласил:
— ФАЛЬШЬ! — ТЕМА ДНЯ!
— Феноменально для фиктивных мозгов! — фыркнул Фродель. – Господа, мастерство фальши, неотличимой от правды, редкий дар. Нужна филигранная тонкость, знаете ли. Искусство. Тоньше струйки комара, залетевшего в укромное местечко по надобности. Пока только несравненная Рута удостоена эмблемы комариной струйки!
«Да тут высшая школа обмана за фальшивым фасадом!» — ахнула я, тихо сидя в своём укрытии.
-Господа, — продолжил Фродель, — поприветствуем этих двух молодых людей – бывших церковных служек, ранее заблуждавшихся. Юношам помогла моя методика в Госпитале Доверия. Сейчас я покажу её в действии.
К моему ужасу Фродель, включив экран, продемонстрировал присутствующим адское действие неуловимых обычным глазом, но видимых на экране оранжевых и красных лучей, изливающихся из приборов, размещённых в нашем Госпитале Доверия. Затем он отключил экран и торжественно развернулся к залу:
-Внимание, господа, довольно о деле, переходим к приятному. В заключение я приготовил сюрприз.
Фродель нажал длинными пальцами левой руки на грани броши на его галстуке, а пальцами правой громко щёлкнул в воздухе.
Зал погрузился в кромешную черноту, в которой тут же сверху стали зажигаться кроваво-красные созвездия, высветив над головами полусферу, выпуклую книзу. Её контуры пришли в круговое движение, играя блеском кровавых звёзд. Под минорные звуки тромбонов, вскоре перекрытых резкими диссонансными аккордами каких-то клавишных инструментов, Фродель снова щёлкнул в воздухе пальцами, и тотчас под грозовые раскаты грома вверх взметнулся громадный лоскутный ком из легко сорванной сверхъестественным способом одежды с каждого наблюдателя. Ком, обжигаемый грозовыми молниями, вскоре вместе с ними угас и исчез. Оторвав восхищённые взгляды от превращения материи в фикцию, возбуждённая публика обнаружила себя в костюмах Адама и Евы, что было вполне уместно для обещанной в заключение традиционной весёлой вакханалии. Зал взорвался криками «Браво!» и «Брависсимо!»
Я же немедленно выбралась наружу, мучительно думая, как мне донести до моей Юли жуткую правду. Для начала, я сделаю это через сновидение, употребив все мои умения, и посмотрю, что моя Юля предпримет, решила я.
Тут
В тот вечер я долго не могла уснуть. Как-то очень тревожно было на душе. А потом я провалилась в кошмар сновидения, который я отлично запомнила в этот раз.
Во сне я вошла в ту комнату, где стояли приборы Фрага. Их прежние наименования, которые я видела раньше собственными глазами, исчезли, на их месте значились какие-то таинственные знаки. Сначала я отчего-то подошла к ближнему прибору и включила его. На кресло я поставила клетку с двумя подопытными крысами, будто специально припасёнными для меня, как это бывает в сновидениях. Ясно, что я не могла научить крыс напрягать любовную мышцу. Однако вскоре на экране монитора вспыхнули такие же светящиеся полосы, какие демонстрировал мне при первой пробе Фраг. Тут я обратила внимание, что прибор испускает оранжевые лучи, чётко направленные на крыс. Крысы занялись совокуплением. Животные безумствовали, и светящиеся полосы увеличились и заполнили весь экран. Жертвы напомнили мне подопытную крысу в известном эксперименте с возбуждением её центра удовольствия, непрерывно нажимавшую на нужный рычажок, пока она не падала практически замертво. Затем я включила второй прибор и поставила на кресло вторую клетку с двумя другими крысами. И снова увидела, как и этот прибор тоже испускает лучи, но только эти лучи были красные и тоже чётко наведены на животных. Эти крысы очень скоро в ярости растерзали друг друга. После чего световые потоки внезапно усилились, получив дополнительную порцию от пробивших пол таких же лучей, и соединившись, стали вибрировать. Я прекрасно знала, что прямо внизу расположена та самая загадочная комната отдыха, о которой давно ходили всякие слухи. Дверь была приоткрыта. К своему ужасу я увидела там точно такие же два аппарата. Несмотря на страх, охвативший меня, я упрямо бросилась туда. Затем, крадучись, вошла и увидела, что рядом с первым прибором в кресле сидел юноша в монашеской одежде, и на него изливались оранжевые лучи. В другом кресле возле второго прибора был тоже молодой человек в такой же одежде, и его пронизывали красные лучи. Через открытую дверь в следующую комнату были видны ещё какие-то тёмные фигуры. Я в панике помчалась прочь.
Проснулась я в холодном поту. Кто были эти облучаемые молодые люди? По одежде они походили на служителей церкви. О Боже! Мной овладела уверенность, что этот сон из разряда вещих. Ведь сон объяснял мне, отчего в нашем госпитале творилось чёрте что с тех пор, как появился профессор Фраг. Ясно, что его приборы изначально были вредоносны. Раньше я этого не знала. Но что, что мне теперь делать?! Ведь это только сон. И поэтому ни для кого не доказательство, будь он хоть трижды вещим. Но хотя бы для себя я в тот же день примчалась в соседнюю с нами церковь, которую иногда посещали Рута Богдановна и Дора Стефановна, а я однажды видела, как они вместе с дьяконом вернулись из церкви и вошли в комнату отдыха. В церкви я разыскала знакомого священника, однажды я снимала ему головную боль. Он вспомнил меня и после моих тревожных восклицаний подтвердил, что действительно от них не так давно сбежал сначала один молодой диакон, ещё не допущенный к ведению служб, а только наблюдавший за ними, а позже ещё один только что принятый на смену первому.
Там
Я видела, что Юля кое-что уже сама поняла после моих стараний во время её сна и разговора со священником. Пока мне удалось только это. Но моя обязанность оградить свою подопечную от взаимодействия со злом. И я считаю, что просто вынуждена немедленно вмешаться более явным способом. Могу сказать одно, то, что я решилась предпринять, я не имею права делать. Но всё равно я уже нарушила все запреты своего надземного мира. Но я должна хоть как-то пресечь зло, раз уж я его открыла.
Что я сделаю? Я на время использую двойника Юли. Двойники существуют совсем для других целей, например, в качестве переходной формы слабеющей физической плоти перед смертью человека. Это сплошь и рядом происходит, когда человек уже видит духовными глазами, готовый к существованию в мире духа. Но сейчас у меня просто нет иной возможности, к тому же Юле это не причинит вреда. Я пойду на это не ради проказ, и может быть, меня простят? Ведь Юля невольно сделалась соучастницей вербовки людских душ низменным духом Фроделем. Я хочу разоблачить его дьявольскую адскую игру, рассказав Юле всю правду.
Войдя в двойника Юли, я решительно села за письменный стол у неё дома и стала описывать всё, что считала нужным. Материализация мыслей в буквы оказалась слишком долгой, и эта задержка привела к некоторому осложнению, которого я не хотела…
Тут
Я вошла, открыв наружную дверь ключом. Заметив женскую фигуру, я резко вздрогнула и подумала, кто это? Воровка? Это — первая мысль. Хотела нырнуть за дверь, может тут целая банда сообщников? Уж лучше лишиться имущества, чем жизни. Это – вторая мысль.
В этот миг она почувствовала меня и резко повернулась. Глаза в глаза. Я ахнула. Она — моя копия, мой двойник увидела меня и бросилась прочь. Я за ней. Но её уже нигде не было. Она просто исчезла.
А самое главное, она забыла взять свои записи. Когда я прочитала их и узнала, кто она на самом деле, то не никак не могла понять, как она, она(?) могла писать на бумаге? Буквы выглядят странно, без малейшего наклона в какую-либо сторону. Я не видела, чтобы кто-то из людей так писал. Она сделала записи для меня. Она хотела, чтобы я их прочитала, подтвердив мои страшные догадки про профессора Фрага и его аппараты.
Тогда после её исчезновения в моей голове всё перемешалось. А что бы было с вами в подобной ситуации? Потом, прочитав внимательно её записи дважды, я тоже ещё долго не могла придти в себя. Она всегда знала обо мне всё. А я о ней ничего до этих записей. Действительно, мы говорим о существовании душ, но что мы можем о них знать? Меня сейчас больше всего волнуют мои практические действия. Ведь я оказалась соучастницей чёрного духа Фроделя, пособника Дьявола. Невольная сообщница… Записи окончательно открыли мне мою роль в этой истории. Я должна уничтожить вредоносные приборы Фроделя, скрывавшегося под именем профессора Фрага в Госпитале Доверия. Сделать хотя бы это. Разбить, выбросить средоточие его воистину сатанинского умысла… это всё, что я могу и что сделаю!!
Откровенно говоря, я никогда не думала, что со мной может случиться то, что случилось… Явление, безусловно, мистическое.
А вчера мне приснился незабываемый сон. Выбросить из головы сонные фантазии, как это обычно со мной происходило, мне не удалось. Этот сон был коротким, но отчётливым. В нём я сначала увидела необычайно светлое пространство. Ослепительно светлое. Большинство людей смеётся над возможностью видеть такой свет. Но мне некуда было деваться с опровержениями. Потом я поняла, что внутри светлого пространства кто-то есть, потому что услышала оттуда обмен мыслями двоих. Кто они? Понятно только, что не люди, а некие светлые существа. Что я могу ещё сказать? Только повторить то, что слышала.
Там-Там…
— Как же они обе наивны и простодушны, что та, что другая! — вздохнул один из них. — В порыве они могут забыть обо всём на свете. За ними глаз да глаз! Одной спрута придвинул, другую тоже терпеливо пасу. Я даже позволил обеим на свой страх и риск сделать самостоятельные шаги, вернее, действия. Я считаю, что это им необходимо. А проступки молодой души иногда я просто покрываю.
-Ты рискуешь, — кратко проронил другой. — Тебя могут понизить в полномочиях.
— Но моя главная задача состоит в том, чтобы в случае надобности я смог уберечь своих подопечных от гибели. И я это делаю, как положено. Мне приходится буквально ни на миг не оставлять их без присмотра. Потому что Ад никогда не дремлет.
-Верно, — согласился с ним второй. – Благо, нам не требуется сон.
-Я думаю, мне простят небольшую вольность, ведь мои подопечные ещё так молоды.
-Не знаю, — ответил другой.
*чёрные зеркала имеют вогнутую поверхность, их задняя сторона покрыта не серебряной, а чёрной краской.