ВОРОНА

За окном — поздний ноябрь: бесцветное — будто его и нет — небо, бархатно-черные стволы деревьев, грязно-жухлый ковер опавших листьев… Скоро зима. На душе смутно, бесприютно… Черно-серая ворона с висящим больным крылом скачет под деревьями. Она добавляет уныния в эту печальную картину за стеклом…
Я уже хотела отойти от окна, но заметила, что ворона бодро скакачет, не замечая крадущейся сзади кошки. И я замерла в ожидании развязки. «Кошку она не видит. Но даже если и увидит — все равно обречена: со сломанным крылом не взлетит.» — подумала я. И фолософски добавила про себя : «Се ля ви…» Но ворона скосила глаз, заметила кошку и в обморок не упала. Она вдруг заскакала еще бодрее, напоминая уже кенгуру. Кошка не выдержала, рванула за ней, боясь упустить добычу. Но ворона с налету скакнула на наклонный ствол ближайшего дерева и ловко, подскакивая бочком, забралась наверх. Кошка двинулась следом. Ворона аккуратно перешла на боковой сучок и приставным шагом переместилась на его конец: туда, где ветка еле удерживала ее вес. Кошка тоже сделала несколько шажков по сучку — ветка закачалась, ворона, балансируя крыльями, удержалась, а вот кошка — зашаталась и, жалобно мяукнув, резво ретировалась обратно на землю.
Неожиданная развязка взбодрила меня. На душе посветлело, и заоконный пейзаж уже не казался слишком мрачным. «Какая умная ворона, — думала я. — Удачное местечко себе подобрала: из окон кидают еду, деревья под окнами старые и почти все наклонены тяжестью прожитых лет — по любому из них можно быстро забраться наверх. Пожалуй, она так может протянуть довольно долго.»
Однажды утром я обнаружила, что за окном — уже зима. Под деревьями, на чистеньком новеньком белом снегу моя ворона, гордо вышагивая, строчила узоры галочками следов. Крыло по-прежнему безжизненно свисало, чертя по снегу ровную линию. Но ворону это не смущало: она деловито искала под снегом кормежку. Так и жили мы с ней до самой весны. Ворона то исчезала — и тогда сердце у меня сжималось: «Съели!», то вновь вышагивала под моими окнами, и я радовалась: «Жива. курилка!» Однажды, после затяжных морозов и сильной метели, ее долго не было видно. Я решила, что в этой суровой зимней свистопляске ее заморозило, закружило, замело… Но нет! Чуть растеплилось — и вот она снова разгуливает под окном по пояс в снегу, чертя покалеченным крылом ровную линию вдоль цепочки галочек. По этим следам я скоро научилась определять, что она жива, даже если ее не видела.
А весной, когда опушились листьями ветки наших старых деревьев, она пропала. Пропала совсем. Сколько ни выглядывала я ее в листве, в траве — ее нигде не было видно. Другие, здоровые вороны обретались теперь во дворе, а моей, с покалеченным крылом, — не было.»Конечно, за травой, да за листьями кошку так просто не разглядишь… Наверное, все-таки съели,» — рассуждала я. И солнечный летний день уже не казался таким радостным.
Но лето пролетело — будто и не было его, будто приснился теплый ласковый сон. И снова осень. За окном шелестит листопад. Черный котище под моим окном притаился в листве — боится шелохнуться, чтобы шуршанием листьев не спугнуть добычу. Два жирных ленивых голубя склевывают что-то чуть ли не под его носом… А чуть дальше тренированным пружинящим шагом разгуливает… моя ворона!