РЫЖИЙ
Если у вас крепкие нервы, стойко оптимистичный взгляд на жизнь и выносливое чувство юмора, заведите себе домашнюю белку.
Рыжий — это как раз и есть домашняя белка, вернее белк. Его в ранней юности отобрали у ворон — они потом еще долго летели за нами вслед и ругались, что мы похитили чужую добычу.
Раны от вороньих клювов залечили, молоком и чищенными семечками выкормили, и зажил в нашей квартире рыжий Рыжий. Это не столько цвет шерсти летом, сколько цвет характера — рыжий клоун. В нем смешались горячий желтый цвет солнца и алый цвет кипящей в нем крови: Рыжий — лихой независимый веселый зверь!
Он вырос в квартире, среди людей: мы не пытались, как вороны, его съесть, и он нам доверял — мы были для него белки и деревья одновременно. Он играл с нами, лазил по нам, собирал на нас орехи — из кармана или с руки — и в нас же их прятал — за шиворот, в кулак, мне в косу…
Все ходили исцарапанные его острыми коготками. Он в шесть утра начинал с грохотом носиться по своей вольерке, ожидая, когда его выпустят на волю; он пробовал все на зуб и ронял все, что мешало ему передвигаться, вернее, проноситься по квартире. Он показывал чудеса эквилибристики, лазая по книжным полкам и пряча за книгами орехи.
И этого обаятельного хулигана мы все очень любили.
ПРОПАЖА
Периодически он вдруг пропадал. Мы начинали волноваться, искать его по разным укромным уголочкам, орать на весь дом: «Рыжий-Рыжий-Рыжий!» в надежде, что он отзовется… В конце концов он обнаруживался в неожиданных местах: то на верхней книжной полке растянулся поверх книг и сладко спал; то устроился в коробке с мягкими игрушками, стоявшей на шкафу, сам как мягкая игрушка; то на полочке в прихожей в моей меховой шапке устроил себе уютное гнездо… Но однажды он пропал всерьез и надолго.
Я возилась на кухне, собака спала в коридоре, а Рыжий скакал вокруг меня по кухне. Достала я из морозилки мясо, и тут обнаружила, что Рыжий мгновенно и таинственно исчез… Два часа я прочесывала квартиру, вопя до хрипоты на разные голоса: «Рыжий-Рыжий-Рыжий!» — нигде ни звука, ни шевеления — нехорошие предчувствия начали овладевать мной. Даже собака не помогла. На мой вопрос:»Где Рыжий?», она обнюхала кухню и недоуменно уставилась на меня, только что плечами не пожала. И пошла я, глотая слезы, варить суп — есть то все равно надо…
Открываю холодильник, чтобы достать снизу овощи, и с нижней полки холодильника медленно сваливается на пол странный фрукт, похожий на киви, по дороге разворачиваясь в длинную меховую полоску… Рыжий! Этот любопытный проныра успел влезть в холодильник, пока я доставала из морозилки мясо, а вылезти не успел и больше часа сидел в холодильнике в овощном отделе, ожидая свободы.
ЗВЕРСКИЙ ДИЗАЙН
Кухня — любимое место для всех, и для Рыжего тоже. Здесь и компания, и еда, и даже лично его спальное место есть. На стене возле мойки висит полотно с кармашками, набитыми хозяйственной мелочью. Рыжий освободил себе один кармашек, выкинув оттуда все тряпочные салфетки, кроме двух: на одну он ложится, а другой укутывается, как одеялом — и спит, будто маленький меховой человечек, только нос торчит. Звенит-гремит у него под ухом перемываемая посуда, а он сладко спит…
Но в тот воскресный день он еще не спал, а обследовал недоубранный после завтрака стол, и влез всеми четырьмя лапами в миску с остатками варенья. Выйдя оттуда ( а выскочить оттуда он уже не смог, потому что лапы отяжелели от варенья и липли к столу), Рыжий задумался, глядя вверх на развешанные после стирки папины белые рубашки. Мы сообразили, что сейчас произойдет, и все вместе разом заорали: «Рыжий-Рыжий!» -«Стой!» — «Иди ко мне!» — «А-а-а-а!», что, естественно, послужило ему сигналом к прыжку наверх, на рубашки — подальше от нас, так громко и страшно орущих. Мы забегали, замахали руками, пытаясь согнать его оттуда, что усугубило ситуацию — Рыжий, в испуге, стал носиться по всем сохнущим рубашкам, оставляя на них цепочки бордовых вареньевых следов, похожих на цветочки, которые красиво расплывались на еще влажной ткани…
Когда все угомонились, он спокойно, уставший и одуревший от нашего крика, слез ко мне на руки и дал отмыть себе лапы под краном, наелся орехов и крепко уснул.
Воскресенье прошло в трудах: к вечеру мне таки удалось отстирать «рыжие» следы (которые в мыльной воде из бордовых становились синими) со всех папиных белых рубашек, и в понедельник папин начальник не смог оценить новый смелый «рыжий » дизайн офисной рабочей одежды.
