Эпизод
Я ехал в метро, читал спортивную газету, не обращая внимания на окружающих. Остановка какая-то станция. Двери закрылись мотор начал набирать обороты, поезд разбег. Рядом раздалось чье-то мычание. Сперва из глубины затем обратилось вовне от М-М-М до А-А-А. оказалось это справа от меня парень. Его руки в кистях загнулись назад подбородок у перся в грудь лицо посинело. Он заваливается сначала на меня, затем на пол и хрипит. Бабы вскакивают с сидений. На их лицах недоумение и брезгливость. Они таращат глаза и не знают что делать. Я бросаю газету и надавливаю ему на скулы а так как ничего подходящего нет пытаюсь просунуть ему в рот ключ. Ключ не проходит. Какая-то баба сует мне пудреницу. В легкие начинает попадать воздух. Все руки у меня в слюнях и крови. Парень начинает отходить. Одет он небогато, а так как вывалялся на полу и лицо приобрело багрово-фиолетовые оттенки то он похож на стабильно пьющего.
По экстренной связи кто-то уже сообщил о происшедшем машинисту, но что не ясно.
Через пару станций врывается мент в одну из дверей и дежурный по станции в другую. У дежурной перекошенный от злобы рот и холодные серые глаза в очках. Губы накрашены. Не понимаю, зачем женщины выбравшие стезю человеконенавистничества пользуются косметикой? Хотя возможно это боевой раскрас как у папуасов. Она смотрит на парня. На ее лице можно прочесть презрение возмущение досаду.
Мент, ворвавшийся в другую дверь, заорал на всех (как будто они в чем-то виноваты) – кому здесь плохо? дубинка в его руках выглядела весьма угрожающе. Увидев парня он устремился к нему. Дубинку убрал в сторону, но из рук не выпустил.
Парень начал приходить в себя. Озирался по сторонам, видимо соображая где он и что с ним происходит. Синева отошла. Его хватают за ноги и тащат к выходу не подумав даже помочь привстать. Он пачкает одежду, ударяется головой о пол. Пытается объяснить вполне трезвым языком что его не нужно тащить и что он сам может идти. Двери закрываются электричка отъезжает. Не уверен что этого парня не избили чтобы привести в чувства. Бабы в вагоне отворачиваются, как будто произошло что-то унизительное для них.
Я сижу уткнувшись в газету. Все произошедшее словно оскорбило окружающих. У меня ощущения, что я участвовал в чем-то непристойном
