«Дюдюктива»

Метро. Заканчивается час «пик». Народ спешит на работу, но остались лишь служащие таких контор, которые открываются уже после девяти часов. В общем, в вагонах еще не сядешь, но стоять уже можно на двух ногах.
В вагон входит женщина. Она явно не спешит ни на работу, ни с работы. Можно подумать, что она в данный момент на работе. Возможно, это так и есть. По всей видимости, она домохозяйка, следовательно, на работе всегда. Американцы, например, умудрились подсчитать, что домохозяйки нарабатывают за год на 75 тысяч. Долларов. А вы как думали? Рублей, что ли? Ну, это у них, там, а у нас — тут… Короче, домохозяйка едет по магазинам. Рост средний, возраст средний, одета средне. В общем, среднестатистическая единица общества.
Войдя в вагон, женщина встает у неоткрывающейся двери, берется за поручень и вынимает из сумки книгу. Что за книга, ну-ка? Ага, очередной ширпотребовский детектив. Виктор Обрыдловский «Криминальное убийство». Чувствуете? Уже не встретишь в транспорте Чехова или Достоевского. Пушкин иногда мелькает, но редко. Они в основном востребованы студентами да школьниками. А среднестатистические единицы налегают на детективы ширпотребовского розлива. Только и видишь названия типа «Слепой на службе у крота», «Грудной убийца», «Банда — 139», наверно, по количеству членов, «Горсть патронов», «Обнажи свой пистолет» и т.д. и т.п. Раньше романы годами писались, а сейчас время написания книги равно времени, требующемуся для набивания соответствующего количества знаков на компьютере. А на такой скорости что получается? Только «трах-бах-бабах», «бум-бум», «ох-ах», «тра-та-та»… Какие там характеры, какие завязки-кульминации! Все как из пулемета. Некогда размусоливать, читатели ждут очередного новенького жареного сюжета. Вот и гонят, поставили на поток.
Из той же серии и книга в руках интересующей нас женщины. Она раскрывает заложенную страницу и смотрит… на закладку. Что там? Ну, точно! Картошка-яйца-масло. Список покупок. А что, это удобно, не потеряется, не то, что бумажка в кармане.
После прочтения списка, который так явно отразился на лице, женщина начинает читать детектив. На этот раз лицо принимает стандартное выражение, которое можно охарактеризовать одним словом — каменное. Только глаза, бегая по строчкам, живут на этой гранитной маске, да иногда из них прорывается эмоция, вызванная чтением. Но сейчас и глаза пусты. Что там в тексте? А, описание пейзажа. «Холодный дождь стучал по дороге, зонтам прохожих и стеклу окна. Вика стояла у окна и куталась в шаль». Да, без комментариев, как сейчас говорят. Какой текст, такие и эмоции. Но вот в глазах чтицы появляется интерес. Женщина нетерпеливо переворачивает страницу. Еще две минуты интерес светится в глазах, но по мере продвижения по листу глаза тухнут и к переходу на следующую страницу приобретают выражение скалы. В тексте намечалась эротическая сцена, но вмешались обстоятельства и «обломали весь кайф». На протяжении нескольких последующих страниц ничего острого, а, следовательно, интересного не происходит, и глаза это демонстрируют, явно скучая. А, вот вспышка интереса и даже страха. Начинается описание сцены разборки бандитов. Как обычно: слово за слово, кулак, нож, пистолет. И вот уже стрельба по полной программе, и калаши, и даже граната. Такое впечатление, что из книги даже потянуло пороховым дымом. Закончилось все как обычно: на месте осталась взорванная машина, стреляные гильзы и один труп. Остальные разъехались зализывать раны. А через две-три минуты к месту побоища с мигалками и сиренами подлетели милицейские машины, скорая и пожарка. Как говорится, в пустой след. Пока милиция производит осмотр места происшествия, а пожарные заливают горящие останки BMW, глаза читательницы бесстрастно бегают по строчкам. Едва заметный вздох чуть глубже обычного показал степень внутреннего напряжения.
Виктор Обрыдловский, видимо, знает, как удержать читателя и заставить искать продолжения своих сочинительств. Сцены насилия чередуются с эротикой, а вот пейзажные зарисовки встречаются только при производственной необходимости. Здесь не встретишь «Руси, птицы-тройки» или «неба над Аустерлицем». Тут есть «дождь, который мешал вести наблюдение», есть «нераскрывшиеся листья кустарника, которые не способствовали организации засады», «ветер, хлопнувший дверью чердака и спугнувший снайпера» и т.д. и т.п.
Но вернемся к нашей спутнице. Ее глаза буквально полыхают пожаром. Непонятно только — от интереса или от возмущения. Давайте втихаря, через плечо, заглянем в книгу. Ого, да тут… Гм, там такое!.. Короче, та еще сценка! А подробности-то какие!.. Не иначе списано с натуры. Лицо женщины, не меняя каменного выражения, начинает розоветь, пунцоветь. Судя по взгляду, она вернулась к началу сцены и перечитывает заново. Дыхание участилось, углубилось. Но лицо, если не считать проступившей краски, гранит. Вот глаза поднимаются выше среза книги и устремляются в пространство. Да, видно сильно проняла ситуация из книги. Вот такими ситуациями сильны скорострельные сочинения бульварной литературы. Куда там до них Толстому или Чехову. Хотя, говорят, были моменты… Но, впрочем, мы не об этом.
Метропоезд идет по маршруту, люди едут, кому куда надо, входят, выходят. Скоро конечная. А домохозяйка не обращает внимания ни на объявления станций, ни на круговорот пассажиров. Она опять вернулась к чтению. Лицо восстановило обычную окраску: едва заметная помада и слегка тушью по ресницам. Глаза опять ничего не выражают. Окружающий народ примерно поровну делится на спящих и читающих книги или газеты. Читающие все как-то реагируют на прочитанное, даже те, у кого в руках нет чтива. Они умудряются читать то, что держат в руках их соседи по вагону. И только эта читательни-ца выделяется из массы своей каменноликостью. Несколько страниц перевернуто бесстрастно. Глаза не выразили ничего, кроме разве что сожаления. Ну, что ж ты, Обрыдловский, ничего такого больше не выдумал? Целых четыре страницы впустую. Ага, глаза начинают разгораться. Кажется, пошло интересное место. И вдруг женщина сильно вздрагивает. Тут же глаза отрываются от книги и зырк-зырк по сторонам: не заметил ли кто ее оплошность. Но нет, все заняты собой. Вот разве только вон тот молодой человек у другой двери. Но он безразлично отводит глаза. Приглядывается? А тут попался и делает вид, что случайно глянул? Ну, да Бог с ним, что там дальше? А там, оказывается, положительный герой попал в засаду и напоролся на нож. Ранен, убит? Пока не ясно. И на этом самом месте читательница поднимает голову, осматривается. Поезд выкатывается на очередную станцию. Детектив закладывается списком покупок, захлопывается и прячется в сумку. И в этот момент лицо женщины оживает, на нем читается сожаление. Домохозяйка вздыхает и идет к выходу.