Кишечник, беременность и теща.

.

Беременность Марины совсем выбила меня из колеи.
Все началось в новогодний вечер, когда ее бесконечно тошнило, крутило и выносило из-за стола то в туалет, то в ванную. Я тупо сидел за нарядным столом и смотрел в телевизор, прислушиваясь к своему собственному нутру, и недоумевая о том, чем же мы могли отравиться и когда же меня тоже начнет мутить. Вроде бы, со мной уже что – то начинало твориться. Больно кольнуло в кишечнике, и тут же послышались звуки вырывающихся наружу газов. Ситуация напрягала еще и тем, что туалет был надолго занят Маринкой, и я рисковал оказаться в положении тридцатилетнего засранца. Ночного горшка у нас не было. Наложить дерьма в брюки праздничного костюма тоже не входило в мои планы.
— Мариночка, ты скоро? Может тебе помочь,- осторожно спросил я, приложив ухо к двери туалета.
— Изыди,- ответила моя нежная жена и оглушила меня очередным выплеском содержимого желудка.
Мой кишечник окончательно расперло волнением. Газированные страхи летели из меня наружу и портили все вокруг. Ароматизированные Маринкины свечи, тлеющие на полке буфета, были ничем по сравнению с ними. Я пошарил глазами по имеющимся на кухне емкостям и остановился на литровой банке из-под маринованных огурчиков. Другого выхода не было. Позвонить соседям за пять минут до боя Кремлевских курантов, и попроситься в туалет по большой нужде, было бы чистейшим безумием. Оставалась банка. Освободившись от штанов и, зачем – то, сняв галстук, я присел на корточки и прижал к заднему отверстию баночное горлышко. Туда мигом полетели все недавние потуги. Но, всего невозможно предусмотреть в критический момент и, по линолеумному полу потекла струя облегчения. Туалетная бумага оставалась там, где Маринка громко изрыгала уже чистейший желудочный сок.
— Леша, дай мне чистое полотенце из комода, — попросила жена голосом умирающего лебедя.
-Марин, выброси мне туалетную бумагу,- в свою очередь, обратился я к ней, закручивая зловонную банку привлекательной зелененькой крышечкой.
Всю рождественскую неделю Маринка занимала наш туалет в самые неудобные для меня часы, а после праздников я узнал о том, что стану отцом.
Зима прошла под девизом: «Беременная Марина и полный засранец». Жена рассказала о банке из-под огурчиков моей маме и теще. Ну, мама, понятно, знала меня чуть раньше, чем все остальные женщины и отнеслась к этому с пониманием, предавшись воспоминаниям из моего детства, а теща подарила мне красный пластмассовый горшок с намеком, что малышу потом пригодиться, если будущий папаша не сломает.
Весной Марина угодила в больницу с угрозой беременности, и я выполнял все команды приходящей ко мне по вечерам тещи, как неразумный щенок на плацу у кинолога. «Стоять, сидеть, лапу, рядом» было просто приятной игрой по сравнению с обновлением потолков, заменой ванны, оклейкой стен и застеклением балкона. Казалось, что теща поставила себе целью оставить маленького ребенка без отца, предвосхищая мою полную бесполезность в процессах его воспитания и развития.
Летом, когда беременность жены перевалила за седьмой месяц, теща принесла совсем ужасающую новость. Оказывается, с интимной жизнью пора было заканчивать, если я не враг моему сыну. В эти же дни я прекратил надругательство над святыней и больше не смог называть тещу мамой. Маринка надула губки, но не стала скандалить, чтобы не навредить мальчику, уже именуемому Данилкой.
Ближе к осени, теща обнародовала список необходимых для ребенка покупок, составленный совместно с моей мамой на сорока восьми листах общей тетради, и я понял, что зарабатываю недостаточно, чтобы удовлетворить потребности Данилы с Маринкой, и осчастливить маму с тещей. Кого – то требовалось исключить. Так как моя мама родила и воспитала меня, ее пришлось оставить, но регламентировать право на высказывания. Маринка с ребенком занимали главное место в моей жизни. Оставалась теща. Но, она была неистребима, ни по сути, не по размеру. И, я уехал в командировку.
— На одну неделю, не больше. Тем более, что по итогам года тебя ожидает солидная премия, — клятвенно пообещал шеф, полагая, видимо, что я стану отказываться.
— Поезжай спокойно, еще есть три недели,- заверила Маринка, положив мои руки себе на живот,- надеюсь, ты не планируешь присутствовать на родах.
Я не планировал повторять приключение с банкой и лужей на линолеуме, прямо в родильном доме, но тревожился за Марину.
Всю неделю я исправно звонил жене и моей маме, справляясь о том, как обстоят дела с шевелением, давлением и настроением. Все настолько шло замечательно, и было под контролем, что я позволил себе немного проиграть в казино.
В последний день командировки, рано утром, теша прислала мне на мобильный телефон фотографию Данилы, родившегося ночью. Он был такой крошечный, завернутый в пеленку и похожий на меня и Маринку, что я заплакал, простив свою тещу всем сердцем, и послал ей SMS: «Я счастлив, мама, через час вылетаю».
Каких только глупостей не наделаешь, когда плачешь от счастья.