ВЫБОР (1)

От АВТОРА. Эта повесть еще нуждается в шлифовке. Буду благодарна за критические замечания. С уважение к читателым, МЧ

ВЫБОР

Каждый выбирает для себя:
Женщину, религию, дорогу,
дьяволу служить или пророку,
Каждый выбирает для себя

Сосны укоризненно качают лохматыми головами-верхушками. Пересыпает в прозрачных ладонях прибрежный песок ворчливое море. Грустно вздыхает гибельная трясина северных болот. Слякотная осень сменяется снежной зимой. Затем весна укрывает холмы голубым цветом. Лето манит укрыться в зеленых кружевах лесной тени. И снова ветер швыряет пригоршни золота под ноги лесному зверю. Эта земля может быть суровой. Эта земля может быть ласковой и нежной. Человек, ослепленный жадностью и гордыней, посягнул на ее покой и богатства, не думая о тех, кто придет на эту землю завтра, или через сто лет, и что он оставит в наследство своему сыну? И земля восстала против слепой алчности человека, и наступил день Большого Взрыва. Распалось время на «до» и «после», мир разделился на «там» и «здесь», а люди на «людей Леса» и «людей Внешнего мира».
Люди Леса должны жить в Лесу. Выход в Большой мир несет гибель им и людям Внешнего мира. Их собратьям из Внешнего мира не дозволено без специальной защиты входить в Лес, его отравленный воздух и земля гибельны для них. И лишь хранители лесного рода рискуют выходить в Большой мир, ради продолжения жизни, ради спасения рода.
Прошли десятилетия, менялся мир, рождались и уходили в небытие поколения. Видно, тот, кто пишет книгу судеб, решил, что человек уже достаточно искупил свою вину за поругание этой земли, и послал людям Леса дочь свою, имя которой было – Надежда.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГАЙ.

Начальник регионального отделения Службы Контроля Лояльности Пьер Коваль пребывал в скверном расположении духа и тела. Ну, с телом все было более или менее просто и понятно: пить надо меньше и все остальное тоже не мешало бы ограничивать. Все же годы уже не молодые… А вот дух поднять будет, пожалуй, не так легко. Угораздило же его получить назначение именно в это отделение! А поначалу, лет десять назад, он радовался. Здесь быстрее получали повышение, да и зарплата была больше, чем в других местах. Еще бы, зона особого контроля! Однако, со временем, когда Коваль достиг «потолка» в чинах и привык к высокой зарплате, специфика участка начала его «утомлять».
Во-первых, Город. Некогда здесь была столица крупного, хотя и не слишком процветающего государства. Затем все изменилось. Центр экономической и политической жизни переместился южнее и восточнее, северные же территории, пострадавшие в результате Большого Взрыва обезлюдели. А столичные нравы немногочисленные оставшиеся жители сохранили: все-то им не так, все им мало свобод и демократий! А он, Коваль, должен ловить этих вольнолюбивых и перевоспитывать!
Второй «подарочек» — закрытые земли. Информацию с Наблюдательных пунктов фильтровать надо. Это раз. Народец туда-сюда шастает: местные – за грибами, лесные – за товаром, и тем самым заразу разносят. Попытки «дезактивировать» территории ничего не дали: мировая общественность, видите ли, против. Негуманно, пусть живут себе взаперти со своими вирусами. Совет идет у этих хлюпиков на поводу. А честные борцы за чистоту расы, вроде Пьера Коваля, вынуждены лавировать между «нашими» и «вашими».
Три – это Центр реабилитации «Надежда». Была бы его воля, он бы эту таинственную Надежду размазал тонким слоем по центральному вокзалу Города. Но никто, даже его спецгруппа, не смогла определить, кто была эта женщина, куда она исчезла, да и существовала ли вообще! Но факт остается фактом: разработка программы Вируса Зет, концепция А завершена, центр построен, осенью начинается вакцинация. Это его головная боль номер три: с тем же, практически, личным составом организовать «контроль лояльности» выходящих из леса. Начальству нужно было выделить «Надежду» в отдельный участок! Определить отдельные подразделения для зачистки территорий. Но навесили ему, Ковалю.
Полковник Коваль злобно посмотрел на лежащую в кассетоприемнике плоскую коробочку. Верховный наблюдатель прислал с нарочным секретную депешу. Не доверил обычным каналам связи, несмотря на сложнейшие коды и шифры! Доверенное лицо везло эту кассету через весь континент. Этот блестящий кружок содержит, наверняка, головную боль номер четыре, которая обещает стать главной!
Коваль вздохнул, выпил залпом еще стакан настойки шиповника и набрал код доступа.
Каждый раз, сталкиваясь с полковником Розбергом, заместителем начальника управления Е-прим при Верховном Контролере, Коваль изумлялся про себя: непотопляемый! Лет шесть назад Розберг с треском провалил операцию по «дезактивации», были человеческие жертвы и много шума. Розбергу «светило» лет пятнадцать строгого режима. И надо же – дело «замяли», а этот – пошел «камнем вверх»! Так, глядишь, скоро займет место Верховного Контролера!
Пьер мрачно выслушал приветствие и комментарии, предварявшие задание. Да, мысль интересная, работы много. В случае удачи – значительное увеличение суммы пенсии. А в случае НЕудачи? Придется призывать друзей для прикрытия. Коваль ввел код дешифровки текста сообщения. Глаза его полезли на лоб: Вот это да! Кажется, грядут большие перемены! Неужели, Верховный собирается занять место Президента? Такой шанс нельзя упускать. Кто же ты была, таинственная Надежда? Знала бы, как собираются воспользоваться твоей победой!
Он повернулся к селектору связи: Группу Е-прим. Несколько секунд экран слепо мигал, затем глубокий баритон ответил: Слушаю, командир.
— Может, все-таки покажешься? – вскипел Коваль. Подумал: Что-то нервишки стали у меня пошаливать.
Туман на экране растаял. Немигающие темно-серые глаза в упор смотрели на Коваля.
— Виноват, командир. – Голос без эмоций, которые могла бы предположить фраза подобного содержания. Извиняется так, словно одолжение делает.
Коваль внутренне поежился: даже самому себе он не мог бы признаться, что побаивался своего воспитанника и подчиненного. Он создал его, под его руководством парень прошел подготовку, не раз Коваль наблюдал его в действии. Но так до конца и не понял, кого он подобрал в лесу и кого воспитал. И, главное, чего ожидать от этого… существа.
— Зайди ко мне, капитан. У меня есть для тебя очень важное и ответственное задание.

***

Лес окружал мальчика с первых дней, нет, с первой минуты его жизни. Мальчик родился в лесу. Для него лес был всем миром. Лес кормил и одевал, давал кров и убежище. Лес был повсюду. Долгое время он думал, что кроме леса, в этом мире ничего нет. Потом Дэн показал ему море и мертвые поля. У леса мальчик учился жизни. И еще у Дэна. Лес научил его читать книгу природы, Дэн научил читать и писать, разговаривать по-человечески, рассказал о том, что было до Большого Взрыва и что находится за морем и мертвым полем. Там была запретная земля, оттуда не было возврата, там ждала смерть. Дэн не уставал повторять, что пересекать мертвое поле запрещено. И не зря, потому что мальчик время от времени УХОДИЛ.
Первый раз он ушел совсем маленьким, таким маленьким, что и не помнил этого. В первую ночь полнолуния, когда Дэн заснул, ребенок выскользнул из землянки и потопал вглубь леса. Несколько дней и ночей напролет Дэн метался по лесу, громко звал ребенка : Гай, где ты? Он нашел его в первый день молодой луны в логове волков. Ребенок мирно спал вместе с маленькими волчатами, а мать-волчица с умилением поглядывала на них. Дэн замер, не решаясь сделать более ни шагу: он не знал, как поведет себя волчица и далеко ли отец-волк? А если они бросятся на него? Конечно, он вооружен, но сколько еще волков скрывает чаща леса? А если они загрызут малыша, прежде, чем он их убьет? Ребенок проснулся, весело засмеялся, заковылял на маленьких ножках ему навстречу. А волки… они даже не двинулись с места. Мальчик по дороге подергал одного волчонка за ухо, тот даже не огрызнулся. Дэн подхватил мальчика на руки: Эх ты, Маугли! – и бегом пустился бежать подальше от логова волков.
А через месяц Гай ушел опять. На этот раз Дэн нашел его почти сразу, Гай играл на поляне с косулями. Дэн появился как раз в тот момент, когда мальчик пытался взобраться косуле на спину. После этого случая Дэну пришлось следить за ним пристальнее, особенно в дни полнолуния. И все же, тот находил возможность улизнуть. Гай рос и с каждым годом уходил все дальше. Чувство дороги было ему жизненно необходимо. Дэн нашел выход – время от времени они отправлялись в путешествия вдвоем, и уже далеко. Учились читать следы зверей, приметы природы, определять погоду, находить съедобные грибы и ягоды, ловить рыбу в озерах и речушках, собирали лечебные травы. Иногда было непонятно: кто кого учит, мальчик обладал инстинктивным знанием, что вредно, а что поезно, какая трава убьет, а какая вылечит. Вернувшись домой, в уютную землянку, они читали немногие оставшиеся у Дэна книги, готовили снадобья и настойки. Гай задавал много вопросов, Дэн отвечал. Он долго не решался задать «главный», по его мнению, вопрос, и, наконец, решился:
— Дэн, а ты мой отец?
— Нет, малыш, увы. Я слишком стар.
— Откуда же я взялся? И где моя мама?
— Я нашел вас в лесу. Твоя мама была очень больна. И мы остались вдвоем.
— А еще люди есть в лесу?
Дэну очень не хотелось отвечать, но ведь нельзя всю жизнь прятать мальчика в землянке.
— Есть. В лесу есть несколько поселков лесных жителей.
— А почему мы не живем с ними?
— Мне трудно тебе это объяснить, малыш. Я привык жить один. К тому же я знаю о лесных людях много такого, что не приемлю.
— Но ты же ходишь к ним? Я знаю, когда ты уходишь надолго, ты идешь к людям. Возьми меня с собой.
— Конечно, возьму. Но как-нибудь позже, когда ты подрастешь.

В другой раз Гай спросил:
— А за мертвыми полями есть люди?
— Да, там другой мир.
— А мы пойдем туда?
— Нет, Гай. Туда мы отправиться не можем, там нас ждет смерть.
— Почему?
— Те, кого накрыл Большой Взрыв, и их потомки, не могут перейти мертвые поля, люди большого мира не могут жить здесь.
— Почему?
Дэн явно устал от объяснений. Не выбирая выражений, он что-то долго говорил о генетике, мутациях и вирусах. Гай ничего не понял. Он дал себе слово, что расспросит еще раз, когда подрастет.

Впервые это случилось, когда Гаю было годика четыре. Дэн колол дрова, топор соскользнул и он сильно поранился. Сорвав самодельный башмак, шипя от боли, старик пытался остановить кровь, прикладывая свои снадобья, но ничего не помогало. Гай наблюдал:
— Тебе больно?
Дэн кивнул. Мальчик осторожно положил маленькую ручонку на рану. От неожиданности старик замер. Ребенок тихо водил ручонкой по ране, урча, как звереныш. Кровь остановилась. Края пореза сошлись. Рана затягивалась на глазах. Дэну стало страшно. И жарко. КОГО же он воспитывает?
В другой раз он застал ребенка жующим какую-то траву.
— Что ты делаешь? Выплюнь сейчас же!
Гай взглянул удивленно: У меня живот болит, от этой травы перестанет.
— Откуда ты знаешь?
Мальчик пожал плечами: Знаю. Просто знаю.
Но по-настоящему Дэн испугался той ночью, когда Гаю исполнилось пять лет. Мальчик ушел, как обычно. И, как обычно, Дэн отправился на поиски. Он никак не мог смириться с мыслью, что с ребенком ничего не произойдет и он вернется, когда придет время. Старик нашел ребенка на поляне с камнями. Кто-то выложил на поляне пять довольно больших камней, между которыми начертил нетвердой рукой пятиконечную звезду. Гай сидел на коленях посредине, в центре звезды и, закинув голову к небу, тоненько завывал: «и-и-и-ху!».
Дэн обессилено привалился к сосне: Игу! Ребенок, который родился у него на руках, которого он выкормил – игу! Теперь понятно, почему его не боится некоторое лесное зверье и опасается другое. А также, откуда он знает лечебные травы, как ориентируется в полной темноте и многое другое. Правда, он ничего не знает о себе и своем племени. Его мать, которая могла бы рассказать ему обо всем, умерла при родах. «Господи, а я-то считал, что все истории про игу – это сказки, новый фольклор послевзрывной эпохи», — грустно подумал Дэн.
Он вспомнил, как давным-давно отец так убедительно доказывал ему, тогда еще студенту, что все истории о таинственных человеко-волках не более, чем сказки. Будто бы в результате мутаций появился новый вид: то ли человек, то ли зверь. Может вырасти или тем, или другим, в зависимости от среды обитания. Так сказать, Маугли наоборот. Нет, говорил отец — эти два вида млекопитающих генетически несовместимы, никакие экперименты не могут дать положительных результатов. И Большой Взрыв тут тоже ни при чем. А сам работал над чем-то в сверхсекретной лаборатории, здесь, в лесу. Дэн вспоминал споры на кухне у них дома, когда он сам был еще маленьким мальчиком. К отцу приходили друзья, они часто и громко спорили о чем-то, чего Данилка не понимал. Право на ошибку, ответственность перед человечеством. Потом отец погиб в лаборатории вместе со всеми сотрудниками и материалами, а Гай – вот он – острые темно-серые глаза, неслышная скользящая походка! И такой беззащитный! Легенды говорили об игу совсем другое. И не только легенды. Старик тихонько повернул в сторону дома. Гай вернется сам, о нем можно не беспокоится.

Мальчик рос ласковым, внимательным, добрым. Иногда, глядя на то, как он возится с котятами или кормит курей (да-да, у Дэна было небольшое хозяйство), старик не верил сам себе.
Может быть, ему привиделась та сцена в лесу? Но наступала первая ночь полнолуния, и мальчик исчезал, и доносился издалека тихий вой «и-и-и-ху!».

Потом он исчез на целый месяц. Гаю только что исполнилось восемь лет. Дэн весь извелся, ожидая. В конце концов, не выдержал, отправился на поиски, хотя все рассказы об игу предупреждали: не мешайте им, это может озлобить опасного зверя. Не верилось, что его сынок, как мысленно называл он Гая, не совсем человек.
Через два дня отчаянных поисков они встретились.
Гай был абсолютно счастлив: Дэн, я был у моря! Это так здорово! Простор! Сосны! Розовые птицы! Как они называются?
Машинально Дэн ответил: Наверное, чайки. Господи, но ты же мог заблудиться, погибнуть! Как бы я это пережил?
Ребенок обнял его: Я не мог заблудиться, тут же повсюду наши запахи. И вообще, лес – это же наш ДОМ!
Они никогда еще не были так счастливы, как в тот первый вечер после долгого отсутствия Гая. Дэн рассказывал истории из своей жизни, мальчик задавал бесконечные вопросы. Уже засыпая, он вдруг сказал: Я видел там людей. И машины. А еще лодки с моторами и всякие другие приборы.
Дэн вздрогнул: Ты был на наблюдательной станции? – но ребенок уже спал. – Боже мой, это же за пределами Зоны. Я же запретил тебе уходить из леса! – старик не замечал, что разговаривает сам с собой. – Впрочем, ты вольный сын леса и случится то, чему суждено. Я не смогу тебя остановить. Никто не может остановить игу. Даже ценой жизни.

После этого похода Гай изменился. Он словно бы стал взрослее. О чем-то думал. И ушел, не дожидаясь новой луны.

Того, второго, в себе Гай начал осознавать лет с семи. До этого мальчик не понимал, откуда вдруг возникает чувство беспокойства, стремление бежать, нежелание оставаться на одном месте. Ночью его охватывала беспричинная тоска, он хотел, чтобы его любили, ласкали, говорили добрые слова. Но ноги уносили мальчика все дальше в лес, он был один, маленький и беззащитный. Тогда он находил открытое место, чтобы видеть небо, и плакал от горя и одиночества. Холодная луна равнодушно смотрела с высоты на несчастного маленького человека, и никто не приходил, чтобы погладить по головке. А потом луна шла на убыль, чувство одиночества притуплялось, Гай возвращался домой. Он еще не знал, что с годами печаль может смениться злобой и яростью, желанием отомстить, причинить боль, убить. Но дома ждет добрый старый Дэн, тепло очага, любимые книжки и мягкая постель. Добрый дух родного очага не позволит зверю победить в нем человека.
На берегу моря жили другие люди. Дэн называл это «станцией». Поначалу старик очень испугался, что мальчик ходит туда и удивился, что возвращается невредимым. Он не уставал повторять, что жители Леса не могут жить вне Леса, а Гай уходил и возвращался невредимым, чему старик не находил объяснения.
Наблюдать за жизнью станции было интересно. Гай подкрадывался неслышно, сливаясь с травой и кустами, заглядывал в окна, слушал их разговоры. Люди его не видели и не слышали. Его учуяли собаки! Наверное, это был первый случай, когда он сознательно применил свои способности. Он представил себя лежащим в траве мальчиком, который медленно-медленно растворяется в землю, траву, листья. Он хотел, чтобы собаки так его и увидели. И собаки успокоились! Его для них не стало! Позднее, отойдя подальше от станции, Гай долго обдумывал то, что произошло. Дома он провел еще один опыт: он захотел, чтобы Дэн его не заметил. Получилось! Затем он захотел, чтобы Дэн выпил большую кружку воды, стоя на одной ноге. И Дэн послушался! Про одну ногу Гай придумал нарочно, а то ведь вода могла быть совпадением! «Значит, я могу влиять на людей? Они будут делать то, что я прикажу и видеть то, что я захочу? Все-все?» Вечером, сидя рядышком с Дэном, как обычно, у очага, Гай рассказал старику о своих «опытах».
Старик был потрясен. Его подозрения сбываются!
— Гай, мальчик мой, поклянись никогда не использовать эту твою силу во зло, обещаешь?
— Ну, конечно, — легко и быстро согласился Гай. Слишком легко и быстро, так отвечают, не понимая, что обещают и не задумываясь над своими словами, подумал Данила.

***
Осень сплела золотые кружева. Скоро лес станет совсем прозрачным. А потом придет зима. Можно будет прятаться под белым покрывалом снега. Зато следы труднее заметать. Как хорошо пахнут листья! Так крепко, что почти неслышен запах дома, запах следов пробегавших зверей. Гай вприпрыжку возвращался из очередного «похода». Ему не терпелось рассказать Дэну о том чуде, которое он встретил там, на берегу. Теперь он бегал только на берег. Его уже не интересовали ни болота, ни чащи. Там, на берегу его всегда ждало чудо.
Внезапно Гай остановился. В лесу пахло человеком. Нет, это был не запах. Он ЧУЯЛ его. Ощущал своим внутренним сверхъестественным чутьем. Энергетическое поле чужого паутиной оплетало лес, затрудняло шаги, перебивала запахи. Человек был ДРУГОЙ. Не такой, как Дэн. Не такой, как люди на станции. Это был «лесной», из того племени, о котором Дэн так не любил говорить.
Гай опустился на колени, припал к земле, осторожно пополз вперед, стараясь, чтобы чужак его не увидел. Его словарного запаса не хватило бы для описания того, что происходило, но каким-то десятым чувством он понимал, что ТОТ тоже воспринимает его появление, что он также обладает таким же полем, как и он сам.
Парень сидел, привалившись к сосне. Кажется, он дремал. Пригнувшись в сухой траве и затаив дыхание, Гай наблюдал. Светлые волосы. Нестарый. Он умел отличать старых от молодых. Но уже не мальчик. Делает вид, что спит, а сам тоже прислушивается к лесу, ловит чужое приближение. Как это назвал Дэн – биополе? Сейчас Гаю казалось, что он видит это самое поле. Он сделал еще два шага-ползка. Теперь до парня оставалось всего пару метров.
— Я тебя слышу, — хрипло произнес чужой. — Хватит прятаться. – Он открыл глаза и одновременно нацепил на лицо черные очки, которые, оказывается, держал в руках, спрятав глаза от Гая.
Гай поднялся на ноги. Ноэль с любопытством рассматривал мальчишку. Худющий, загоревший дочерна. Густые темно-русые, почти черные волосы торчат во все стороны. Темно-серые глаза глядят настороженно. И вообще вся поза мальчишки напоминала волчонка, готового в любую минуту сорваться с места и умчаться в чащу. И густое облако тревожной энергии вокруг него.
— Подойди поближе, — мягко позвал Ноэль, — не бойся. Ты кто?
— Гай.
— А дальше?
— НЕ … не знаю.
— И что ты делаешь в лесу один? Из какого ты поселка, где твои наставники ?
— Я не из поселка. Я с Дэном живу.
Чужой внимательно рассматривал его, Гаю почему-то это совсем не понравилось. Парень медленно снял очки и взглянул на него в упор бездонными зелеными глазами. Гай почувствовал, как что-то чуждое медленно проникает в него, просачивается в его мозг, пытается покопаться в его сущности. Это понравилось еще меньше, хотя он и не понимал, почему. Просто нечего тут без его согласия в его голове шарить. Гай представил себя большим ящиком с открытой крышкой, которую он захлопнул с силой и запер на замок. Выпрямившись, он смотрел парню прямо в глаза: Ну, и что ты теперь будешь делать? – говорило его лицо.
Физиономия чужого вытянулась от удивления. Его воля металась вокруг наглухо закрытого ящика Гаевого сознания. Мальчик понимал, что это не надолго, что чужой сильнее или, по крайней мере, тренированнее, и скоро его защита рухнет. Пора сваливать. Он быстро согнулся и скрылся в высокой траве. При этом Гай представлял, что густой дым закрывает его от чужого. Воля незнакомца металась по поляне в поисках непослушного волчонка, но сам он остался неподвижен. Не слишком задумываясь над таким поведением чужого, Гай припустил домой, в свое логово, где ждал его Дэн, тепло, убежище.

Ноэль еще долго сидел на поляне, обдумывая происшедшее. Он впервые столкнулся с таким непонятным явлением. Его опыт хранителя рода был еще небольшим – ведь ему всего лишь двадцать лет, самостоятельно он действует всего-то пару лет. Но такую волю у десятилетнего мальчишки он встретил впервые! Да и внешность лесного незнакомца не соответствовала облику человека, у которого можно было бы предположить особые гипнотические способности. Этого мальчишку необходимо найти, решил Ноэль. Но сначала посоветуюсь с наставником.

Роман внимательно слушал рассказ своего лучшего ученика и будущего преемника на посту Главного искателя и хранителя рода. Услышанная информация его не радовала.
— Ну, что ты молчишь? – нетерпеливо спрашивал Ноэль. – Этого мальчишку надо найти, ты не представляешь, какое у него поле! И ведь он совершенно дикий, а если его обучить? Да ему равных не будет во всем лесу. Он просто исчез! Он не позволил мне прощупать его! Я потрясен.
— Не стоит его искать, лучше оставить в покое. Мы не сможем его ни обучить, ни приручить.
— Как это – не сможем? Что значит – приручить?
— Боюсь, ты встретил того, кого мы считали уже исчезнувшими – Игу, человека-волка.
— Роман, — протянул Ноэль удивленно, — неужели ты веришь в сказки об оборотнях? Расскажешь мне, как у них отрастают когти и клыки и как они воют по ночам?
— Ты еще слишком молод, мой ученик, чтобы разговаривать со мной таким тоном, – холодно напомнил ему Роман.
— Извини, не хотел тебя обидеть, ни нагрубить. Но я действительно не понимаю…
— Это не сказки и не легенды. Игу живут где-то в северных болотах. Странное порождение нашей больной земли. А может, не только земли. Разное рассказывают: когда-то тут недалеко была таинственная лаборатория, потом случился не менее странный пожар… Говорят, по ночам в них просыпается животное начало, тогда они воют : «и-и-ху» — отсюда ‘Игу. Они сторонятся людей. Кажется, злобные и опасные. Короче, я приказываю оставить эту затею. Нам хватает других проблем.
Ноэль ничего не ответил. А про себя решил, что ночью поищет этого таинственного Гая. Такую силу он не может упустить.

Гай проснулся, как будто кто-то толкнул его. ЧУЖИЕ. Они идут сюда, они уже близко. Они ищут его, Гая и их много, четверо или пятеро. И тот, кого он встретил в лесу, с ними. Стараясь не разбудить старика, мальчик выполз из землянки. Нужно скрыться. Скоро ТЕ будут здесь. Убежать уже не удастся, значит, надо прикинуться землей, травой, лесом. Он тихонько заструился между корней деревьев, скользнул под пень давно сгнившего дуба. Представил, как земля поднимается, накрывает его толстым одеялом и он становится невидимым для чужих глаз. Его разум стал наглухо запертым ящиком, а сверху его также покрывало толстое земляное одеяло.
Страх колючим комочком шевелился в душе, постепенно разрастаясь. Древний инстинкт самосохранения приказывал вскочить и мчаться, не разбирая дороги, через овраги и буреломы, спасаться от ОХОТНИКОВ. А ОХОТНИК шел по следу волчонка, охотник был уже близко, он хотел убить и волчонку было очень страшно. Но человек подавил это дикое желание бежать. Человек говорил себе: я — маленький, плоский, незаметный. Я – земля, я – трава, я – листья. Меня нет. ОНИ меня не видят. Они пройдут мимо. Он продолжал вжиматься в землю. И ТЕ прошли совсем рядом, но Гая не почувствовали. На всю жизнь Гай запомнил этот колючий ужас, и сознание своей беззащитности. Где-то на дне его сознания, в той части его «Я», что было зверем, созревала мысль: не хочешь быть добычей, стань охотником. УБЕЙ ОХОТНИКА. Ноэль, в своем юношеском упрямстве не послушавшись наставника, даже не подозревал, какую страшную и опасную силу вызвал он к жизни.

Командор Орест был зол. Ноэль – дурак, мальчишка, никого не послушал, полез в логово Игу! А если этот ребенок там не один? В наших краях давно о них ничего не слышали, Игу ушли в северные болота, а вдруг? Если их там целая стая? Мало нам других проблем? После первого столкновения с человеком-волком, из поколения в поколение жители Леса старались избегать контактов с этими странными порождениями Большого Взрыва. Или не только Взрыва? В силу некоторых особенностей физиологии была надежда, что Игу исчезнут сами собой. Вымрут, как ни жестоко это звучит. Оказывается, они еще существуют. И мы, вместо того, чтобы наладить с ними добрососедские отношения, открываем охоту на их детеныша!
Ноэль сидел, втянув голову в плечи, зажав руки коленями. Всегда тщательно причесанные волосы торчали во все стороны, нос заострился. Он не успел умыться и привести себя в порядок после ночного рейда и сильно смахивал на общипанную ворону.
Никогда еще Командор не распекал его так! К тому же повод, по-прежнему, казался Ноэлю не стоящим такой бури эмоций.
Роман хранил молчание. Несмотря на то, что он-то запретил вылазку, он все равно чувствовал свою ответственность.
Засветился экран связи.
— Командор, я проверила все, что смогла – это личный секретарь Ореста. – Игу в этом районе не фиксировали, как минимум, уже 11 лет. Человек, с которым, скорее всего живет детеныш, Данила Ковачевский.
— На него есть информация?
— 69 лет, биолог, сын известного в прошлом генетика профессора Константина Ковачевского, который погиб при невыясненных обстоятельствах в возрасте 50 лет. До Большого Взрыва в этих краях была секретная лаборатория генетиков, производили какие-то опыты. Все.
— Не густо. Герберта просила помочь?
— Именно он это все мне помог добыть, по своим каналам. В открытом пользовании вообще нет ни слова.
Орест задумался: Придется поговорить с этим Ковачевским…
— Отец, — решился подать голос Ноэль, — Командор… Может быть, я туп, но я не вижу повода для такой тревоги. Странный мальчик в лесу, искали – не нашли. Ну, и Бог с ним!
— Это не мальчик! – повысил голос Орест. – Это – игу! Человек-волк! Сила и хитрость зверя, воля и разум человека! Он запрограммирован генетически на охоту. А ты охотился на него! Если в этих краях появились Игу, через неделю они вырежут пол-поселка. С ними надо помириться. – Командор даже задохнулся от ярости. – Короче, показывай дорогу. Сейчас день, они не опасны. Поедем, поговорим. Но ты, ты будешь МОЛЧАТЬ! Без моего разрешения даже дышать через раз! Роман, позови еще парочку твоих ребят, у кого воля покрепче.

— Дэн, свистящим шепотом сказал Гай, — они идут сюда! Охотники! Надо бежать. – Его темные волосы стояли дыбом, глаза расширились от страха, даже пушок, покрывающий руки и плечи, казалось, топорщился.
— Успокойся, малыш. – Дэн погладил мальчика по голове. – Ты со мной. Тебя никто не тронет. Мы только поговорим. Здесь нет охотников, поверь мне.
— Есть, есть, – зубы его стучали. – Тот белобрысый, у него глаза светятся и он мне в голову хотел влезть.
— Гай, я тебя когда-нибудь обманывал? – ребенок покачал головой. – Ну вот, то, что произошло – недоразумение, никто на тебя не охотится. Ты посиди здесь, а я их встречу.

Орест невольно залюбовался стариком: настоящий лесовик, как с картины сошел… Интересно все же, почему он живет в лесу один, а не в поселке? Хозяйство, дом-землянка, огород…
— Я – Командор, глава старейшин Лесной общины, Орест Сатор. Позвольте вас приветствовать, отец.
— Данила Ковачевский. – старик протянул руку Командору и его спутникам. Про себя отметил «белобрысого» и его смущенный вид. Ноэль, в свою очередь, «прощупал» старика : никакого особого энергетического поля, обычная личность. — Простите, продолжал Данила, — в дом пригласить не могу, это крошечная землянка, мы все просто не поместимся. Присядем здесь, вот на колоды. С чем пожаловали?
Орест прокашлялся: Вы живете один?
— Нет.
— А с кем?
— С воспитанником, – старик отвечал предельно кратко, предоставляя гостю самому «выпутываться» и формулировать вопросы.
— Как его зовут?
— Гай.
— Гай… как?
— Просто Гай. Никогда об этом не задумывался.
Повисло молчание. Наконец, Орест продолжил: Я буду откровенен. Ни к чему юлить. Мальчик – из породы Игу?
— Не знаю. Ничего такого за ним не замечал. По-моему, это все сказки вашеголесного племени.
(Врет, — подумал Ноэль. Похоже, и Командор был того же мнения.)
— Произошло недоразумение. Мои люди приняли мальчика за нашего сбежавшего воспитанника, кинулись искать, ночью. Наверное, вы их слышали? Очень глупо получилось. Мы хотим извиниться.
Старик благосклонно кивнул: Принимаю.
Разговор снова «завис». Подключился Роман:
— А можно познакомится с мальчиком?
Старик колебался, затем негромко позвал: Гай! Мальчик возник как из-под земли. Впрочем, он вылез из землянки. В меховой жилетке мехом наружу, кожаных брюках домашней выделки, смуглый и худющий, он и в самом деле походил на волчонка. Темно-серые глаза тревожно блестели.
— Здравствуй, Гай, — как можно теплее произнес Орест. – Давай познакомимся, я – Командор Орест. Он протянул мальчику руку, как взрослому. Ребенок сделал шаг вперед. Пожатие его маленькой руки было твердым, пальцы цепкими. Орест ничем не выдал своих эмоций. В том, что ребенок из племени Игу, никаких сомнеий не было. Возникал вопрос, что же делать дальше?
— Мы хотели извиниться, Гай. Ноэль с ребятами, вас наверное, напугали ночью. Они этого не хотели.
— Ничего, бывают недоразумения, – по-взрослому простил их мальчик. Или только сделал вид?
Внезапно Оресту пришла в голову мысль, как взять под контроль юного Игу. Помня об их способности проникать в мысли других людей, он постарался быть как можно искреннее: Вы уже не молоды, господин Даниил. (Дэн, поморщился тот) Ребенку нужно все больше заботы, внимания, его нужно учить. Не хотите ли переехать в поселок? Мы дадим вам дом…
Дэн задумался. Он и сам подумывал о том, что же будет с мальчиком, если его не станет : Я поговорю с Гаем наедине.
Они скрылись в землянке.
— Я никуда не поеду – бесцветным голосом сказал Гай, как только они остались одни.
— Малыш, послушай…
— Нет.
— Гай, я не хотел тебе говорить, я стар и болен, и боюсь…
— Нет.
— Мальчик мой…
— Нет.
— Ты останешься один. Некому будет тебе помочь, защитить…
— Нет. У меня острые зубы и когти. Я – волк.
— Кто тебе вбил эту глупость в голову? Это все легенды. Ты самый обыкновенный мальчик, и тебе надо жить среди людей … чтобы быть человеком, а не волком, – голос старика дрогнул. Слезы заблестели в глазах. Гай вытер грязной ладошкой морщинистую щеку: Ты хочешь, чтобы я вырос человеком? А ты обещаешь, что мы будем часто видеться…
Дэн кивнул, не в силах далее говорить, прижал к себе Гая.
— Я поеду, — прошептал мальчик…

Больше они не виделись… Через два месяца у Даниила случился сердечный приступ и никого не было рядом, чтобы помочь ему…

Орест тайно приказал не спускать с мальчика глаз ни днем ни ночью. С ним постоянно должен был находиться кто-нибудь из старших. Не отпускать из поселка ни на шаг. При этом ребенок должен иметь иллюзию полной свободы.
Вхождение Гая в общину проходило трудно. Дети не приняли его. Взрослые посматривали с опаской. Он был одинок, как еще никогда в жизни.
Одновременно Орест снарядил небольшой отряд для прочесывания леса. Командор хотел убедиться, что других Игу в окрестностях нет. Пусть себе живут в северных болотах, но здесь им делать нечего…

Выпал первый снег. Гая охватило обычное беспокойство: пора было в путь. Приближалась полная луна, его второе естество требовало выхода в движении, ему необходимо было чувство дороги, простора, свободы. Но его окружали стены. Он искал нужные слова, чтобы достучаться сквозь броню доброжелательной глухоты и не находил. Окна в его комнате не открывались, а двери запирались на ночь. Дежурный воспитатель никогда не спал, а внушение на него не действовало.
И все же во время второй полной луны Гай сбежал. Стояла настоящая зима. Он так спешил уйти подальше от поселка, что даже не заботился о том, чтобы скрыть следы, четко отпечатавшиеся в свежем снегу. Скорей, скорей – подальше. Скорей – домой. От старика не было никаких известий.
Взрослое беспокойство грызло десятилетнее сердце Гая. К вечеру первого дня побега он учуял погоню. Охотники шли по его следу. Словно зверь, потянул он носом воздух, приложил ухо к земле. Ничего. Значит, они далеко. Но он уже чувствовал их злость и нетерпение. Однако, он успеет домой раньше, чем охотники настигнут его. А дом – это убежище. Дэн не даст его в обиду.
Родной двор встретил его тишиной и холодом. Не дымилась труба, не кудахтали куры. Их и было-то всего три у Дэна! Они лежали у самой двери, окоченевшие, с облезлыми перьями. Гай толкнул дверь в землянку. Старик, видно, умер уже давно. Тело покрылось изморозью. Наверное, ему стало плохо, лицо выражало муку и боль, руки пытались расстегнуть ворот рубахи… Мальчик попытался закрыть ему глаза, но замерзшие веки не опускались.
Он не знал, сколько времени просидел на ледяном полу у последнего ложа единственного близкого ему человека. Очнулся от чужих голосов. Охотники!
Они вылезли из вездехода, Ноэль и два его друга, раздраженные тем, что мальчишка обвел их вокруг пальца.
— Эй ты, щено… — Ноэль заткнулся на полуслове. Ледяной ужас перехватил горло. Существо, которое стояло перед ним, не было десятилетним мальчиком! Черные, как угли глаза пылали яростью, волосы на голове топорщились, верхняя губа приподнята и из-под нее торчат настоящие клыки. Скрюченные пальцы походили на когти, из горла вырывалось тихое злобное рычание… Внезапно Гай упал на колени, запрокинул голову к темнеющему небу и раздирая лицо ногтями, дико, жалобно завыл…
Первым опомнился Иржи. Он бросился к мальчику, обнял, пытаясь оторвать руки от лица. Он вытирал ему ладонями кровь, гладил, целовал, шептал что-то бессмысленно-ласковое. Постепенно Гай перестал выть и горько заплакал.
— Он умер, умер, совсем один – повторял он сквозь слезы.
— Там, в землянке старик, мертвый – шепнул Ноэлю Николас, его второй товарищ. Наверное, уже давно.
Ноэль присел перед Гаем, коснулся рукой: Мне очень жаль…
Слезы мгновенно высохли. Серые глаза немигающе уставились на Ноэля:
— Ты – охотник – в его устах это слово прозвучало как проклятие…
— Мальчишка сошел с ума…
— Я не сошел с ума! – Гай встал, расправил плечи – Ты – охотник, ты пришел и разрушил мой дом. Ты об этом пожалеешь. Настанет время и я разрушу твою жизнь. – Он был спокоен, обернулся к Иржи: Поехали, пусть Командор пришлет кого-нибудь похоронить…отца. И пусть не беспокоится. Не надо меня запирать и охранять. Я больше не буду сбегать. Мне некуда идти. В его десятилетней голове начал по-тихоньку созревать план дальнейшей жизни.

продолжение следует…