По мотивам незабвенного произведения Александра Галича – «Красный треугольник» (товарищ Парамонова)
Ну, чего ж тут говорить – всё уж сказано,
говори, не говори – ситом по воду:
Все чиновники одним миром мазаны –
зажимают, блин, по всякому поводу.
Написал про них стихи, вроде складные.
Был когда-то инженер, нынче в дворниках.
У бюджетников жизня – ох, неладная,
хуже, даже, чем у псин, что в намордниках.
Написал и дал жене – почитала чтоб,
тоже дворничиха с высшим – семейное,
а она тетрадкой мне закатала в лоб
(бывший член КПСС, вся идейная).
-Плагиатор! – мне кричит, — морда скотская!
ты опять сидел всю ночь, свет жёг давеча?
Ты чего тут «закосил» под Высоцкого?
Как остыла – объяснил, что под Галича.
Рассказал ей наизусть «Парамонову» —
в институте выпендрёжничал смолоду.
Мы, когда супруги стали законные,
Взяли мётлы, чтоб не гикнуться с голоду.
Прописали, как лимитчиков, временно,
и квартирку дали полуподвальную.
Ну, психует иногда – ведь, беременна,
ничего тут, вроде, нет криминального.
А когда остыла – мы с ней по рюмочке,
остальное – я, а ей не показано,
а как выпили – учить стала Любочка
непутёвого меня уму-разуму.
-Ты, — грит, — больше напиши про чиновников:
развелись, как тараканы – не меряно,
да отдай тетрадь соседу полковнику,
что над нами – он там чей-то поверенный.
Ну, уж тут я возразил: — Дура с песнями,
что полковник – маловато доверия,
был, да вышел весь – уж год, как на пенсии,
он охранником теперь служит в мэрии.
Вот с четвёртого сосед очень нравится –
академик в институте СО РАНовом,
ну и что, что он на землю сморкается,
в нашем доме нет ума ему равного.
Так и сделал – дописал на кровати я,
что, мол, уж который год нас не радует,
превратилась в беспредел демократия,
ВВП от ВВП близко падает.
А потом отнёс соседу тетрадочку:
передайте, мол, «наверх» точку зрения.
Академик тот на лбу сдвинул складочку,
передать пообещал без сомнения.
А вчера за мной пришли двое штатские,
так культурно пригласили, сердешные,
хоть в костюмах, а походка солдатская,
сразу видно: пацаны эфэсбэшные.
В кабинете мне начальник, не рявкая,
сигарету предложил заграничную,
и, на кресло усадив полумягкое,
стал про жизнь мою выспрашивать личную.
Ну, чего ж тут говорить – всё уж сказано,
говори, не говори – ситом по воду:
Все чиновники одним миром мазаны –
зажимают, блин, по всякому поводу.
Все инстанции пройти – дюже муторно,
десять разных кабинетов и в очередь,
а у каждого из них стол компьютерный –
сколько техники на нём наворочено.
Есть все данные в ЖЭУ и в налоговой,
рассосите вы толпу коридорную,
а для этого ума надо ль многого? —
Вот сюжет для Михаила Задорного.
Тут начальник – очень добренький дядечка,
улыбаясь, смотрит рыбьими глазками,
он в свой сейф мою засунув тетрадочку,
тихим голосом гутарит мне ласково:
-Вот, что, милый человек, ты иди домой,
да забудь про что писал – я советую.
Могут опусы твои породнить с тюрьмой,
много дел там «наверху» и без этого…
И опять метём вдвоём по оградочке,
«сор не гоним из избы» мы с Любашею.
Всё, что было у меня в той тетрадочке –
это горе от ума, да не нашего.
Мы с полковником друзья закадычные,
ходим вместе в баню – паримся веником.
Всем жильцам желаю здравия лично я,
не здороваюсь с одним академиком.