За столом в университетской столовой уместилось шестеро человек. В обеденный перерыв они решили немного расслабится, заказали все самое дорогое из того, что вообще имелось в наличии, и поставили на стол спиртное, которое умудрились пронести. Тем не менее, им никто не делал никаких замечаний, так как в компании была студентка юридического факультета Мария Семенова, состоящая в гражданском браке с Аркадием Данииловичем, очень значительным человеком, депутатом Городской Думы и директором ставшего элитным учебного заведения «Цветы жизни».
Это была очень яркая, необычная девушка. Всегда одета по моде, с элементами готики в украшениях и многочисленными вырезами в ткани, подчеркивающими естественную красоту. Красота эта словно не от мира сего: холодная, но обжигающая, роковая и невинная, загадочная и дурманящая, как будто девушка гипнотизировала своих созерцателей
К тому же, она являлась лучшей ученицей в своей группе, да и во всем университете. Могла учиться на «отлично» без всяких взяток. Казалось, Маша назубок знала все Кодексы Российской Федерации, особенно Уголовный.
— Маруся, ты про убийства что-нибудь знаешь? — спросил ее Антон, сокурсник, а знакомый еще с интерната.
— Что-нибудь… знаю, — улыбнулась девушка, и вся компания разразилась согласным смехом. Уж кто-кто, а Маша об этом знает ВСЕ.
— Да нет, я не это имел в виду… — понял свою ошибку парень. — Статью 105 не напомнишь? Я в конспекте так и не нашел.
— Ладно. Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, -наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет. А убийство двух или более лиц; лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга…; в целях использования органов или тканей потерпевшего; совершенное неоднократно, — наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью (на которую сейчас мораторий наложен) или пожизненным лишением свободы. Все.
Все, кто ее слышал, дружно зааплодировали. Это ж надо, как все точно!
— Да, Маш, — наигранно мрачно прошептала Нелли, подруга, — сидеть нам всем лет двадцать, не меньше…
— Ну, положим, не нам. А тем, кого осудят. Лицо подлежит уголовной ответственности только за те преступления, в отношении которых установлена его вина…
— Бедные. Не повезло им. А не слишком строгая статья, как ты думаешь?
— Dura lex, sed lex (*Закон суров, но это закон), — пожала плечами Маша Семенова. Ей статья строгой не казалась. Хотя если бы кто-то смог доказать ее вину, присудили бы пожизненное заключение…
***
Павел Золотарев очередной раз проснулся в холодном поту. Сколько раз ему уже снился этот сон! Semper idem (*Всегда одно и то же)! Бывшая одноклассница Маша Семенова, пытающаяся его убить, Учитель, который отдал ей этот приказ, следователь (Паша так и узнал, как его зовут), падающий замертво, пытаясь спасти мальчишку, которого совсем не знал… В тот раз Павел выжил, ему помог Щит Добровольной Жертвы, о котором давно никто не помнил, даже магистры.
Когда у Машки ничего не вышло, Учитель не стал даже пробовать. Он отпустил его! Просто разрешил уйти «на все четыре стороны», разумеется, предупредив, чтобы его не было «ни слышно, ни видно». Почему он это сделал? Возможно потому, что знал, что никакой опасности Паша для него не представляет, даже если он снова придет в милицию и расскажет все, что знает, кто ему поверит? К тому же, после смерти этого следователя («инфаркт миокарда», как установила экспертиза), на его место назначили нового, явно лояльного к деятельности Аркадия Данииловича.
Паша тогда остался один, бездомный и вечно опасающийся за свою жизнь. Некоторое время бродяжничал, познакомился с местными оборванцами, ночевал, где придется, потом попался на глаза участковому, и Пашу определили в детский дом. Самый обыкновенный, где не изучают темную магию и общую демонологию.
Теперь же Павел жил в общежитии, в комнате, которую делил с двумя парнями, друзьями из того же детского дома. А вместе с одним из них, Димкой Староверовым, он теперь даже учился в школе милиции.
Нехотя дотянувшись до часов на тумбочке, он обнаружил, что пора уже в эту самую школу собираться. Соседей по комнате не было, значит, пошли умываться и чистить зубы. Неплохо бы заняться тем же…
***
Разговор Маши с друзьями прервали звуки похоронного марша. Девушка тут же вытащила сотовый телефон. На дисплее латинскими буквами было написано: «Arcanum».
— Salve, Arcanum! (*Здравствуй, Арканум!)
— Salve, Moria! — ответил серьезный мужской голос. Он обратился к девушке по имени (Moria), которое сам же дал на обряде посвящения в адепты.
— Ты занята?
— Вообще-то, я в универе.
— Свободна, значит. Можешь подъехать?
— Зачем?
— Дело есть. Для тебя и, возможно, Антона Христенко. Что-то он, кстати, трубку не берет. Я ему тоже звонил.
— Да что случилось-то?
— Ничего особенного, просто хочу кое-что предложить. Зачем откладывать?
— Нам что, уйти с пар?
— А это разве так сложно?
«Что за дурацкая привычка — отвечать вопросом на вопрос». Маша спрятала телефон в сумочку и встала из-за стола.
— Антон, собирайся, — тоном, не допускающим неповиновения, обратилась она к однокашнику.
— Куда? — встрепенулась Нелли. «Ревнует что ли?», — отметила про себя Маша. Все знали, что Нелли давно «сохнет» по Антохе Носфератычу. Кроме, пожалуй, самого Антона.
— Учитель вызывает. Поедешь на моей машине.
Маша повернулась к сидящим за столом:
— Надеюсь, вы внушите преподам, что мы присутствуем.
«Конечно!», «Не вопрос!» — бодро откликнулась компания, разливая по стаканам очередную бутылку темного пива.
***
В воскресенье Павел отправился к своему знакомому Алексею за конспектами. Дело в том, что тот учился на юридическом, а Паше в будущей профессии хорошее знание законов могло бы очень пригодиться. Алексей жил на Старой улице, практически на другом конце города, в «хрущевке» неподалеку от многоэтажного сравнительно недавно заселенного панельного дома.
Паша из чистого любопытства задержался возле новостройки. Что-то в ней было необычно. Не внешне, разумеется. Что он, высоких домов не видел? А внутренне. Дом источал какую-то негативную энергию, скрытую угрозу, опасность. Кое-какие способности у него, отчисленного из интерната «Цветы жизни», еще остались. Например, предчувствие беды. Ближайший источник темной силы находился совсем рядом: Паша как раз шел мимо окон этой квартиры. Он остановился, прислушался и смог различить какую-то возню, Затем послышался короткий вскрик, и все стихло.
«Не к добру это…» — подумал Павел Золотарев, уже вбегая в подъезд. Для начала он решил просто позвонить в дверь, а там уже видно будет.
Но дверь и так оказалась не заперта. Паша с опаской заглянул внутрь: ничего особенного, обычная прихожая, вешалки для верхней одежды, подставки для зонтов и полки для обуви. Там в несколько рядов выстроились туфли, женские.
Ученик школы милиции прошел дальше. Он хоть и знал, что это вроде как незаконное проникновение в жилище, но у него было подозрение, что проникать уже не к кому. Что-то тут явно случилось, концентрация энергии увеличивалась, вязкой, неприятной. Страшной.
Паше послышались голоса. Он осторожно заглянул сквозь щель, оставленную приоткрытой дверью в комнату. Людей там не оказалось. Это по телевизору шла какая-то мыльная опера. Парень таких не видел: им в интернате иногда только мистические триллеры крутили, с заданием найти как можно больше ошибок. А их действительно было много.
Но отвлекаться на сериал сейчас было не самое лучшее время. Паша продолжил осмотр помещения. В гостиной, спальне, туалете все было в полном порядке. В том смысле, что чистота и порядок были просто идеальными. Паша хотел было уже плюнуть на все предчувствия и ретироваться, пока хозяева не появились, но его привлек шум воды, бегущей из крана в ванной. Он заглянул туда и первое, что бросилось ему в глаза, ванная, заполненная красной жидкостью. Кровью. И ярко черная метка на полу, в форме «галочки». За всем этим колоритом труп молодой женщины, покоящийся в той же ванне, можно было и не заметить.
Паше резко стало плохо. Мертвые тела он не любил с детства. Еще до того, как прямо перед глазами скончался капитан Игорь Святкин, пытавшийся его защитить. Он пригнулся к раковине на случай, если его стошнит.
— Memento mori (* Помни о смерти), — услышал он за спиной негласный девиз школы, из которой был исключен. Можно было не оборачиваться, чтобы определить личность говорящего: голос был знакомый.
— Удивлен? — насмешливо спросил Антон Христенко.
— Nil admirari, (ничему не следует удивляться) — невольно припомнил Паша слова учителя.
— Отойди. Мне надо впитать энергию. Сейчас и с тобой разберусь, — Антон грубо оттолкнул Павла. В руках у него был обычный кухонный нож, обмотанный мокрой тряпкой вокруг рукоятки.
Паша ударился о стену, выложенную керамической плиткой. Ощущение не из приятных, разумеется. Все же он попытался остановить Антона, навалился на него и повалил на пол. Тот даже выронил нож от неожиданности.
— Я убью тебя, гаденыш, — Антоха Носфератыч принялся душить своего противника.
— Ты мне ничего не сделаешь! — прохрипел Паша, выделяя каждое слово. Он сумел разжать пальцы, обхватившие его шею. И теперь тянулся за ножом, упавшим рядом с раковиной.
— Меа (*Моё)! — крикнул Антон, и орудие убийства оказалось в его руке. — Заклинания не сделают! Из-за щита, знаем! А как насчет обычной вещи?!
Не зря для Паши прошли тренировки в школе милиции. Он сумел выбить у нападавшего нож и выбежать из ванной. Выбравшийся следом Антон преградил ему путь к выходу. Вот только окно на кухне оказалось открытым…
— Стой, предатель! Ты никогда не был достоин внимать Учителю! — Антон подбежал к окну и увидел убегающего. Недолго думая, он метнул подобранный нож ему в спину. Паша упал на пыльный асфальт. Вокруг не было никого, кто мог бы ему помочь.
— Блин, мне еще столько квартир обходить, — хмыкнул Антон и пошел собирать энергию убитой. «Ничего, в воде она сохраняется долго».
***
Арканум, он же Аркадий Даниилович, расположился на диване перед телевизором у себя в доме. Широкий плазменный экран показывал новости. Симпатичная ведущая в строгом костюме скороговоркой читала:
«Чрезвычайное происшествие произошло сегодня на улице Старой в полдень по местному времени. Рухнул дом № 14, два месяца назад сданный в эксплуатацию. Сейчас ведутся работы спасателей по поиску людей под обломками здания. Эксперты заявляют, что вероятность найти выживших очень невелика. Тем не менее, такой шанс есть. Поэтому мы просим родственников и друзей тех, кто проживал в доме № 14, звонить по телефону горячей линии (на ровном синем фоне появился номер).
По предварительным данным, причиной трагедии стали обвалившиеся перекрытия. Возможность террористического акта отвергается работниками внутренних дел. Но реальные сведения будут получены только после проведения тщательного расследования.
Интересный факт, что президент строительной фирмы «Построй-Ка», господин Альберт Хованский, на днях заявил о своем намерении балатироваться в мэры. Теперь, после такого происшествия, доверие избирателей к нему значительно убавилось. Так сообщает проведенный нашими корреспондентами социологический опрос.
О дальнейшем развитии событий мы будем сообщать вам в экстренных выпусках».
В этот момент в комнату вошла девушка в коротком, полупрозрачном халатике, с бутылкой полусладкого шампанского и тарелкой винограда сорта «Дамские пальчики». Это была гражданская жена и любимая ученица Арканума, Маша Семенова.
— Ну, как тебе? — спросила Маша, подсаживаясь к нему на колени.
— Хорошо поработали, хвалю! Заклинание мощное, — удовлетворено ответил Арканум, откупоривая бутылку шампанского. — Теперь у господина Хованского будет достаточно забот и без выборов мера. Путь практически открыт.
— А почему бы просто не убрать его самого?
— Много чести. И много шума. К тому же подозрение на кого сразу ляжет? Вот-вот. А мне репутацию надо беречь. Мы же люди законопослушные и богобоязненные.
— Угу, — хохотнула Маша, пытаясь накормить Арканума виноградинкой.
***
Паша очнулся в больнице. То, что это именно больница, он определил по железной кровати с бельем, от которого разило хлоркой, облупленной тумбочке, наличию соседей по палате с забинтованными и перевязанными конечностями. У самого парня все туловище было в бинтах, и нащупывался широкий пластырь на голове, видимо об асфальт расшибся. Спина тупо болела, медленно сходила анестезия.
В палату вошло двое: девушка в белом халате и мужчина в милицейской форме.
— Больной еще в плохом состоянии. К нему нельзя, — протестовала медсестра.
— Как же нельзя? Смотрите, он уже оклемался, — милиционер пострел на Пашу и незаметно ему подмигнул.
— Хорошо. Но не долго. И не допрашиваете его сильно, ему волноваться нельзя.
Медсестра под суровым взглядом работника ОВД покинула палату. Тот подошел ближе и присел на краешке больничной койки.
— То нельзя, это нельзя… — передразнил милиционер девушку, спохватился и тут же представился. — Младший лейтенант Исаев.
— Здравствуйте, — Паша попытался присесть на кровати, но у него это не слишком получалось.
— Лежите, молодой человек. Павел Золотарев, если я не ошибаюсь?
— Да.
— Я бы хотел с Вами поговорить. Много, знаете ли, странного сегодня произошло. А тут еще Вы.
— А что такое?
— Вас нашли с ножевым ранением на улице Старой за час до того, как рухнула многоэтажка. Вы часом с этим никак не связаны?
Брови парня поползли вверх.
— Что рухнуло?
— Ну, дом, четырнадцатый. Новый. Фирма «Построй-Ка», чтоб ее. А, ты ж в это время в сознании не был, точно, — младший лейтенант непроизвольно перешел на «ты».
— Все равно, может, ты кого-нибудь странного видел? Кто тебя ножом-то так, а?
— Антон… Христенко, кажется.
— Старый знакомый, значит! Это уже интересно. Ну-ка, ну-ка.
Паша пересказал Исаеву, как было дело. Теперь настала его очередь удивляться.
— Труп?! Ни черта себе… Это что же получается, еще до обвала перекрытий один труп уже точно был?
— Мне кажется, не один.
— С чего ты взял? — насторожился милиционер.
— Понимаете, я Антона, к сожалению, давно знаю. Он владеет магией. Так вот, чтобы получать энергию и использовать ее в своих целях, нужны жертвы. Во время смерти много жизненной силы выделяется. И ей можно напитаться с помощью проводника. Воды, например. Она достаточно энергоемка и энергопроводна.
— Теплоемка и теплопроводна, — поправил Исаев, вспомнив физику. — Так что, Антон этот в секте какой-то состоит?
— Можно и так сказать. Так вот, мне кажется, не зря он в том доме оказался. Раз уж он потом рухнул. На такую аварию много силы надо. Вот он загодя ее и набирал. С жильцов того же дома.
— То есть ты хочешь сказать, что рухнувшее жилье — его, твоего Антона, рук дело?
— Наверняка.
— И как он его обвалил?
— Заклинанием.
Исаев отстранился от Паши и изучающее его рассмотрел. Потом сел поближе и прошептал:
— Знаешь, Паша… Золотарев. Там друг твой к тебе пришел, так вот он мне сказал, что ты в школе милиции учишься. Так вот учти, умалишенных в органы не берут. И теперь подумай: стоит еще кому-то рассказывать, то, что ты мне сейчас про магию и воду наплел, или нет.
Младший лейтенант встал и направился к двери. У самого выхода он добавил:
— А про Антона с ножом можешь рассказать. Это более… правдоподобно. Как, говоришь, его фамилия?
— Христенко, — вздохнул Паша.
***
— Слово предоставляется адвокату подсудимого.
— Спасибо, Ваша честь, — бесплатным адвокатом (предоставленным судом) Антона Христенко, сидевшего сейчас с совершено невозмутимым, скорее даже наглым видом на скамье подсудимых, была некая Антонина Федоровна Куш, женщина средних лет, в черном пиджаке, прямой юбке и белой блузке. Во время выступления со стороны обвинения, она, то и дело поправляя свои густые черные локоны или изящно смахивая невидимые пылинки с одежды, заставляла лиц противоположного пола обращать на себя внимание и отвлекаться от самого судебного разбирательства.
— Итак, Ваша честь, мы услышали доводы обвинения. Потерпевший, Павел Золотарев, утверждает, что был ранен моим подзащитным, который якобы использовал для этих целей кухонный нож в качестве орудия метания. Причем потерпевший находился на улице у дома № 14, как мы знаем недавно рухнувшего, в то время как акт метания ножа по данным экспертизы производился из окна квартиры № 2 этого дома.
Но это означает, что Антон Христенко, мой подзащитный, должен был находиться в вышеупомянутой квартире. А это невозможно, хотя бы потому, что он остался жив! Я предлагаю вызвать свидетельницу Ирину Валерьевну Карасько, которая поможет нам прояснить ситуацию.
Позвали свидетельницу, женщину пожилого возраста, бедно, но опрятно одетую. Она бойко отвечала на вопросы и смело смотрела в глаза судье.
— Итак, свидетельница, вы проживаете на третьем этаже дома № 15 на улице Старой?
— Да, как есть, проживаю.
— Скажите, с Вашего балкона можно увидеть внутренний двор и окна первого этажа соседнего дома?
— А как же. Я ж каждый день выхожу на балкончик воздухом подышать. Мне оттуда все видно, как на ладони. Да.
— Итак, в котором часу Вы начали дышать воздухом на балконе в день преступления и что именно происходило в это время во дворе? Кто-нибудь заходил или выходил из первого подъезда дома № 14 или даже через окно?
Прокурор поддерживающее улыбнулся Паше, потерпевшему, мол, все равно это дело выиграем.
— Да почти и никто, — отвечала свидетельница. — Воскресенье ж, выходной. Токмо к Глафире Семеновне внуки с утра приехали, а машину видела, да так больше и не вышли, Царство им Небесное… Да жильцы по мелочи в ларек выходили — все возвращались. А потом ужо вижу: парень молодой, вот этот, — Ирина Валерьевна указала на Пашу, — вошел, значит в подъезд, чуть побыл, а вылез уже через окошко! Я еще подумала, в милицию звонить надо, ограбили Люську то!
— Люська это Людмила Молодых? Хозяйка квартиры?
— Да! Она самая. Так вот, потом, значит, вижу, упал этот паренек. Я сразу кричу сыну, чтоб звонил сразу и в милицию, и в скорую. А сама осталась смотреть, что дальше будет: интересно. И никто, Христом Богом клянусь, не выходил больше из того окаянного дома. Пока он не рухнул весь. Страшно было то как! И чудно как падал: будто в гармошку дом сложили, разом! Я сразу тогда в квартиру, у меня дома аж стекла звенели!
— Это к делу не относится. Спасибо, — Антонина Куш обратилась к судье: — Ваша честь, у меня больше нет вопросов к подсудимой.
Судья поинтересовался, имеются ли вопросы у обвинителя. Не к чему было и придраться. Прокурор нашелся:
— Гражданка Карасько, Вы так уверено опознали гражданина Золотарева, хотя видели его сверху, с третьего этажа. Неужели у Вас такое хорошее зрение?
— Не жалуюсь. Вот даже справочка от врача с собой.
Справку передали судье, он мельком с ней ознакомился. У прокурора больше вопросов не появилось.
— Итак, Ваша честь, я с Вашего позволения, продолжаю. С учетом показаний свидетеля можно утверждать, что господин Христенко не мог находиться в доме № 14, так как непременно бы погиб при его разрушении. Он ведь не выбирался оттуда после того, как якобы ранил господина Золотарева. Мне кажется более вероятной такая ситуация: хозяйка квартиры, Молодых Людмила Николаевна, обнаружила факт незаконного проникновения в ее жилище Золотарева Павла Алексеевича и, когда тот попытался скрыться, метнула ему вслед, очевидно в состоянии аффекта, нож, который, не долго думая, схватила со стола кухни.
— Да она мертва уже была к этому времени! — не выдержал Паша. — Вся в крови лежала. Ее Антон раньше успел…
— Сядьте, потерпевший! — оборвал его судья.
— Я протестую, Ваша честь. Заявления гражданина Золотарева крайне бездоказательны. Да, Молодых погибла. В результате крушения дома. А чтобы доказать обратное, надо сначала достать ее из-под обломков. Но я полагаю, что присутствующим очевидно, что потерпевший пытается просто отвести от себя подозрение. Что если он действительно покушался на гражданку Молодых, из-за чего и получил ножевое ранение?! Да и как мы можем принять на веру слова человека, который всегда вел сомнительный образ жизни, был исключен из школы и, по словам его знакомых, помешался на мистике и чертовщине?!
Адвокат подсудимого говорила крайне убедительно. В результате судья вынес оправдательный приговор Антону Христенко. Правда, против Павла Золотарева возбуждать уголовное дело тоже не стали.
После судебного заседания все поспешили покинуть зал. Паша уходил с удрученным видом, Антон с надменным выражением. Местные газетчики торопились наклепать по этому поводу статьи, собираясь сделать из судебного разбирательства, второе по значимости событие после обрушения дома. К тому же, это события были своеобразно взаимосвязаны.
В общем, народу было много. Толчея возле входа и не позволила ни единому человеку заметить, как две вышедшие из зала женщины неожиданно сменили лицо. Антонина Федоровна вдруг оказалась студенткой юридического факультета Марией Семеновой, а старуха Ирина Валерьевна сменилась сокурсницей Маши, Нелли.
Настоящие Куш и Карасько в это же самое время находились в глубоком гипнотическом сне в своих квартирах.
***
Павел не спеша шел в общежитие. Спина уже почти не болела, ранение было не слишком тяжелое, да и время все-таки лечит. Он ни о чем не думал, хотел только поскорее дойти до своей комнаты и уж никак не ожидал встретить у самого входа в здание ни кого-нибудь, а саму Рыжую Нелли, как ее прозвали еще в интернате.
— Что ты здесь делаешь? — озадаченно и несколько грубо спросил Паша.
— Тебя поджидаю, козел.
— И что же я такого тебе сделал?
— Из-за тебя Антоху отлучили, слышишь? Из-за тебя!!! Учитель наказал его за то, что он засветился.
— Ах, вот оно что. Ну и?
— Антон повесился! Это же позор: быть исключенным!.. Впрочем, тебе не понять. Ты же предатель.
Паша посерьезнел:
— Запомни, я никого не предавал. По-твоему, это нормально, что твоя Маша хотела убить собственного одноклассника? А как же клятва?
— При чем тут клятва? Маша выполняла свой долг. Magister dixit (*Так сказал Учитель).
— Ну да, ну да.
— Ты еще огрызаешься?! Я убью тебя! Memento mori! — произнесла Нелли до боли знакомые слова. «Они все сговорились, что ли?»
Девушка чуть прикрыла глаза, шепча заклинание. Ей не требовались пассы: она провела заранее подготовительный обряд.
— Memento quod es homo (*Помни, что ты человек!), — выкрикнул ей Паша, рефлекторно выставив руки на встречу потоку энергии и зажмурившись.
Когда он открыл глаза, то понял, что остался жив. Увидел лежащую у его ног девушку, похлопал ее по щекам, пощупал пульс… сорвался с места и побежал на вахту вызывать скорую. «Дура, у меня же щит! Который стал еще сильнее…»
Скорая помощь приехала. Но только за тем, чтобы подтвердить: девушка мертва. Причиной был инсульт, как потом выяснилось.
