Старый рынок

Всё узко и пахнет дымом,
фалАфелем, рыбным царством —
забытым таким, родимым,
каким-то чужим, опасным.

За мной, за базарным шумом,
за окнами в шторах тёмных
о ком-то вздыхает Шуман,
и пальцы в далёком тонут…

У рынка душа в законе —
хохочет она, грохочет:
её тяжко в своём загоне,
она на свободу хочет.

Она раздвигает стены —
и пляскою половецкой
выплёскивается на Алленби*,
собой накрывая вечер.

Трещат пояса и блузки,
и острым движеньям тесно.
Мне ближе другое место —
там тихо теперь и пусто.

Там пахнет морской печалью
под окнами в шторах тёмных.
И сам я кажусь случайным,
придуманным и бездомным.

И мне не понять до гроба
причины моих метаний,
и где мы остались оба,
судьбу поменяв местами.
_____
* улица в Тель-Авиве