Срывая одежды


Срывая одежды

Пишу, размышляя о сущности тонкой,
о вечной душе. Где-то там, как иконка,
она возмущает, упрятавши в гены,
чудные легенды.

Огромно желанье проникнуть в подкорку
затем, чтобы жизнь не ютилась покорно
на душных задворках. И движутся тайны
совсем как путаны.

К одной я приблизился. Шаря глазами,
качалась и лыка она не вязала,
и сущность облекши в кисейные клочья,
сказалась порочной.

Другая не очень скрывала обманы,
была невозможна, красива, желанна,
но вдруг, исчезая, звала меня — «Где ж ты?»,
срывая одежды.

Но тело тумана не схватишь — бесплотно,
из мутных разводов, из веяний соткан,
в нем контур намека и блики посыла.
В нем слабость и сила.

А третья девИца, смеясь и играя,
пила из сверкающей чаши Грааля.
Еще предлагала мне девушка третья
услады запрета.

На все я согласен. Но истина в чем же?
Нельзя ли ответить серьезней и строже —
Где смысл таится — без козней и плутней —
души пресловутой?

Добавить комментарий

Срывая одежды

Пишу, размышляя о сущности тонкой,
о вечной душе. Где-то там, как иконка,
она возмущает, упрятавши в гены,
чудные легенды.

Огромно желанье проникнуть в подкорку
затем, чтобы жизнь не ютилась покорно
на душных задворках. И движутся тайны
совсем как путаны.

К одной я приблизился. Шаря глазами,
качалась и лыка она не вязала,
и сущность облекши в кисейные клочья,
сказалась порочной.

Другая не очень скрывала обманы,
была невозможна, красива, желанна,
но вдруг, исчезая, звала меня — «Где ж ты?»,
срывая одежды.

Но тело тумана не схватишь — бесплотно,
из мутных разводов, из веяний соткан,
в нем контур намека и блики посыла.
В нем слабость и сила.

А третья девИца, смеясь и играя,
пила из сверкающей чаши Грааля.
Еще предлагала мне девушка третья
услады запрета.

На все я согласен. Но истина в чем же?
Нельзя ли ответить серьезней и строже —
Где смысл таится — без козней и плутней —
души пресловутой?

Невнятно шептали мне девы о вечном,
о бренном, о смысле, что с тайною венчан…
Бесцельно толпились неясные тени,
и были бесценны

беззвучно звучавшие их откровенья,
и было таким молчаливое рвенье,
как будто я суть у теней этих отнял,
как вор в подворотне.

Быть может я отнял ту самую сущность?
И вот — без нее им уныло и скучно,
одры опустели, печальные орды,
огромны и облы,

сомкнулись вокруг, шевелились, тянулись,
их странные лики во мраке тонули,
и вопль их был, словно выжимки сердца —
как брань иноверца.

И сущность стонала, рвалась, извивалась,
наверное, помня все прежние стати,
которые будто задумал Создатель
как утлую малость,

как бренный прибор на потребу владельца:
закончилось тело — ей есть куда деться,
рождаются сотни машин ежечасно,
а души — не часто.

Душа ли владеет бессмысленным телом
иль мы нашей сущей душою владеем?
Бессмертна душа? Но бессмертен и камень,
лежащий веками!

Растаяли тени… исчезли девицы…
Растерянность странная длится и длится.
Чем дальше, обширнее тем метастазы
безумных фантазий.

А ветер по-прежнему волосы треплет,
и слышен по-прежнему осени лепет,
и в мир я вхожу, беззаветно дыша.
Я — тело,
я — мысль,
я — душа…

0 комментариев

Добавить комментарий