Сегодня утром я проснулся как обычно. Настроение у меня было довольно хорошим, что весьма странно. Открыв глаза и потянувшись, я сладко зевнул и произнёс: «Доброе утро, мама и папа!», но из моего рта вырвался лишь тоненький детский писк. Дело в том, что я пока ещё плохо разговариваю, потому длинные фразы у меня до сих пор не получаются. Всё это дурацкое словосочетание «Доброе утро!», и кто его придумал? (Как говорит мой папа, утро добрым не бывает). Если бы не оно, я бы сумел, по крайней мере, сказать «мама» и «папа» без запинки, ведь эти слова я начал говорить первыми (почти).
Если быть откровенным, первыми моими словами были «дай» и «надо». Но их в расчет можно не брать, поскольку если с этими взрослыми сразу не расставить все точки над «i», обосновав необходимость, скажем, в папиной отвёртке, которой так удобно ковырять в розетке (ручка-то изолированная, значит, током не ударит), ёмким словом «надо» (про себя ещё добавив: «И бегом!»), то ничего путного от них не добьёшься.
Вспомнив о том, какими порою глупыми и непонятливыми бывают взрослые, я тихонько засмеялся. Вон они, спят в обнимку и сопят в две дырочки. Точнее, в четыре.
Внезапно мне стало так тоскливо и одиноко (им-то хорошо, их двое в одной постели, а я то – один-одинешенек!), я еле слышно заплакал. Своим жалостливым таким плачем, который так обожает мой папа, называя его корабельной сиреной. Ещё бы! Посадили такого малютку в деревянную клетку, сами спать завалились, а ребёнка, между прочим, и кормить надо иногда! Вообще-то, есть я пока не хочу, но родителям спуску давать нельзя, иначе совсем расслабятся. А тут ещё какая-то вражина, пользуясь тем, что я сплю, подкинула мне в памперс полкило какашек… И как я после этого родителям в глаза смотреть буду?!
Кстати, о них. По-моему, на плач ребёнка реагируют несколько по-другому: не храпом, а вниманием… Возможно, конечно, я и ошибаюсь, но мне всегда казалось именно так. Ладно, немного прибавим громкость. О, заворочались! Продолжаем.
«Димон!» Папа не открывает глаз, но я-то знаю, что он уже проснулся. Это он так играет. Опять же, если он сейчас вскочит по первому моему зову, то я к восемнадцати годам вырасту таким избалованным, что всем жутко станет. Мой папа – талантливый педагог!
«Рот закрой!» Это означает «сынок, не надо очень громко кричать, ты же повредишь голосовые связки!» Папа меня очень любит. Вот, например, свои домашние тапочки они никому не даёт, даже гостям, а мне – пожалуйста. Он несколько раз бросал их мне в кроватку, демонстрируя то, как замечательно ко мне относится (мол, вот тебе, сынок, самое дорогое, что у меня есть). Спросонья, разумеется, ни разу не докинул, но мне всё же было очень приятно.
«Сейчас я встану, и кто-то получит по заднице!» Так папа говорит мне, что воспитает из меня достойного человека. Молодец! Я и не спорю, что меня надо наказывать за плохие поступки. Если этого не делать, я вырасту сущим мерзавцем и негодяем.
Папа пытается встать, но мама останавливает его и сама идёт ко мне. «Рыбонька, ну поспи ещё часочек!» Э, не, подруга, сегодня я заинька, солнышко, котёночек и далее по списку. Рыбка я с понедельника по пятницу – в эти дни у меня нет ножек и в садик я идти не могу. А сегодня-то – воскресенье, папин единственный выходной. Папа будет так рад, что я разбудил его пораньше, и теперь он сможет гораздо больше времени провести со своим любимым чадом!
Ненадолго замолкаю, гордый собой. От радости хочется петь… А почему бы и нет?! Родителям очень нравятся мои песни. Только вот какую бы исполнить? «Пап, мам, — кричу я, — вам из моих песен какая больше нравится?» «Ну всё!» — произносит папа, садится на кровати, вдевает ноги в свои замечательные тапочки, встаёт и выходит из комнаты. Стесняется того, что у него такой заботливый и талантливый сын.
Папа всегда такой смешной по утрам! Вскакивает, волосы взъерошенные, глаза выпученные, думает, что на работу проспал. «Глупый, — говорю ему я, — со мной не проспишь!» Папа смотрит на часы и произносит всегда какое-то странное слово, которое я всё никак не могу запомнить. Ну и подумаешь, целый час мог ещё спать! Так всю жизнь проспать можно! Я ведь специально пораньше бужу: пока встанешь, умоешься, зубы почистишь, водички попьёшь, СЫНА ПОКОРМИШЬ, ПАМПЕРС ЕМУ ПОМЕНЯЕШЬ!!! А-А-А-А-А!!! ЕСТЬ ТАЩИ, СТАРЫЙ САДИСТ, ХВАТИТ НАДО МНОЙ ИЗДЕВАТЬСЯ! МИНУТУ НАЗАД УШЁЛ, А ЗАВТРАК НИКАК НЕ ПРИНЕСЁШЬ!
Так, чего это я ору? А, просто мне почему-то вдруг так кушать захотелось, даже желудок свело…
Вот и папа с моим утренним кефиром пришёл. Помнит про меня, заботится. Слова благодарности произносит. Спасибо, говорит, зараза этакая, что поднял ни свет – ни заря. Всегда пожалуйста!
Ну, теперь я сыт и доволен. Мама поменяла мне памперс и даже сделала вид, что ничего подозрительного там не обнаружила. Вот и славно, не будет же она сына прилюдно (в данном случае, припапно) позорить! Хотя, судя по папиному лицу, он, похоже, что-то заподозрил. Ладно, не пойманный – не вор!
Так, о чём это я? А о том… А-а-а! (Блин, чуть челюсть не вывихнул!) Что… У-у-у! (Зевота, зевота, иди на Федота!) Чего-то я раззевался… Да и спать опять захотелось… Пожалуй, покемарю немного, всё равно родители уже не спят. Значит, я могу быть совершенно спокоен…
18 сентября 2005 года.
Андрей! Уже писала об этом рассказе. Он мне нравится.
С уважением, Злата
Спасибо, Злата. Я старался. 🙂
Отлично, Андрей!
Спасибо, Валентина!
Мило, мило…
Благодарю.
Юморные строки
Проза Автор: Андрей Андреев
Устами младенца.
Сегодня утром я проснулся как обычно. Настроение у меня было довольно хорошим, что весьма странно. Открыв глаза и потянувшись, я сладко зевнул и произнёс: «Доброе утро, мама и папа!», но из моего рта вырвался лишь тоненький детский писк. … я пока ещё плохо разговариваю… длинные фразы у меня до сих пор не получаются.
… первыми моими словами были «дай» и «надо».
… ёмким словом «надо» (про себя ещё добавив: «И бегом!»), то ничего путного от них не добьёшься.
Вспомнив о том, какими порою глупыми и непонятливыми бывают взрослые, я тихонько засмеялся. Вон они, спят в обнимку и сопят в две дырочки. Точнее, в четыре.
Внезапно мне стало так тоскливо и одиноко (им-то хорошо, их двое в одной постели, а я то – один-одинешенек!), я еле слышно заплакал. Своим жалостливым таким плачем, который так обожает мой папа, называя его корабельной сиреной. Ещё бы! Посадили такого малютку в деревянную клетку, сами спать завалились, а ребёнка, между прочим, и кормить надо иногда! Вообще-то, есть я пока не хочу, но родителям спуску давать нельзя, иначе совсем расслабятся. А тут ещё какая-то вражина, пользуясь тем, что я сплю, подкинула мне в памперс полкило какашек… И как я после этого родителям в глаза смотреть буду?!
Кстати, о них. … на плач ребёнка реагируют несколько по-другому: не храпом, а вниманием… Ладно, немного прибавим громкость. О, заворочались! Продолжаем.
«Димон!» Папа не открывает глаз, но я-то знаю, что он уже проснулся. Это он так играет. Опять же, если он сейчас вскочит по первому моему зову, то я к восемнадцати годам вырасту таким избалованным, что всем жутко станет. Мой папа – талантливый педагог!
«Рот закрой!» Это означает «сынок, не надо очень громко кричать, ты же повредишь голосовые связки!» Папа меня очень любит. Вот, например, свои домашние тапочки они никому не даёт, даже гостям, а мне – пожалуйста. Он несколько раз бросал их мне в кроватку, демонстрируя то, как замечательно ко мне относится (мол, вот тебе, сынок, самое дорогое, что у меня есть). Спросонья, разумеется, ни разу не докинул, но мне всё же было очень приятно.
«Сейчас я встану, и кто-то получит по заднице!» Так папа говорит мне, что воспитает из меня достойного человека. Молодец! Я и не спорю, что меня надо наказывать за плохие поступки. Если этого не делать, я вырасту сущим мерзавцем и негодяем.
Папа пытается встать, но мама останавливает его и сама идёт ко мне. «Рыбонька, ну поспи ещё часочек!» Э, не, подруга, сегодня я заинька, солнышко, котёночек и далее по списку. Рыбка я с понедельника по пятницу – в эти дни у меня нет ножек и в садик я идти не могу. А сегодня-то – воскресенье, папин единственный выходной. Папа будет так рад, что я разбудил его пораньше, и теперь он сможет гораздо больше времени провести со своим любимым чадом!
Ненадолго замолкаю, гордый собой. От радости хочется петь… А почему бы и нет?! Родителям очень нравятся мои песни. Только вот какую бы исполнить? «Пап, мам, — кричу я, — вам из моих песен какая больше нравится?» «Ну всё!» — произносит папа, садится на кровати, вдевает ноги в свои замечательные тапочки, встаёт и выходит из комнаты. Стесняется того, что у него такой заботливый и талантливый сын.
Папа всегда такой смешной по утрам! Вскакивает, волосы взъерошенные, глаза выпученные, думает, что на работу проспал. «Глупый, — говорю ему я, — со мной не проспишь!» Папа смотрит на часы и произносит всегда какое-то странное слово, которое я всё никак не могу запомнить. Ну и подумаешь, целый час мог ещё спать! Так всю жизнь проспать можно! Я ведь специально пораньше бужу: пока встанешь, умоешься, зубы почистишь, водички попьёшь, СЫНА ПОКОРМИШЬ, ПАМПЕРС ЕМУ ПОМЕНЯЕШЬ!!! А-А-А-А-А!!! ЕСТЬ ТАЩИ, СТАРЫЙ САДИСТ, ХВАТИТ НАДО МНОЙ ИЗДЕВАТЬСЯ! МИНУТУ НАЗАД УШЁЛ, А ЗАВТРАК НИКАК НЕ ПРИНЕСЁШЬ!
Так, чего это я ору? А, просто мне почему-то вдруг так кушать захотелось, даже желудок свело…
Вот и папа с моим утренним кефиром пришёл. Помнит про меня, заботится. Слова благодарности произносит. Спасибо, говорит, зараза этакая, что поднял ни свет – ни заря. Всегда пожалуйста!
Ну, теперь я сыт и доволен. Мама поменяла мне памперс и даже сделала вид, что ничего подозрительного там не обнаружила. Вот и славно, не будет же она сына прилюдно (в данном случае, припапно) позорить! Хотя, судя по папиному лицу, он, похоже, что-то заподозрил. Ладно, не пойманный – не вор!
Так, о чём это я? А о том… А-а-а! (Блин, чуть челюсть не вывихнул!) Что… У-у-у! (Зевота, зевота, иди на Федота!) Чего-то я раззевался… Да и спать опять захотелось… Пожалуй, покемарю немного, всё равно родители уже не спят. Значит, я могу быть совершенно спокоен…
18 сентября 2005 года.
Прикольненько!
А главное жизненно так.
Спасибо, Татьяна! С натуры писалось… 🙂