Никого кроме нас (первые четыре дня)

Моему ёжику.

1. Капля звезды

Солнечный Ежонок и Голубой Зайчонок лежали посреди луга, смотрели в ночное небо и думали мысли.
Свежий северный ветер нежно ласкал их плюшевые тела.

— Зай, ты мне мешаешь — внезапно сказал Ежонок
— Чем, пушистик, я тебе мешаю? — тихо-тихонечко спросил Зайчонок
— Ты слишком громко думаешь.
— Прости, друг…
— Не прощу. — Проворчал Ежонок и, перейдя на шепот, спросил — А о чем ты думаешь?
— Я думаю, что я думаю, что не знаю, что такое звезды…
— Звезды, Зая, то детские мечты…
— А когда они падают, это значит, что мечта сбывается?
— Угу.
— Но почему на небе так много звезд. А падают они так редко…? — Голубой Зайчонок смотрел на Солнечного Ежонка огромными глазами полными слез…
— Большинство из нас забывают про свои детские мечты. Или подменяют их взрослыми желаниями. И звезды остаются светить на небе вечно. — Грустно сказал Ёжик… чтобы напоминать нам о несбывшихся желаниях…
— Нет, ты не понимаешь! Звезды остаются непавшими, чтобы освещать путь нам! еще не взрослым дяденькам. Темной ночью в нашей сказочной стране кроме них не на что рассчитывать…

И плюшевые герои побрели в сторону дома. По тропинке, освещаемой звездами. Тусклыми и не очень.

Ps:
— Зая, смотри! Звезда падает!
— Давай загадаем желание!
— Давай!
— Хочу, чтобы все-все детские мечты сбывались!

и они продолжили путь под чудесный звездопад…

Pps:
— Еженька, а почему все звезды остались на местах.
Ежонок и Зайчонок остановились и внимательно пересчитали все звезды. Все были на месте.
— все правильно — хлопнул себя по лбу Голубой Зайчонок — моя детская мечта — чтобы над нами всегда светило это чудесное
звездное небо, и чтобы мы всегда могли вот так лежать с тобой и думать всякие мысли…

Ppps:
— я люблю тебя, Зая
— я люблю тебя, Ёжика

они развернулись и пошли обратно в сторону луга… думать громкие мысли и считать непавшие звезды.

2. Песочек
Шел дождь. Промокшие до плюшевых косточек Голубой Зайчонок и Солнечный Ежонок прятались от влаги и холода в подъезде одинокого дуба. Они прижались друг к другу крепко крепко, надеясь что любовь не даст окончательно замерзнуть.
— Ежонок, эта… — начал Голубой зайчонок… — а ты будешь меня любить всегда?
— Да, Зая
— Даже когда я буду старый-старый? и из меня будет песок сыпаться?
— Тогда я буду ходить с совочком и аккуратно собирать весь песочек…
— А когда Я стану совсем-совсем без песка? Я умру?
— Ты никогда не умрешь, Зая. Я закажу новую игрушку и набью ее этим песочком. И ты снова будешь жить.
Мы снова будем любить друг друга.
Всегда.

3. Болтальный День

Болтальный День

Солнечный Ежонок и Голубой Зайчонок сидели на краешке месяца и болтали плюшевыми ножками.
Это был особый болтальный день.
Его Ежик специально придумал для Зайчонка на праздник лучшего друга.
Про этот день не знал никто, кроме них. Ведь это было жутко тайное болтальное общество дружилок.
Про него они тоже никому не рассказывали. Какой толк в тайном обществе, если о нем все знают?
У них и девиз был: «Болтать, но не болтаться!». Правда, Зайка настаивал на «Болтать, но не взболтаться», но уступил в споре другу, хотя в тайне надеялся на скорую смену лозунга на что-то вроде «Болтать, но не разболтаться», «Болтать, но не проболтаться»…

И вот они сидели на краешке месяца и болтали.

— Зая, а Зая — позвал Солнечный Ежонок, почесывая плюшевые колючки на затылке
— Да? — настороженно спросил Голубой Зайчонок
— Ты у меня такой весь особенный…
— Я такой — самодовольно хмыкнул заяц в усы.
— А почему ты такой весь… — ежик вытер бусинку носа — такой голубой? Ты не того?
— Голубой — это, друг, цвет грусти. Своеобразный символ и памятник ей. От слова Blue. И, блюз, кстати, тоже от этого слова произошел. Ты знаешь, да?
— А если на голубой посветить солнцем?
— Это будет цвет светлой светлая грусти…
— Я не хочу, чтоб ты грустил, Зая! Хочу, чтоб ты светил!
— Свети на меня… я буду отражать свет. только тебе…
— Я хочу чтоб ты его вбирал… а не отражал!!!
— Хорошо. Тогда я буду вбирать твой свет, а отдавать тебе — свой. Я буду светло голубым. Мням!

— Ага — сказал Ежик. Значит ты теперь светлый блюзмэн?
— Ну… скорее блюзреббит
— Блюздолл или блюзхаре
— Как-то это не звучит.
— Звучит! — возразил Ежик
— Не звучит!
— Звучит! Звучит! Звучит! Звучит! — настаивал Ежонок
— нет! — процедил сквозь зубы Зайчонок
— Блюздолл! Блюзхаре! Блюздолл! Блюзхаре! Блюздолл…
— Бука!
— Бяка!

Зайчик надул щечки, развернул месяц рожками вверх и друзья расселись по разным сторонам.
Ножками они уже не болтали. Болтальный день закончился.
Мертвая тишина была тому доказательством.

Через час наступало время пить мате. Была среда, а значит день мате с карамелью, что на языке этого напитка означает: «меня печалит твоя грусть». Очень в тему.
Это было главной традицией тайного общества. Ритуальный калебас хранился у Зайчика, а ритуальная бомбилья — у Ежика.

— Давай я буду просто самим собой — Голубым Зайчонком — смущенно побормотал заяц
— Ты у меня такой! — ласковым голосом сказал Солнечный Ежонок и нежно потерся рыжими колючками о голубое плечо друга, устраиваясь поудобнее.

4. Никого кроме нас

Осенним вечером, когда сущее только-только переползло заполночь, а месяц уже ушел пить полуночный безумный чай, Солнечный Ежонок и Голубой Зайчонок сидели у костра и раскладывали листочки в папку для гербария. Зайчонок — дубовые, а Ежонок — кленовые. Потрескивание костра, прорывающееся сквозь глухую тишину, нежно ласкало слух друзей.
Прошло несколько часов, прежде чем месяц вернулся.

— Зай, а зая… — сказал Ежонок — а дядька месяц того…
— По-ху-дел — закончил фразу Зайчонок.
— Он, наверное, зарядкой занимался, да зай? Мне надо тоже заняться. Я толстый! Нужно сбросить немного плюша…

— Месяц! — крикнул Зайчонок в ночное небо.
— Да? — голос месяца звучал совсем юным
— Как ты так похудел? Вчера был такииииииим толстым -Ежик показал, каким толстым был месяц. — а сейчас такоооой худенький…

— Не знаю — грустно сказал месяц — я только что родился…
— Родился? — спросил Ежик. — А это как?
— Не знаю — насупился месяц — я же только что появился, говорю. Еще ничего не знаю.
И ушел кататься по млечному пути, оставив друзей наедине в тишине ночи.

— Зая — а откуда появились мы?
-Ну не знаю… Нас кто-нибудь… появил… — задумался заяц
— Точно! Появляльщик! Но почему он появил именно нас, а не кого-нибудь другого?
— Ну как он может появить кого-то другого, если есть только мы? И кроме нас никого не существует! — удивился Зайчонок
— А месяц?
— А месяц — это сущее! — поучительным тоном сказал Голубой Зайчонок. Но никакого появляльщика ведь не существует… есть только ты и я. Откуда же мы?
Плюшевые друзья погрустнели. Это очень грустно — не знать как ты появился…

— Я ПОНЯЛ! ПОНЯЛ! — ёжик вскочил с полена и начал прыгать вокруг зайца, смеясь и хрюкая. Если никого кроме нас не существует, — значит это мы сами! Значит, это мы выдумали друг друга!
— Точно! — обрадовался Зайчонок. Это ты выдумал меня!
— А я тебя!
— Значит, это ТЫ мне выдумал такие маленькие уши! Вон у брюссельского кролика знаешь какие длинные! Побольше не мог? — Солнечный Зайчонок надул губки так, что усы устремились вперед подобно стрелам чеснока.
— Зато они такие клеевые, твои уши! И вообще, ты такой клевый, пушистый, добрый…
— Нежный — подсказал Зайчонок
— Нежный, милый… — продолжил ежик.
— Да. Придумыватель из тебя хороший! — сделал вывод Голубой Зайчонок. — Ишь чего выдумал!

Солнечный Ежик хотел было поворчать по поводу того, что неплохо бы было придумать его похудее множко, но увидев довольно торчащие уши Зайца передумал и вместо того, чтобы поворчать — чмокнул друга в заячью губу.
Которую сам придумал.

(с) Антон Голубчик, 2005