(Письмо матери)
Как больно! Я пишу эти строки о тебе, мама, а тебя уже нет…
Я к юной матери моей,
Главу склонив, ласкался,
И глас ее в душе моей
Любовью тихо отозвался,
Она промолвила: Андрей!
Андрей, мой сын, я умираю…
Но я любовь души моей
Как память наших светлых дней
Тебе пред смертью завещаю!
И я слезами залился,
И, глядя в нежные глаза,
Склонился к ней и рассказал,
Как я любил, как я мечтал.
Ее за все благодарил,
И говорил, и слезы лил…
Она лишь тихо улыбалась,
Мне, отвечая, волновалась,
И теплой, ласковой рукой
Власы трепала над главой…
Она, как дитя, ничего не понимала, что с нею происходит, и смотрела жалобными, плачущими глазами, как будто спрашивала: что со мною случилось? И просила о помощи, но я ничем не мог помочь ей, и от этого мое сердце разрывалось на части, а слезы туманом застилали глаза… Я вспомнил благоухание теплых южных ночей, когда мы с нею вдвоем гуляли по темным аллеям, взявшись за руки, волны плавно плескали о высокий скалистый берег, вдалеке рдеющей полосой садилось Солнце, дул свежий морской ветер, и звезды, ясные звезды, сияли нам с небес… Моя мама! Моя любимая мама! Где ты сейчас? Ты отдала мне всю свою жизнь, я единственный был твоим смыслом! Ты так меня любила, как ни одна мать на свете! О боже, почему, почему бог забрал тебя так рано, когда ты была еще в самом рассвете сил? Почему? Ведь ты была так молода и так красива?.. Мама! Моя любимая мама! Ты была для меня Солнцем любви, остальные любящие меня сердца рядом с тобой были всего лишь слабо-сияющими звездами! И вот Солнце любви погасло… мир для меня погрузился во тьму… Но тут же рядом со мной появилось Солнышко, Инна, моя любимая Инна, которую я боготворил, она не дала мне пасть духом, я был самым счастливым человеком рядом с ней и с ее дочкой, столь же очаровательной маленькой Инночкой, бог подарил мне сразу два чуда! но и с ними мне пришлось расстаться… Как призрачно, как зыбко все в этом подлунном мире! Но твоя любовь, мама, останется жить в моем сердце до последнего вздоха, до последнего удара пульса…
Вспомни, мама, когда умирала наша маленькая кошка, она в последние дни не отходила от моей подушки, и, свернувшись клубочком, только спала и тихо мурлыкала, даже когда умирала, то пела, а я ее обнимал, целовал, постоянно разговаривал с ней, она умирала на моих глазах… Этого нельзя было перенести! Ее парализовало, она сидела, вдруг зажмурилась, ее головку повело и она упала… Господи, я залился слезами… И ты, мама, помнишь — ты повезла ее усыплять? И плакала, долго плакала… А врач, которая видела уже столько людей, приносивших к ней своих больных животных, глядя на тебя, сказала: «Я никогда не видела, чтобы так любили свою кошку!»
Помнишь, помнишь, мама, как уже после смерти нашей любимой кошки, когда прошло достаточно времени, мы сели за стол в радостном расположении духа, и я в память о кошке подарил тебе маленькую чучелку, игрушечную, пушистую киску… Ты залилась слезами… и воскликнула: Зачем! Зачем! Но потом трепетно берегла ее…
Мама, мама, ты подарила мне самое главное на свете: чувство красоты и чувство любви! У тебя была душа наивной девочки, ты всю свою жизнь оставалась такой: с возвышенными и чистыми понятиями о жизни, и любила меня, как любящая Венера своего маленького ангела, Амура; от того-то у нас всегда в доме повсюду висели маленькие ангелы… Правда, на стене была картина Рафаэля «Мадонна с младенцем», а напротив – твоя большая фотография юности, где ты с умилением и любовью склонилась над новорожденным. Я спрашивал тебя, почему я плачу на твоих руках? И замечал, что Иисус висит по правую руку, а мы с тобой по левую.
Мама, мама, как ты любила меня! Едва мне исполнилось три года, ты потащила меня на юг с мыслью: Как, мой ангел никогда не увидит моря? Да, твоей страстью всегда были море, самолеты и лошади!.. А вспомни, как мы ездили в Пушкин, Павловск, Петергоф, играли в снежки, валялись в снегу и были счастливы! Мама, моя любимая мама! Но тебя уже нет…
Сейчас я вспоминаю: в ночь перед самими твоими похоронами, мне снился сон: ты предстала передо мной и, улыбнувшись, преобразилась моей любимой, о которой я даже и мечтать не смел, столь возвышенной она была для меня. Я не поверил, когда она позвонила мне вечером. На поминках она сидела рядом со мной во главе стола, вдохновленная, произнесла речь и осушила полный бокал водки, — дерзкая и смелая. На нее смотрели как на женщину легкого поведения. Но она была искренней и говорила от души. Я видел ее солнечной богиней, согревшей меня своим теплом. Она очень хотела быть Валерией, глубокой, чувственной итальянкой (этот образ был близок тебе, мама), но по существу была Эвтибидой, златовласой, блестящей гетерой, непомерно тщеславной и страстно любящей деньги. Но именно эта женщина поддержала меня в самую трудную минуту, именно ей я посвятил свои лучшие стихи, она сделала меня самым счастливым человеком на свете. Имею ли я право презирать ее?..
После крематория, уныния, того мерзкого соприкосновения со смертью, когда чувствуешь всю безысходность жизни, когда, погруженный во мрак, умираешь от горя, рядом со мной была звезда, та женщина, о которой я грезил во сне; удивительный контраст — трагедии и счастья, смерти и жизни, это рок, в этом вся моя жизнь!
Я помню темную ночь, искристый снег, смех любимой женщины, пьянящий аромат ее дорогих мехов и ясное звездное небо прямо над нами; на фоне трагической смерти у меня голова кружилась от счастья, это была какая-то дьявольская агония… Я был счастлив, любимая женщина спасла меня от смертельной тоски. Я знаю, мама, это ты послала ее мне в утешение, чтобы скрасить мое горе…
После твоей смерти, мама, я нашел твои любовные письма, проникнутые тонкой поэзией чувств, и дневник со стихами. Я читал его – и слезы туманом застилали мои глаза. Я переворачивал страницы, на которых были зарисовки, сделанные карандашом, вклеенные вырезки из журналов: море, лошади, красивые женщины, влюбленные пары. Вот мальчик прижал к себе умиленно щенка и ласкает его, дети на берегу реки ловят рыбу, рядом, он и она; молодые влюбленные в бедном челноке, в утреннем тумане на снастях, она тихо покоится на его мужественной груди. Вот целуются птицы, а здесь васильки, ромашки, корабли, добрые звери, или обнаженные, зрелые женщины в различных ракурсах. Я читал стихи – стихи о любви — и вспоминал тебя, мама, целовал твои дорогие строки, красивый, сильно наклоненный, подчерк… и плакал…
А знаешь, я сейчас вспомнил о деревне, о моей Родине: с каждым годом, вдали от лесов, кустов, рек и озер, которые так дороги мне, я чувствую, что не смогу туда вернуться, ибо воспоминания задушат меня; там осталась моя жизнь, где-то вдали, где-то в призрачном тумане: я боюсь, что вернусь туда, а там уже ничего нет, то есть все по-прежнему: шумящие дубравы, лес, озеро, но меня там нет и нет моей жизни, все осталось там, позади, понимаешь, мама, там царит запустение, и ликующий шум, смех и радость уже не наполняют тот уголок!.. Это невыносимо! Прощай! Прощай навсегда! Но я буду помнить, буду хранить в памяти каждую секунду нашей с тобой жизни! Мама…
