Автобус на Эверест


Автобус на Эверест

Быть богатым в России до революции было престижно, при советской власти — нескромно, в наше время — нерадостно. Богатый человек не может позволить себе совершать простые человеческие поступки, как-то: кататься с горки в рождество в городском парке с девушкой, пить пиво в двенадцать часов ночи в метро с друзьями и попасть в КПЗ из-за отсутствие штампа в паспорте. Богатый человек скован по рукам и ногам моралью высшего света, деньгами и своей службой безопасности.
Анатолий Ефимович Уголь был очень богатым и, вследствие этого, весьма и весьма закомплексованным человеком. У него было все. Перечислять это все довольно утомительно, достаточно сказать, что при Борисе Николаевиче господин Уголь на посту вице-премьера занимался приватизацией.
Пятнадцать лет Анатолий Ефимович вкалывал как каторжный. Он продавал и покупал, получал и раздавал, бил, давил, крушил и мочил конкурентов в местах общего пользования. И все ради кого? Конечно же, ради ее, Маши. Точнее, Марии Львовны, своей любимой женушки, уже третий десяток лет стоящей на страже супружеской верности.
— Черт бы ее побрал, — Анатолий Ефимович поморщился и, подобрав поля бобровой шубы, сел на заднее сиденье автомобиля. — Саша, гони в Белый Дом.
Начальник службы безопасности Александр Глотов кивнул и нажал на газ. После очередного покушения ему и только ему Уголь доверял управление своим бронированным \»Линкольном\».
Два джипа сопровождения, разгребая январский снег, словно приклеенные тащились сзади по пустынному коттеджному поселку.
— Что за жизнь. Ни вздохнуть, ни… — Анатолий Ефимович удержался от грубого слова, так как всю жизнь и сам ни ругался и терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним мог позволить себе матюкаться. — Без охраны скоро уже и нужду не справишь. Бросить бы все и уехать в какую-нибудь Ивановку!
— Анатолий Ефимович, — Глотов чуть повернул голову, — Вы только скажите. Баня, девочки — все чин-чинарем. Полная релаксация — гарантирую.
— Ты что, Саша. Сейчас в каждой бане по несколько видеокамер спрятано. Только и ждут, сволочи, чтобы я прокололся. — Уголь поежился. Мария Львовна незримо присутствовала рядом и сковывала все его естественные мужские желания.
— Нет, если хотите, я такой вариант найду, что ни одна собака не узнает. Только нельзя никого посвящать и охрану с собой тащить. Так сказать, инкогнито.
Уголь задумался. Мысль об измене Маше его пугала. С, другой стороны, все, абсолютно все люди его круга обзавелись новыми женщинами в разном статусе. Что ж, рано или поздно это должно случится.
— Ну и что у тебя за вариант?
— Дом в деревне в ста километрах от Москвы. Десять лет назад купил его и никому, абсолютно никому, даже своей Люське не рассказывал про него. Так сказать, на всякий случай. Все удобства, дом на окраине. Только по-тихому надо. Если желаете, все устрою по высшему уровню. А Марии Львовне, скажем, что в Давос улетели на форум, или куда подальше.
— Лучше, в Чили, на саммит. Только, Саша, мне одному как-то в твоей деревне делать нечего.
— Понял, только скажите — кто, и я все устрою. Впрочем, я и сам догадываюсь.
— Вот стервец, — Анатолию Ефимовичу очень нравилась Ирочка из его секретариата. Эти съедобные губки и стервозные с поволокой глазки… — Когда?
— Хоть завтра. Поживете у меня пару дней, в баньке попаритесь, все как рукой снимет. А я на другом конце деревни устроюсь у товарища, рыбки половлю. Страсть как люблю зимнюю рыбалку. И вам мешать не буду, и под рукой все время.

***

На подготовку всей операции ушла неделя. В Чили улетел человек, как две капли воды похожий на Анатолия Ефимовича. Встречу его в аэропорту показали по программе \»Время\». Мария Львовна была нейтрализована.

Ирочка прелестно и излишне громко смеялась над анекдотами, которые Глотов травил всю дорогу. Его личный джип увозил Анатолия Ефимовича и его пассию навстречу… Уголь облизнулся и положил руку на колено Ирочки. Та засмеялась еще громче. Жизнь потихоньку налаживалась.
Приехали затемно. В небольшом, но уютном доме горел камин. Висевшие на стенах и лежащие на полу шкуры волков, медведей и рысей выдавали охотничьи пристрастия хозяина. Напротив обеденного стола, сервированного по высшему разряду, была прибита огромная голова лося с шикарными рогами. Лось печально взирал на гостей, которые, впрочем, не обращали на него никакого внимания.
— Вот Анатолий Ефимович, располагайтесь. Баня готова, припасов — море, спальня наверху. Я на связи. Если что — сразу звоните.
— Ладно, Саша, езжай. Спасибо за все.
— Спасибо потом скажите. Ох, горячая девочка чувствую!
— Давай, давай, проваливай. Без тебя разберемся.
Сашка сел в джип и, мурлыкая, — Тореодор, смелее в бой, — уехал на другой конец деревни.
\» Вот это жизнь! Без прислуги, без охраны, без жены, детей, внуков, надоевших партнеров по бизнесу и звонков президента. Только я и она. — Уголь даже поежился. — Кайф\»!
— Анатолий Ефимович, прошу к столу, — Ирочка уже переоделась и устроиласьв высоком кожаном кресле прямо под головой лося. Она, современная рациональная женщина, прекрасно понимала, какой человек ее выбрал, и собиралась набрать максимум дивидендов после этой поездки.
— Не надо, не надо называть меня так официально!
— А как, Анатолий Ефимович. Вы только скажите.
— Ежик, или можно зайчик.
Ирочка поперхнулась коктелем и долго откашливалась. Затем вызывающе улыбнулась и подмигнула:
— Пойдем лучше в баню, зайчик — попрыгайчик.
У Анатолия Ефимовича сладко заныло там, где давным-давно уже ничего не отзывалось.
Баня была во дворе. Настоящая русская баня, с небольшим бассейном, парилкой, обделанной липой, дубовыми вениками и холодильником, заполненным под завязку. Словом, в бане было все необходимое для культурного, эротического отдыха, кроме одной маленькой детали. Ирочка сразу заметила:
— Ой, ежик, баня-то не закрывается.
И точно, на дверях не было никакого запора. Видно, Глотов не придал этому значения, а зря. Деревня незнакомая, мало ли что.
— Сейчас я Сашку вызову, он быстро все сделает.
— Зайчик, зачем нам третий. Ты же мужчина, придумай что-нибудь.
Уголь выругался про себя. Кайф потихоньку улетучивался. Ирочка проскользнула в предбанник:
— Милый, я жду тебя! — из динамиков полился Джо Дассен, создавая нужную атмосферу.
Анатолий Ефимович провозился где-то полчаса. Нашел кусок проволоки, несколько гвоздей, сделал изделия, которое он гордо про себя назвал — крючок. Впервые за последние пятнадцать лет Уголь что-то сделал своими руками.
— Днем висит, а ночью в норку попадает, — почему-то вспомнил старую пословицу Анатолий Ефимович.
— Зайчик, ну где же ты? — Ирочка в парилке уже вся истомилась в ожидании.
— Иду, иду, рыбка моя, — сказать по правде, Анатолия Ефимовича уже не так тянуло на подвиги. В его возрасте трудно было собраться второй раз. Но Ирочка была кудесницей. Она тихонечко прошлась веничком по всему телу Анатолия Ефимовича, потом все сильнее и сильнее… Потом.
— Нет, зайчик, тебе пока нельзя. Иди отдохни, остынь, и я сделаю такой массаж, что помнить будешь до конца жизни!
Зайчик решил посетить свою родную среду обитания и выскочил на снег. Так по-русски, по молодецки! Зачем при этом он поднял вертикально вверх, только что сделанный собственными руками крючок, Анатолий Ефимович не мог объяснить ни до ни после. Прямо по Фрейду получилось. Выскочив на крыльцо, Уголь хлопнул дверью, и нырнул в сугроб. То, что крючок, от удара упав, попал в предназначенную для него норку, он не заметил.

Судьба человека зачастую зависит от мелочей. Чихнул случайно начальнику в затылок и лишился карьеры, опоздал на автобус и не познакомился с женщиной — кондуктором, предназначенной только для тебя. Или вот — крючок, Невзрачная такая деталь. Тьфу. А как повлиять может и на будущее человека и на внешнюю политику государства, однако…

Мороз стоял 25 градусов. Выскочив из сугроба, Анатолий Ефимович, ухая и ахая, обтерся снегом и на мгновение замер, любуясь огромным звездным небом над головой и наслаждаясь оглушительной деревенской тишиной. Не к месту вспомнив императив Канта, Уголь дернул дверь, пытаясь попасть обратно в баню. Он дергал еще и еще, надеясь, что запертая дверь — это просто чья-то злая шутка. Осознание создавшегося положения пришло не сразу. Один из самых влиятельных людей государства стоял в ста километрах от Москвы, на снегу, абсолютно голый, если не считать фетровой банной шапки, без всякой надежды выбраться из создавшейся ситуации. М-да, уж.
-Ира, пусти, — прошептал он и заколотил в дверь, — Ирина Владимировна, откройте, умоляю. Но Ирочка парилась в бане под Джо Дассена и ничем помочь не могла.
Анатолий Ефимович поднял голову вверх и завыл по-волчьи. На мгновение ему показалось, что на небе возник лик Марии Львовны. Лик ехидно улыбался.
— Мама!
Ключи от дома, сотовый телефон лежали в бане. Огней в деревне видно не было, только вдали раскачивался одинокий фонарь. Стало по-настоящему страшно. Мороз лез под кожу.
Внезапно послышался шум мотора, и вдали блеснули фары. Уголь не раздумывал — это был единственный шанс спасти себя. Сначала легкой рысью, потом все быстрее и быстрее он рванул на свет. Анатолий Ефимович, так и не познав женской ласки, бежал, прикрыв шляпой причинное место, бежал, спасая себя для дальнейшей жизни и работы на благо Отечества.

Добавить комментарий