В Берджи.


В Берджи.

Когда доехали до Берджи, мы уже были измотаны и измучены дорогой, горной, извилистой, неспокойной, которую и дорогой-то назвать можно было лишь с большой натяжкой: то и дело она превращалась в двухколлейную тропинку, а то и вовсе исчезала, и мы вынуждены были ехать наугад, вернее, «наощупь», то опять появлялясь ниоткуда, и мы радовались, что опять есть дорога, по которой можно ехать. Слава нашему Jeep\’у: ни разу не подвел, ни разу не спустило колеса, ни разу не заглох его мотор… А ехали мы между прочим вверх по склону горы – к вершине, где находилось село Берджи.
Когда доехали до Берджи, уже был вечер, и солнце заходило за далекой, синеющей в знойной дымке, горной грядой, очень хорошо видневшейся отсюда, с вершины, и уже в воздухе чувствовалась вечерняя прохлада. Когда мы вышли из Jeep\’а, то сразу же услышали сверчков, и еще где-то очень далеко лаяли собаки; а вообще-то было очень тихо. Пахло мокрой травой и коровьим пометом, смешанным с запахом молока… Так же пахло и от Гарда, который нас встретил, когда мы доехали до Берджи и вышли из машины.
-Как доехали?- спросил он, хотя, наверное, знал, что доехали мы не очень хорошо, потому что дорога была ужасной (еще повезло, что дождя не было, а то даже наш хваленных Jeep не осилил бы такой подъем). Гард посмотрел на нас, потом отвел глаза и стал смотреть на заходящее солнце. У него был какой-то беспокойный взгляд. — Ну, что ж,- вздохнул он, поскольку на его вопрос о том, как мы доехали, он так и не получил ответа.- Пойдем, я покажу вам дом, где вы будете спать. Jeep можно оставить здесь…
Гард уже 5 лет, как жил в этом самом поселке Берджи. Он был врач, причем первоклассный врач, но он не хотел уезжать отсюда. В Теофиле ему обещали чуть ли не должность заведующего отделом в одной из больниц, но Гард уперся, и никакими силами невозможно было заставить его оставить Берджи. Однажды приехав сюда по просьбе одного знакомого (кстати, его предшественника, врача в горном селе Берджи), он так и остался тут навсегда (а его предшественник вскоре умер). Что его тут держало, мы не знали и не понимали. Из-за Берджи он развелся с женой (жена — кстати, тоже врач,- никак не хотела оставлять Теофиль, и это мы как раз-таки и понимали). А мы… мы время от времени навещали его, приезжая раз в год или еще реже сюда, на вершину горы. За эти 5 лет Гард полностью поседел и теперь был похож на старика (хотя он был одних со мной лет).
Дом, в котором мы должны были жить, пустовал, и в нем никто не жил. Он находился на краю пропасти, и с его окон открывался удивительный вид на долину. Если б можно было посмотреть на дом со стороны долины, то сложилось бы впечатление, что дом этот каким-то чудом приклеен к склону горы, и достаточно одного сильного порыва ветра, чтоб сорвать его со склона и унести далеко-далеко…
-А кто раньше жил в этом доме?- спросили мы Гарда.
Он ответил:
-Старик и старуха. Они умерли месяц назад…
-Послушай, Гард, а почему так мало здесь людей? Куда все подевались? Мы никого не увидели, когдашли сюда, хоть и не так уж и поздно.
-Я вам все расскажу,- ответил Гард.- Вы отдохните, можете даже поспать немного, а потом приходите ко мне. Посидим, выпьем что-нибудь, а утром вы уедете.
-Но, Гард, мы собирались пожить здесь недельки две.
Гард почернел лицом:
-Здесь нельзя оставаться… Я вам все расскажу потом…
Он ушел, и мы машинально стали распаковывать вещи.
-Гард очень постарел,- сказала Адриана.
Она знала Гарда с последнего нашего приезда в Берджи полгода назад, и я подумал о том, что это изменение в моем друге ей показалось бы еще более страшным.
-Наверное, он очень устает,- ответил я.
Мы с Адрианой сели за стол. На столе горела оставленная Гардом керосиновая лампа, и от нее остальная часть комнаты казалась еще больше погруженной во мрак. Мы ели хлеб, сыр, пили вино, которое мы принесли с собой из Теофиля, и я, признаюсь, был как-то удивлен и даже уязвлен тем, что Гард сразу же не пригласил нас к себе домой и не угостил чем-то очень вкусным (скажем, жарким из баранины).
Адриана сидела передо мной за большим дубовым столом, и лицо ее освещал слабый свет керосиновой лампы. Она была очень красивой.
-Ты жалеешь, что мы приехали сюда?- спросил я.
-Нет,- ответила моя подруга.- Ведь мы приехали вместе. К тому же надо было навестить Гарда…
Я был очень благодарен ей за эти слова и хотел поцеловать ее, но не захотел нарушать тишину (нужно было отодвинуть стул, подойти к ней…). Было действительно ОЧЕНЬ тихо, и мы, жители миллионного города, особенно полно чувствовали эту тишину.
-Что будем делать?- спросила Адриана.
Я закурил.
-Поспим немного, потом пойдем к Гарду. Наверное, мы не будем спать всю ночь. Так что нам надо теперь отдохнуть.
-Мы завтра утром уедем отсюда?
-Так сказал Гард.
-Значит, мы зря распаковывали вещи,- улыбнулась Адриана.
-Да…- Я подошел к ней и поцеловал…
Я любил Адриану. Уже 7 месяцев мы были вместе, и эти 7 месяцев я был счастлив. Когда я впервые увидел ее, то сразу же понял, что всю свою жизнь любил только и только ее, и она признавалась мнем что чувствовала то же самое, хотя я-то знаю, что сначала я ей даже не понравился, и она избегала меня. Она говорила потом, что, может быть, это было чувство самосохранения: увидев меня, она сразу почувствовала какое-то беспокойство, некую угрозу своему тихому, размеренному (хоть и одинокому) существованию. Но потом она перестала обороняться и полностью отдалась чувству, захлестнувшему ее (а, может, просто она устала от своего одиночества?). Но нет! Это было не только наше бегство от одиночества! Мы любили друг друга и были счастливы в своей любви, хоть и она, эта Любовь, казалась нам обоим НЕВОЗМОЖНОЙ вначале. Ведь мы могли встречаться только урывками, очень часто случайно, но зато каждый раз, когда мы встречались, мы брали все, что эти встречи нам могли дать. А еще реже мы могли вот так вот вдвоем вырваться на несколько дней из Теофиля. Вот и теперь было так, и мы расчитывали пожить здесь около 2-х недель, вдали от всех, далеко от Теофиля, именно в Берджи, где нас никто не мог найти… Но нам, как оказалась, не повезло на этот раз, как, впрочем, много-много других раз, и мы утром уже должны были уехать из Берджи. А нового места не найдешь уже…
-Пропали наши две недели,- сказал я Адриане, когда поцеловал ее.
Она потерлась носом о мою щеку и прошептала:
-Не горюй, будут другие…
Я подумал, что врядли у нас будут уже еще такие две недели, когда мы сможем быть вместе, но промолчал. Мне просто было очень жаль, что наши 2 недели пропали.
Мы, не раздеваясь, легли на диван и потушили керосиновую лампу. Я думал то об Адриане, то о Гарде, то о селе Берджи, то снова об Адриане. Я еще не знал, что очень скоро, уже через полгода я потеряю Адриану (она погибла в автокатастрофе), потеряю и Гарда. Но разве такое заранее можно знать?.. Я был просто счастлив и, лежа на диване в пустовавшем уже месяц доме, на вершине горы, в селе Берджи, я старался как можно полнее ощутить это счастье от близости с Адрианой; вдыхать запах ее волос, запах ее молодого, здорового тела… Адриана вскоре заснула, и я начал тосковать по ней, и так бывало всегда. Когда даже рядом со мной Адриана засыпала, я тосковал по ней и ревновал ее ко сну, но не смел, конечно, будить, потому что Адриана во сне была похожа на ангела из сказки и часто улыбалась чему-то во сне.
Нашу связь многие считали скандальной. Ведь Адриана была намного моложе меня, и из-за нее я бросил свою семью. Но мы наплевали на всякие условности и на людей, которые считали нашу связь скандальной. Я думал тогда: человеку дана одна жизнь, и часто, когда он понимает, что неправильно прожил какую-то часть ее, он должен постараться исправить ошибку. Связь с Адрианой не грех, а героический поступок. Ведь мы оба нашли в себе силы любить, а между тем нам казалось, что мы больше никогда не сможем любить, что мы утратили способность любить…
Адриана повернулась и поцеловала меня в губы, и, не открывая еще глаза, все еще пребывая во сне, улыбнулась.
-Просыпайся, малыш, нам надо пойти к Гарду.
-Я видела такой сон!- прошептала Адриана.
Дом, где жил Гард, находился в центре села, примерно рядом с тем местом, где мы остановили свой Jeep. Когда мы, нагруженные сумками, шли к дому Гарда, было очень темно, и два раза мы чуть было не заблудились, хотя это, казалось, было невозможно: село Берджи-то было маленькое. Но только найдя Jeep, я нашел и дом. Поднявшись на крыльцо, мы постучали в дверь, и нам открыла старушка, которую мы никогда не видели и у которой в руке была свеча. Она поздоровалась с нами и проводила нас в комнату, и мы увидели Гарда, сидящего за столом. На столе была свечка, и старушка положила рядом с ней вторую, с которой и вышла нас встречать.
-Я думал, что вы проспите всю ночь.- Гард сделал вид, будто улыбается.
-Да нет,- сказал я, садясь вместе с Адрианой за стол.- Тут такая тишина, что мы не могли уснуть…
Гард перестал улыбаться. Старушка стала накрывать на стол. Когда она в очередной раз вышла из комнаты в кухню, я спросил:
-Кто это, Гард? И откуда ты ее нашел?
-Она моя жена,- ответил мой друг.- Я с ней живу уже полгода…
-Эта старушка?!
-Ей столько же, сколько и Адриане,- спокойно возразил Гард. Это она только с виду выглядит старушкой, впрочем, как и я – только с виду старик. Мой же возраст, дорогой одноклассник, ты знаешь: 35 лет…
-Что происходит, Гард? Что тут вообще творится?
-Сначала поедим,- сказал Гард, и, когда старушка (ее звали Ирда), присоединилась к нам за столом, мы стали есть.
-Это настоящая водка,- сказал гордо Гард, наливая нам в рюмки.- Я месяц назад привез эту водку из соседнего села, что в 100 километрах отсюдя, в долине.
Мы выпили.
-Ешьте,- сказал Гард, после того как, выпив водки, понюхал ликовицу, а потом и откусил приличный кусок хлеба с сыром.- Ирда очнеь хорошо готовит.
Старушка улыбнулась нам и стала разливать суп с говядиной в наши тарелки.
-Расскажи, что творится в Теофиле,- попросил Гард.- Что там вообще нового?
Я рассказал все последние новости, какие знал, и в это время на другом конце стола Ирда с Адрианой о чем-то беседовали вполголоса. Я видел, спокойное лицо Ирды и удивленно-взволнованное лицо моей Адрианы. Мы выпили опять, потом продолжали есть суп с говядиной, я все что-то рассказывал и все время думал (и эта мысль беспокоила, тревожила, не давала покоя), я думал о том, что старушке Ирде столько же лет, сколько Адриане, то есть 20…
-Ну, а как ты?- спросил я.- Как ты живешь здесь, в этом захолустье? Почему ты так поседел, и почему в Берджи так мало людей ? Расскажи тайну Ирды.
Гард ответил не сразу. Он выпил еще рюмку, доел медленно свой суп, вытер свою тарелку до суха кусочком хлеба и заговорил только тогда, когда мы тоже закончили есть и Ирда стала собирать со стола.
-Тут нет тайны Ирды,- сказал он закуривая.- Это не только тайна одной Ирды, но и всего села Берджи.
Адриана села поближе ко мне, и я обнял ее за плечи.
-Слушай,- прошептала она мне, и я понял, что она уже что-то знает от Ирды.
-Слушай,- повторил эхом Гард.- Есть тайна села Берджи. И я вроде бы ее разгадал, но не нашел причины. Именно из-за этой тайны я и не возвращался в Теофиль. Я дал слово, что не уеду отсюда, пока не разгадаю тайны, котора – я это понял сразу, как только приехал сюда,- бессомнения была.
-Что же это за тайна ?- Я закурил уже вторую сигарету.- Расскажи мне.
-Что ж,- вздохнул Гард.- Я расскажу. Но когда ты все узнаешь, прошу тебя, не уговаривай меня уехать в Теофиль. Во-первых, уже поздно (меня и Ирду уже ничего не спасет), во- вторых… Зачем мне возвращаться в Теофиль ? По прошествии 5 лет это бессмысленно… Если ты помнишь, я сюда приехал по приглашению моего коллеги, который был здесь, в Берджи, врачом. Он пригласил меня, ибо один случай очень заинтересовал его. Оказалось, что в Берджи умерла старушка. Ничего, казалось бы, интересного, но все же тут было что-то не так. Чтоб засвидетельствовать смерть (а причина простая: старость), мой коллега потребовал у родственников метрические свидетельства этой старушки. Родственники отказались. Тогда мой коллега пригрозил им тюрмой, сказав, что раз родственники не хотят показать паспорт усопшей, значит, они ее и убили. Это подействовало. Родственники принесли давно ожидаемый документ, посмотрев в который, мой коллега решил, что над ним попросту издеваются: по метрике выходило, что усопшая старушка на самом деле есть девушка 19-ти лет, причем, судя по фотографии, довольно симпатичненькая. Мой коллега сказал, что это не тот документ, но родственники поклялись, что им больше нечего показывать. Потом один, свиду старик 80 лет, оставшись один с моим коллегой наедине, когда все ушли, сказал следующее:
-Послушайте, доктор, с нашим родом что-то стало происходить. Мы в последнее время очень быстро стареем, и потом умираем…
Мой коллега вызвал меня, и мы уже вдвоем стали искать разгадку недавно умершей старушки. Оказалось, что это тайна не одного рода, а всего села Берджи. Факт же был на лицо: в этом селе очень быстро старели и умирали. Мы собрали метрики всеь жителей Берджи и стали сверять их, так сказать, официальный (юридический) возраст с биологическим возрастом, делая анализы крови, разных тканей и т.д. И ты представь, как это было трудно делать в здешних нелабораторных условиях (что-то нам подсказывало, что мы не должны спешить с оглашением результатов анализов, а, значит, не должны пытаться проводить исследования в прекраснооснащенных лабораториях Теофиля). Результаты же были страшные: у всех наблюдалось смещение в возрасте почти в 40-50 лет. То есть анализы показывали, что мы, скажем, имеем дело с 70-тилетним стариком, а по метрике – что этому старику всего 30-ть… Время шло, и я стал замечать, что мой коллега катастрофически быстро начинает седеть и катастрофически рано стареть. И он вскоре умер, и мне, как врачу, пришлось зафиксировать смерть и указать самую идиотскую причину: старость… Последнее, что он мне сказал перед смертью, было:
-Почему я тоже, Гард ?! Ведь я не из них! Ведь я не из их племени!
С его слов я и продолжил свои исследования, похоронив своего коллегу и поклявшись не покидать Берджи до тех пор, пока не разгадаю тайну ее жителей. Итак, смерть моего коллеги была важным открытием. Значит, болезнь эта не наследственная, а приобретенная. Мой коллега не был здешним, он был уроженцем Теофиля, а, значит, тут имеет место воздействие внешнего фактора. Я уже не сомневался, что какой-то внешний фактор воздействует на обмен веществ жителей Берджи, а, может, и генетический код. Тебе известно, что существует ген старости… Вот, что-то и воздействует на этот ген, и люди рано стареют и рано умирают, едва успев дать потомство. И удивительное то, что у разных людей разные органы стареют неравномерно. Скажем, Ирда все еще может зачать ребенка, но не сможет родить, потому что ее 75-тилетнее сердце не выдержит… В чем же причина ? Радиация ? Какое-то химическое отравление ? Воздух ли здесь отравлен, или в горе, на которой расположено село Берджи, есть уран ? Но не появился же он недавно ? Ведь аномалия у жителей Берджи началась сравнительно недавно – 5-7 лет назад. Что же это ?
-И ты нашел причину, Гард ?- спросил я, взволнованный его рассказом.
Мой друг устало покачал головой:
-Я разгадал тайну, но не нашел причину. Я проделал следующий эксперимент: я выбрал четырех новорожденных детей, у которых пока еще не наблюдалось изменение в организме, и отправил в детские дома Теофиля, конечно, с согласия их родителей, и они прожилитам 4 года.
-И что ?
-И ничего. Недавно я их всех четырех навестил. Дети как дети. Им теперь 4 года, и выглядят они соответственно, а родители их уже умерли, братья же и сестры, родившиеся после них в Берджи, выглядят 35-тилетними. Я украл из детских домов медицинские анкеты спасенных малышей: никаких аномалий, все в норме, малыши здоровы…
-И что ты сделал тогда ?
-Эвакуировал всех детей села Берджи. Те же, которые уже были больны, остались умирать на своей родине. Так постепенно исчезло с лица земли все население Берджи. Еще одна особенность этой болезни: она поражает только человека, о чем свидетельствуют проведенные мной опыты над животными… Собственно говоря, в селе остались только мы с Ирдой и животные. Последними умерли старик и старуха, в доме которых вы отдохнули, прежде чем прийти ко мне.
-Неужели какой-нибудь подземный стрегический завод, Гард ?- предположил я.
-Не знаю,- ответилон.- Я думал то же самое, но не нашел такой завод. Во всяком случае, я исследовал всю гору, на вершине которой находится Берджи, но не нашел никаких следов. Разве что вход в этот подземный город находится где-то в Теофиле.
Мой друг кончил свой рассказ, налил себе в рюмку водки и выпил залпом. И тут Ирда, которая все это время молчала, ударила ладонью по столу и взволнованно сказала:
-Да нет никакого завода! Нет и никогда не было! И твои исследования, Гард, ничего не стоят и не объясняют. Жителей Берджи наказал Бог. За грехи наши. «Отцы наши грешили, и мы расплачиваемся за прегрешения их»,- неточно процитировала она книгу пророка Иеремии.
-Ирда очень набожна,- стал объяснять нам Гард с улыбкой, но Ирда прервала его.
-Ты веришь в науку,- сказала старушка,- а правда не в ней, она совсем рядом, но ты не хочешь верить в нее…
-В чем же грех жителей Берджи ?- спросил я.
Ирда ответила:
-О, Гард очень хорошо все знает, но не хочет в этом признаться ни себе, ни тем более другим. Причина, по которой Бог наказал нас всех,- это веками, тысячелетиями продолжающееся до наших дней кровосмещение. Берджи во все времена было изолировано от остального мира, и жители села женились и выходили замуж за своих братьев и сестер. Женщины в нашем племени всегда умирали раньше мужчин, и отцы женились на своих дочерях, или племянницах. Ты ведь заметил это,- сказала она Гарду,- когда собирал паспорта всех жителей.
-Но ведь предшественник Гарда и сам Гард не уроженцы Берджи,- только и попытался сказать я.
Ирда покачала головой с очень грустной улыбкой на постаревших губах и сказла:
-Они тоже грешили. И Бог послал их в Берджи и покарал той же карой, что и жителей села. Они грешили, когда жили в Теофиле, и грешили, когда стали жить здесь, в Берджи…
Гард налил себе рюмку и опять мгновенно опустошил ее.
-Расскажи же им все,- сказал он Ирде.- Расскажи, хотя все это глупости. Есть внешний фактор, который воздействует на генетический код человека.
Ирда посмотрела страшными глазами на Гарда и произнесла:
-Приехав в Берджи, Гард стал жить с моей матерью, а после ее смерти – со мной. Вспомни, как ты меня соблазнил, Гард…
Гард молчал, молчали и мы с Адрианой, а Ирда вдруг рассмеялась и сказала следующее:
-Правда, я и не очень-то сопротивлялась…- И взяв одну из двух свечей, стоявших на столе, ушла в кухню.
-Наш народ стареет,- сказал Гард после продолжительной паузы.- И это особенно видно на примере Берджи. Тысячелетиями наш народ жил на ограниченной территории, изолированной горами. Свежая кровь поступала в нас только во время нашествий кочевников. Но и эти нашествия вскоре прекратились, и народ наш опять замкнулся в самом себе. То, что случилось в Берджи, случится в скором времени и со всем народом нашим. Берджи – это только первый сигнал к грядущей катастрофе. Я не знаю, как ее назвать: нравственной, экологической, культурной,, исторической ?.. Род человеческий слишком долго живет, и он уже постарел…
-Но, Гард, послушай…- попытался возразить я.
Но мой друг прервал меня:
-Поверь мне. Абсолютно неважно, есть ли подземный завод под горой Берджи, или нет. Если есть, то неважно, химический ли он, атомный, или бактериологический. Суть в том, что генетически здешний человек настолько ослаб, что на воздействие любого внешнего фактора он реагирует изменением генетического кода… А, может… может, это действительно Божья кара…
Уже стало светать, и мы с Адрианой собрались уезжать. Ни под каким предлогом Гард не разрешил нам остаться, даже когда я сказал, что выпил слишком много и не смогу повести Jeep.
-С вами ничего не случится,- сказал Гард уверенно.- Ты ведь машину водишь лучше, когда выпьешь…
Мы попрощались, и я сказал, что приеду за ним, но он лишь грустно улыбнулся и обнял Ирду, которая тоже вышла нас проводить. Адриана поцеловала Ирду и сказала, что никогда ее не забудет.
Я завел Jeep, и мы понеслись вниз по склону горы, оставляя на ее вершине село Берджи, в котором теперь жили только Гард и Ирда.
-А знаешь,- сказала мне Адриана.- Нас ведь тоже Бог послал в Берджи. Может, это какой-то знак ?
Я не ответил и только посмотрел туда, откуда медленно и величаво стало восходить солнце.

Капан, 9 августа 2004 г.

0 комментариев

Добавить комментарий