Гиви

Из всей пёстрой палитры образов, представших передо мной в начале 90-х годов в Берлине, Гиви являлся, пожалуй, самым ярким. Он принадлежал к числу тех избранников, которые едва попав в поле зрения автора, словно сами напрашиваются на его перо, однако отнюдь не вследствие своих многочисленных добродетелей, а по причине необыкновенной колоритности натуры, которая притягивает к себе словно магнитом как окружающих их людей, так и самые невероятные приключения.
В те времена бывшая ГДР, переживающая суматошно-пёстрый период единения со своим западным собратом, представляла собой истинную Мекку для многих выходцев из стран восточного блока, жаждущих воочию убедиться, что же такое есть на самом деле этот неведомый доселе капиталистический мир.
Герой наш прибыл из далёкого Тбилиси вместе со своими друзьями Георгием и Дато по гостевому приглашению двух знакомых грузинок, изучающих в Гумбольдтовском университете германистику. Остановились все вместе в небольшой комнатёнке в студенческом общежитии у пригласивших их девушек. Но видимо, в связи с тем, что по строгим восточным правилам столь тесное сосуществование между незамужними юношами и девушками считалась предосудительным, парни очень скоро нашли для себя более просторные места обитания. А именно- в соседних номерах у русских студенток, которыми тогда изобиловало это восточно-берлинское общежитие и большинство из которых отличались, вероятно, более европейскими взглядами на права женщины в современном обществе.
На первых порах друзья наши чувствовали себя словно петухи в курятнике. Надо сказать, на этой стезе они являлись своего рода первопроходцами, за которыми в скором времени потянулись вереницы других таких же «туристов», так или иначе попавших в Берлин из разваливающегося Союза и прослышавших о благодатной обители «эмансипированных» землячек.
Особенно преуспел на поприще покорения женских сердец Гиви. Причём, любопытная деталь, внешне он не имел ровным счётом ничего от той гордой южной красоты, которая свойственна многим грузинским парням,- был невысок ростом, коренаст, в свои 27 лет имел намечающиеся живот и лысину. Неправильной формы мясистое лицо его, нос картошкой и зачёсанные назад скудные остатки чёрных волос дополняли картину. Своим обликом он как нельзя лучше подтверждал расхожее мнение, что, мол, настоящему мужчине необходимо быть чуть красивее обезьяны дабы иметь успех у женщин. Видимо, секрет его заключался в простой, до обольстительности непринуждённой манере общения, которая могла подкупить не только представительниц слабого пола. При этом Гиви вовсе не был эдаким грузинским «ванькой-простачком». Отнюдь, несколько шрамов от ножевых ранений на руках и на лице свидетельствовали о его не таком уж «простом» характере и определённом жизненном опыте. Один из этих шрамов, длинный и аккуратный, делающий комплимент хирургу, пересекал тонкой вертикальной линией правую щёку его, прерываясь на уровне глаза, и продолжался ещё пару сантиметров над бровью. Широкие чёрные очки, которые Гиви любил носить в любую погоду, частично скрывали его. Те же, кто видел его лицо без очков, были поначалу удивлены неподвижностью этого глаза, смотрящего как-то тоскливо в одну точку. Однако манера Гиви вести себя и общаться была настолько живой и приковывающей к себе внимание, что по мере разговора собеседнику начинало казаться, что правый глаз грузина тоже движется вместе со всем лицом его, почти не отставая от левого. И лишь те, кто набюдали за ним подольше и начинали в уме своём связывать линию прохождения шрама со странно косящим глазом, приходили к выводу, что это- не что иное, как прекрасно сработанный протез…
Потом, когда я познакомился с Гиви поближе, он как-то признался мне, что в возрасте 21 года увёл жену главного Тбилиского мафиози, и однажды отправился вместе с ней в центральный ресторан города. Об этом, конечно, тут же поставили в известность грозного супруга, который уже через несколько минут объявился со всей свитой в ресторане, вне себя от такой неслыханной дерзости. В последовавшей затем поножовщине Гиви поплатился, к счастью, только глазом, а не жизнью, а своё повествование мне об этом он завершил тогда словами: «Зато я ему т-так ногой вот сюда врэзал, что ему уже больше никакая жена не понадобится!» Сказанно это было без малейшей тени хвастовства, а с той деловитой непосредственностью, с которй он обычно рассказывал об устройстве карбюратора или же о том, как нужно тормозить переключением скоростей на горных зимних перевалах обледеневшей военно-грузинской дороги.
Нужно заметить, портрет Гиви не был бы написан мною и наполовину, если не упомянуть о второй после покорения женских сердец его слабости- это о машинах. «Второй»- лишь по последовательности в нашем повествовании, а никак не по месту, занимаемому ею в жизни Гиви. Без машины его представить себе было просто невозможно- как истинного джигита без коня.
По его словам, собственный автомобиль у него имелся уже не менее 10-ти лет, ездить же он научился гораздо раньше. Принимая во внимание то, что отец парня занимал в Тбилиси должность директора центрального универмага, -обстоятельство это не казалось таким уж неправдоподобным.
Машину Гиви знал буквально вдоль и поперёк –начиная от любой мелочи в моторе и кончая спецификой скоростной езды по немецким автобанам (в чём мне предстояло очень скоро убедиться). И даже в Германию из далёкой солнечной Грузии Гиви приехал, конечно же, не на поезде- как прочие туристы- а на собственном автомобиле. Именно на «автомобиле», как называли это черырёхколёсное чудо техники раньше, а не на банально звучащей «машине». Ведь такого, как у Гиви не было ещё ни у кого во всём Берлине, да и за его пределами… Не берусь строить предположения, как мог попасть в далёком 1947-ом году в Грузию автомобиль марки БМВ, но именно так значилось на русском и грузинском языках в потрёпанном техническом паспорте рядом с фамилией Гиви.
Внешне это был корабль… Нет, огромный чёрный лебедь с изогнутыми блестящими крыльями, покрытыми кожей ступеньками и сверкающими хромированными бамперами и ручками. Переливающаяся на солнце сантиметровая сталь кузова цвета вороного крыла находилась в таком отличном состоянии, словно машина вчера лишь скатилась с баварского конвейера, а не 45 лет тому назад, покрыв несколько тысяч километров от Тбилиси до Германии и невесть что повидав со своим лихим водителем. Как раз на подобных автомобилях разъезжали в своё время Мюллер, Борманн и Гебельс, известные нам всем по «Семнадцати мгновений весны». И надо сказать, когда Гиви въезжал… вернее, вплывал на своём детище во двор одиннадцатиэтажного общежития, то реакция его обитателей была именно такой, словно они ожидали сейчас увидеть съёмки нового фильма про вторую мировую войну. Не исключено, что этим отчасти объяснялась популярность грузина среди романтических студенток- возможно, они видели в нём своего рода артиста, прибывшего покорять Европу…
Когда я впервые по приглашению Гиви опустился в мягкое кожанное кресло его БМВ, заняв место за непривычно широким, словно штурвал корабля, рулём, то мне бросилось в глаза полное отсутствие зеркал в машине. На мой недоумевающий вопрос, как возможно добраться в Берлин своим ходом из Грузии без единого зеркала, последовал его не менее удивлённый ответ: «Вах! Зачем тебе зеркала?! Шея же есть-езжай и крути головой!» Произнесено это было совершенно без всякой иронии и, напоминаю, человеком с одним единственным левым глазом. Однако я не унимался: «Что же, такая простая дорога?» «Не то, чтобы савсэм простая,- немного помедлил Гиви. –Но я по ней до Москвы уже раньше несколько раз ездил. А сейчас же я с Георгием вместе ехал!.. Он, правда, сам ездить нэ может, зато когда нам кто на хвост садился, он им в окно ствол показывал… Ты же знаешь его морду: челюсть вот так вперёд сдэлает- точно фашист! Ну, они, наверное, думали, что война опять началась, туда-сюда –и отваливали!..»
«Э-э, это что ещё! –неожиданно приободрился Гиви, словно вспомнив что-то. –Вот, один раз здесь уже было: вьехали мы с Георгием в Берлин с западной стороны- мы свой съезд с автобана пропустили и чёрт знает откуда заехали… Короче, только остановились на светофоре- а рядом с нами – сса-авсэм новая пятёрка БМВ! И в ней- одын парень и три дэвушки сидят. Все- ссы-импатичные! Бла-андынки!! И все- на нас смотрят, улыбаются, балшим пальцем вот так паказывают- панравилась, ну, моя БМВ! А этот парень на месте газом играет- короче, показывает, что посоревноваться со мной хочет!.. А что мне с ним соревноваться- у меня здесь мотор от старой Волги 21-ой стоит, машина тяжёлая, она новую БМВ с места никогда не сдэлает. Ну, думаю, раз так хочешь, я тебя щас па-грузынски сдэлаю! Подождал я ещё чуть-чуть — и за несколько секунд до переключения светофора на зелёный- дал газ и ушёл от него!.. А он себе так и остался на месте стоять- здесь у немцев нэ принято на красный свет ездить!..»
Так или иначе, ездить Гиви действительно умел великолепно. Это было у него просто в крови, иначе не объяснишь. Сейчас, по прошествии многих лет, имея богатый водительский стаж за спиной, я вынужден признать, что ни я, ни кто другой из известных мне водителей никогда не смогут так профессионально управлять машиной, как это делал тот 27-милетний одноглазый грузин. Причём, его манера езды совершнно не зависела от уготованного ему транспортного средства. С одинаковым успехом он управлялся и со старенькой «Ладой», и с ГДР-овским «Трабантом», лихо обгоняя по городу крутые Мерседесы и Порше. А однажды на автобане, перегоняя из Голландии купленную там по заказу одного нашего офицера машину, он «раскочегарил» до 190 км в час пятнадцатилетние Жигули, пытаясь уйти от немецкой полиции. И это при том, что по паспорту максимальная скорость «старушки» составляла лишь 150 км. Как Гиви удалось подчинить себе законы физики- я не могу понять, да и вряд ли поверил бы такому, расскажи мне это кто другой. Тем более, что спидометр в Жигулях был размечен лишь до отметки в 160 км. Однако на этот раз я сам сидел рядом в машине, и о набранной нами скорости нам с едва сдерживаемым изумлением поведали позже задержавшие нас полицейские. Что поделать, уйти по прямой автомагистрали от мощного нового «Пассата» оказалось даже истинному джигиту не под силу…
Мы же с Гиви так ничего и не заработали, перегоняя старые «Лады» из Бельгии и Голландии и «загоняя» их потом офицерам наших гарнизонов в восточной Германии. То, что «выигрывали» один раз, практически полностью уходило потом на всевозможные штрафы и ремонты машин. Затем я уличил Гиви пару раз в нечестности по отношению ко мне и стал постепенно отходить от него, утолив сполна свою жажду риска и романтики. Он же нашёл себе нового компаньона, сделал ещё несколько рейсов, однако в 94-ом советские части вывели из Германии, и лавочка эта закрылась. Гиви погряз в долгах и вынужден был второпях за гроши продать свою красавицу БМВ с «волговским» мотором…
В скором времени после этого он решил жениться. Возможно, просто созрел для семейной жизни, а может, и надоело ему рыскать, как голодный волк, по женским общежитиям. Тем более что число свободных русских студенток в Берлине к тому времени стало заметно сокращаться. Гиви вернулся в Тбилиси, нашёл себе красивую и интеллигентную выпускницу консерватории, и сыграл шумную свадьбу. А на медовый месяц приехал вместе с молодой женой Тамарой в Германию, попросив у властей политическое убежище…
Надо сказать, в своё время это была моя идея: в Грузии в то время заправлял националист Гамсахурдия, снискавший себе дурную славу за рубежом за свою радикальную политику, и правительство Германии вполне могло предоставить убежище тем, кто подвергался гонениям у себя на родине. Оставалось лишь убедить местные власти, что жизни Гиви и его жены в Грузии в связи с их политическими убеждениями действительно угрожает опасность. О всевозможных деталях того, как именно всё это можно осуществить, я долго и подробно рассказывал Гиви во время одной из наших очередных гулянок в общежитии в добрые старые времена. Он тогда внимательно слушал меня, а потом, неторопливо опустошив вторую бутылку вина и виновато потупив взор, произнёс слегка заплетающимся языком: «Всё это хорошо, но нэ могу я так сдэлат! Панимаешь, Гамсахурдия- это наш человек!.. И он хороший друг моего отца… А с политикой его я са-авершенно согласен- так будет лучше для Грузии!..»
Однако, видимо, со времени последнего посещения родины взгляды нашего патриота несколько изменились… Как бы там ни было, до принятия окончательного решения их с Тамарой отправили в лагерь для политических беженцев в глухую деревеньку на юге Германии, и я совсем потерял его из виду. Спустя пару лет я слышал от кого-то из наших общих знакомых, что Гиви с женой действительно предоставили политическое убежище, у них родилась девочка, и они переехали жить в небольшой баварский городок. Сам же Гиви якобы устроился работать по своему месту жительства домоуправом. Я тогда порадовался за него- мол,слава богу, остепенился парень… Хотя в глубине души, зная натуру моего давнего друга,я плохо представлял себе его в роли добропорядочного отца семейства и домоуправа. И вот, ещё через год получил я известие уже от другого знакомого, что Тамара, будучи больше не в состоянии мириться с характером Гиви, взяла дочку и уехала к родителям в Грузию. Он же вскоре после этого получил кредит в банке и открыл в Баварии небольшой автосалон по продаже подержанных машин марки БМВ… Я лишь покачал головой.
Прошли годы. Больше я ничего не слышал о Гиви, полностью потеряв связи со всеми нашими общими знакомыми. И вот однажды, посещая в западной Германии семинар по компьютерным программам, я познакомился с одной симпатичной русской парой лет 25-ти –Светой и Валерой. Она была просто красавица, он же внешне-типичный молодой повеса, однако по тому, какие влюблённые взгляды бросал Валера на свою девушку, он вызывал у меня симпатию. Я предложил подвести их до дома. Потом они пригласили меня к себе на чай, мы разговорились. Оказалось, что в этом городке Света и Валера живут совсем недавно. А до этого проживали в Баварии. «Хорошая земля, -лукаво произнёс Валера, -да только некоторые ненормальные там живут!» «Какие ненормальные-местные?» -не понял я. «Да нет, грузины всякие сумасшедшие!» -усмехнулся он. В это время Света посмотрела на него с укором: «Валера, мы же договаривались, эту тему не трогать!» Воцарилось молчание. Чтобы как-то сгладить неловкую обстановку, я пошутил: «А-а, грузины! Этих я знаю! Сам одно время с ними тесно общался! Так тесно, что до сих пор благодарен богу, что жив остался!» И я рассказал им одну из своих весёлых историй про Гиви. Во время повествования я так увлёкся, что даже не заметил, как изменились выражения лиц моих знакомых. Особенно на Свету история, казалось, произвела подавляющее впечатление. Взглянув на неё, я был в недоумении, усомнившись в собственном чувстве юмора. «Ты не обращай внимания, -успокоил меня Валера. –Это не в тебе дело!» И немного помедлив добавил: «Просто мы оба хорошо знаем этого человека, о котором ты сейчас рассказывал… Ведь это- Светин бывший друг.»
Итак, моя история получила неожиданное продолжение.
Гиви долго добивался Свету, проживающую в том же баварском городке, где находился его автосалон. Его манера ухаживать была не сравнима ни с манерой местных немцев, ни с таковой окружающих девушку переселенцев из Казахстана. Свойственные ему от природы размах и широта души имели теперь прочную материальную основу в виде приносящего хороший доход автосалона. И Гиви покорил Светино сердце, как покорял уже могие другие на своём веку. Они прожили вместе три года… А потом откуда ни возмись появился молодой красавец Валера, и без особых финансовых затрат увёл девушку у начинающего стареть ворчливого, облысевшего и сильно располневшего грузина. Видимо, так нашего героя настигли рикошетом собственные грехи молодости…
Гиви был страшен, когда узнал об этом. Он поклялся убить Валеру, разыскивал его по всему городу с невесть откуда раздобытым пистолетом. И тогда молодой человек предпочёл просто скрыться, прихватив с собой вместе и Свету, которую в этом городе ничего больше кроме Гиви не держало. Они переехали в другую землю Германии, устроились на работу, и теперь вот собирались вскоре жениться. «А Гиви с тех пор остыл, -завершил свой рассказ Валера. –Ведь почти 2 года уже прошло. Другую женщину себе нашёл- более подходящую ему по возрасту, -он усмехнулся. –Друганов моих прежних когда встречает, каждый раз говорит: передавайте ему, пусть возвращается- я на него больше зла не держу. Главное, чтоб Свете с ним хорошо было!.. Так что, если ты хочешь, -обратился он ко мне,- могу адресок его дать- навестишь старого друга!»
Я на секунду задумался. Затем отрицательно покачал головой. Нет, я не хотел видеть обрюзгшего, лысого и пузатого грузина, готовящегося встретить старость. Гиви должен был навсегда остаться в моей памяти тем самым ярким, полным кипучей энергии, живым и неуёмным, как само воспоминание о молодости…