Беркуты вьются над мёртвой равниной,
Дождь вперемешку со снегом идёт,
Грузною дробью печатаясь в глину,
Глухо о ржавый стучась пулемёт.

Ветер гуляет порывами рваными
Там, где лилась чья-то тёплая кровь,
Там, где за ватно-густыми туманами
Чья-то погибла навеки любовь.

Здесь каждый вечер закатами алыми
Небо прощается с тем, кто ушёл,
Слёзы невольные пряча за скалами,
Так что свидетель им только орёл.

Здесь на раскопанных взрывами землях,
На почерневшей от гари траве,
Там, где как вспышкой застигнуто время,
Лишь тишина среди голых ветвей.

Здесь лишь потухшее пламя пожаров,
Лишь неизвестный отныне солдат.
Где это \»здесь\» его мать не узнала,
Как не узнала \»Зачем?\» и \»Когда?\».

Беркуты вьются над мёртвой равниной,
Дождь вперемешку со снегом идёт,
Грузною дробью печатаясь в глину,
Глухо о ржавый стучась пулемёт.

Ветер гуляет порывами рваными
Там, где лилась чья-то тёплая кровь,
Там, где за ватно-густыми туманами
Чья-то погибла навеки любовь.

Здесь каждый вечер закатами алыми
Небо прощается с тем, кто ушёл,
Слёзы невольные пряча за скалами,
Так что свидетель им только орёл.

Здесь на раскопанных взрывами землях,
На почерневшей от гари траве,
Там, где как вспышкой застигнуто время,
Лишь тишина среди голых ветвей.

Здесь лишь потухшее пламя пожаров,
Лишь неизвестный отныне солдат.
Где это \»здесь\» его мать не узнала,
Как не узнала \»Зачем?\» и \»Когда?\».