Сказки на воде. (в память о маме)

ЖЕМЧУЖИНА.

Лежала жемчугом на дне морском,
в пучине.
Без всякой цели, действий и причины.
Не зная ночи и не видя дня.
Хранило море бережно меня.

Я ослепительной горошинкой
белела.
Медузы проплывали по аллее,
И беззаботно ракушкой балуя,
Мне посылали водяные поцелуи.
Там рыбы в тишине меня встречали,
Глотнув воды, таинственно молчали.

Но ненароком мой покой нарушив,
Дельфин мечтой поранил мою душу.
Спросил меня,
— Зачем лежу на дне,
Не зная ни о звездах и луне?

Есть ночи красота и дня,
И яркость солнца, и восторг огня.
Печаль заката, дрожь рассвета.
И ты должна все видеть это!

На берегу иные есть сады —
Растут деревья, дивные цветы.
Людей и птиц,
зверюшек разных множество.
И жизни,
неизвестной нами, новшество.
Мелодии звучания несметные.
Но торжествует музыка бессмертная!

Я заболела, я рвалась наружу,
Я ждала бури, что меня закружит.
Раздвинет плотный занавес воды.
Стремилась к счастью, не звала беды.

Томилась жизнью я бездейственной
и бренной,
Мечтая о бездонности вселенной…

2

Внезапно шторм,
всей яростью
неистовой,
Со вздохом,
из пучин
меня на берег выставил.

Два разных мира сблизились на миг —
Земля и Море, их обятий крик!
То праздник духа был — Воды,
Земли
и Неба.
Не задохнуться в потрясеньи мне бы!

И в это возрождения мгновенье,
Блаженное поймав прикосновенье
Волшебной музыки,
луны — прекрасный взгляд..
Вот новый мир! Я не хочу назад!.

Я уловила, что такое счастье.
Я посвящаюсь в первое причастье.

Жизнь обретала свой извечный смысл.
И плавилась фантазиями мысль.
Забилось сердце и бросало в ночь.
Я — дочь Воды, Земли и Неба дочь!

3

Волшба вокруг таилась настороже,
Серебрянными красками ворожа.
Плясала в небе влажная луна..
Над мира пропастью лежу совсем одна.
Без дома тяжести,
без груза вод морских.
И без щемящей, к прошлому, тоски.

Упали облака на неба синий край.
В сиреневых тенях спускался к морю рай.
Застыл из звезд хрустальный фейерверк,
А море в небо лилось снизу вверх.
Волшебность мигов было быстротечно
И ночи рай не длился бесконечно.

Сырели в небе тучек острова,
Светлела незаметно синева.
Укрывшись облаком,
луна вдали бледнела.
А море просыпалось и синело.
Закрылись звезд печальные глазницы,
Дрожали ранней дымкою зарницы.
Закровоточив, солнце поднималось,
Морской водой смывая свою алость.

Вдруг плато каждое эмалью заблестело,
Свекнуло жемчугом на солнце мое тело.
И охра красная залила небеса,
Повисла серьгами алмазными роса.
С глубин воды, дымясь,
рождались краски.
Песок рыжел под солнцем,
в геплой ласке.

В зените солнце жгучее застыло,
Лучом вонзаясь в белый мой затылок.
Искрились пламенем в воде живые блики,
Как солнца белого разорванные вскрики.
Рассыпался краплак на желтом побережье,
Но праздник красок восхищал меня все реже.

Где жизни торжество и красота?
Кипит, как в чашах, лета духота.
Где птицы певчие и где душистый сад?
Песок и зной, вокруг кромешный ад.
Я размышляла.
В этот самый миг
Шум голосов врасплох меня застиг.
Песок глаза засыпал и затмил.
Тяжелым шагом сверху наступив,
Толпа со смехом поспешила прочь,
Не думая затоптанной помочь.

Однажды жизнь становиться жестокой —
Исчезнуть обрекает одиноко.

Не этого доверчиво просила.
Быть погребенной заживо в могиле
И превратиться в ископаемую мумию.

За-хо-хо-тала я в бессильи до безумия!

Шумело море где-то, вновь маня.
Песок все глубже всасывал меня,
Сжимая крепко в пламенных объятьях.
Могилу крышку не могу поднять я.
Пытаюсь вырваться, но глубже погруженье.
Я задыхаюсь в пламени сожженья.
Молилась ветру и дождю стократ.
Чтоб помогли низвегнуть этот ад.
Борьба со смертью всюду движет жизнь.
Не падай духом, выпрямись, держись!

И вдруг нежданно гром ударил громкий.
Дождем рассек массивы на обломки.
Живой водой спасла меня гроза.
Смочила пересохшие глаза.
Обмыв холодной влагою висок.,
Тяжелый в море сбросила песок.

А завгра —
много жизней и событий.
Страстей, потерь, находок и открытий.
Заплачет смерть,
а жизнь опять пробъется.
И торжествуя, громко засмеется!

ХРУСТАЛЬНОЕ ПЕРО.

Тонули звезды в небе ночи,
Но круг спасательный луны
Моя звезда ловить не хочет,
Плескаясь в эхе тишины.

1
Раздвинув щель
прозрачности упругой,
Из тьмы изъяв лоскут земли,
Забытый остров формы полукруга,
Меж ребер волн мелькающий вдали.

Солдатами у острова на страже,
Был оловянный стойкий полк теней
И украшалась пепельность пейзажа
Мозаикой обломанных камней.

На сером камне,
с ликом благородным,
В пустыне одиночества сидел
Мой друг Пьеро –
печальный и свободный,
Без маски оказавшись не у дел.

Центр тяжести был загнан
в дальний угол,
А угол зрения насильно изменен.
Где жил Пьеро,
в театре мертвых кукол,
При смене века, чести и знамен.

Средь кукол бесполезно вел борьбу,
Пытаясь мир к согласию свести,
Отчаявшись, молил свою судьбу
Его на дальний берег опустить.

2
Клочок пространства
под луной оспорив,
Безлюдний островок земли,
Где вместо рыб ныряют звезды в море,
Куда не доплывают корабли

Где птицы никогда не долетают,
Где ветер замедляет бег слегка,
Где нет травы и где снега не тают,
Где голову сломя, несутся облака

Там только небо и вокруг вода,
Там даже звери ночью не снуют,
Там время истекает в никуда,
Но там Пьеро нашел себе приют.

3
Мечтал один, объятый ожиданьем,
На острове, таинственно безмолвном,
Когда прозрачное из контуров созданье,
Русалкою качалося на волнах.

В хрустальных брызгах
лик полузабытый,
Прекрасный и немыслимо печальный,
Под пеленою водною сокрытый,
Как сновиденье, образ нереальный.

И сквозь него катило море воды,
Не нарушая формы очертаний,
То в облике русалки – девы гордой,
Блеснула Муза символом мечтаний.

В ночи зарницей вспыхнула на миг,
На островок взлетев волной прозрачной.
Обмыв водой, без плоти, зыбкий лик,
Явилась к другу тайной многозначной.

Платок туманный в нитях серебра,
На влажной ручке, нежно развернула.
И колосок хрустального пера,
В молчанье вещем, другу протянула.

Зерно поэзии набухло в колоске.
Пустило в остров прочно корни древа
На каменистой почве и песке.
И в небо к звездам воспарила дева.

Прошли минуты,
а казалось – вечность.
От испытанья торжества мгновенья,
Необычайности событий,
этой встречи,
Сознание его неповторенья.

Поднялось на камнях растенье,
С особенной, ему присущей, статью,
На тонких ветках нежное цветенье –
Лазурной ниткой вышитое гладью.

Верхушка дерева,
как царская корона,
В зазубринах отбрасывала тень,
Прекрасных листьев,
странной формы, кроны
Светили в ночь и гасли в ясный день.

А на прозрачных, в контурах листах –
Поэзии скрижали пламенели,
С рисунками на лиственных холстах
И музыкой неслыханной звенели.

Смотрел Пьеро на древо изумленно,
На ствол его — чувствительно-живой,
С душой глубокой, болью затаенной,
Как-будто бы от раны ножевой.

Вобрало дерево свободы опьяненье,
Тоску и боль страдания любви,
Щемящий миг желанья и горенья,
Соединенье духа и крови.

И вкус слезы –
всю соль ее и горькость,
Суть жизни сложности,
наивной простоты,
И обездоленных блуждание и гордость,
Смысл подвигов во имя красоты.

Чтоб начертать на чистых душах
сказки,
Поэзии дыханье поселить,
Открыть поток любви, тепла
и красок.
И жажду духа словом утолить.

Листы поэзии по свету разносили,
Как письма, почтальоны-облака…

С тех пор глядят поэты в небо синее,
На странников, летящих с далека.