ДОКТОР ФАУСТ. Эпизод-2: СЛЕД БАБОЧКИ
1. Они уходят.
Утро было удивительно теплым и солнечным. Выпавший накануне снег таял на глазах, превращаясь в веселые мутные ручейки. Казалось, еще неделя – и на старых деревьях в парке начнут пробиваться нежные светло-зеленые почки. Но на самом деле до этого момента оставалось больше трех месяцев. Вюртцберг – не то место, куда любит приходить ранняя весна.
Этот важный вывод Элдрэд Отто Фрост (он же – Рэд Рэт, он же – доктор Фауст) сделал для себя, выкуривая первую утреннюю сигарету на балконе. Привычка начинать утро с сигареты и чашечки крепчайшего кофе на свежем воздухе была единственным устойчивым элементом его жизни на протяжении последних пяти лет. У маленькой стайки ярких птичек семейства воробьиных за это время тоже сформировалась привычка – рассаживаться по утрам на его балконе в ожидании порции чего-нибудь съедобного.
— Не стыдно вам? – обратился он к весело щебечущей аудитории, — Обленились. Наверное, даже бабочку выследить не сможете. Скоро начнете яйца мне подбрасывать для высиживания. Нет бы помочь хоть в чем-нибудь.
Птичкам было не стыдно. Они радостно клевали остатки вчерашних булочек с кремом и совершенно не собирались в чем-либо помогать этому непостижимому, но полезному двуногому существу. Возможно, они считали его какой-то разновидностью божества плодородия, могущественным повелителем крошек и семечек, которому уж точно не требуется чья-либо (а тем более — их) помощь.
— Ладно, — резюмировал Рэд, — похоже, бабочку мне придется выслеживать самостоятельно.
Он допил кофе и вернулся в кабинет, где посреди стены висел большой лист бумаги, посреди которого красовалась жирная красная надпись: «ОНИ УХОДЯТ».
— …. – сказал он и, подумав немного, добавил: …..
И первое, и второе замечание были полностью обоснованы если не по форме, то по смыслу. Человек по какому-то пустяковому поводу выходит из дома – и не возвращается. Проходит час, проходит другой, потом звонок в полицию – и дальше хрестоматийные действия в ситуации под названием «исчезновение человека». Потом проходит день, два – и дальше опять-таки хрестоматийная ситуация под названием «человек не нашелся». Бывает. Современные мегаполисы ежегодно пожирают без остатка некоторое количество людей. Каждый в отдельности – трагедия, все вместе — статистика. Только на этот раз статистика была хреновая – поскольку эпидемия исчезновений поразила специалистов в конкретной области – самоорганизации взаимодействия интеллектуальных ретрансляционных элементов в коммуникационных сетях.
Итак, специалисты исчезали.
Они исчезали в разных городах, в разное время суток, независимо от пола, возраста и семейного положения.
Они исчезали несмотря на все меры, предпринимаемые службами безопасности своих корпораций.
Они исчезали несмотря на то, что эти службы безопасности, нарушив собственные неписаные правила, вступили в альянс друг с другом и даже ввели в курс дела государственные службы соответствующего профиля.
Они исчезали, несмотря на то, что были информированы о крайне серьезной угрозе похищения со стороны неизвестных злоумышленников.
Они исчезали бесследно – несмотря на все силы и ресурсы, брошенные на поиски пропавших. Вся эта цепь событий привела к тому, что незадолго до рождества, Рэд очередной раз встретился с особой, известной ему как Галатея. Дело было, как обычно, в кафе «Таити» что у волчьего мост — маленьком неприметном заведении, интерьер которого был создан из сомнительного происхождения пластиковых конструкций, вероятно призванных по мысли дизайнера изображать плетение из тростника. Как всегда, здесь было уютно – приятный полусвет и тихая музыка, похожая на мелодичный перезвон колокольчиков. За стойкой скучал здоровенный татуированный амбал в тельняшке без рукавов и брезентовых шортах.
Рэд, по обыкновению, устроился на высоком табурете у стойки между пачкой газет и аквариумом.
— Привет! – сказал амбал, изображавший здесь бармена, — Вам как обычно?
— Да, по возможности, — сказал Рэд и подмигнул своей старой знакомой – рыбе-телескопу.
Бармен выдал свою фирменную улыбку, которая привела бы в благоговейный восторг любого кинорежиссера, специализирующегося на триллерах, и неспешно отправился куда-то вглубь заведения.
Галатея появилась примерно через полчаса, когда Рэд уже почти расправился с мясом по-островитянски и собирался приступить к тройному кофе и лимонному соку.
— Привет! – сказала она, приземляясь на соседний табурет, — как поживаете?
— Зачем вы мне подсунули эту полицейскую историю? – равнодушно поинтересовался Рэд, демонстративно игнорируя ее приветствие. Он был абсолютно не намерен относиться добродушно к персоне, впутавшей его в сомнительное сотрудничество с “noname service”,
— Вы серьезно полагаете, что это – полицейская история? — в свою очередь спросила девушка.
— В любом случае, расследовать похищения людей – это не моя специальность, — отрезал Рэд, делая основательный глоток лимонного сока. Я не нанимался расследовать всякую уголовщину.
— Рэд, вы внимательно читали дело?
— Более чем, — фыркнул он.
— Тогда скажите, как по-вашему, эпизоды под номерами 9 и 12 похожи на обычные похищения людей?
Это был аргумент и аргумент серьезный. Одно дело, когда человек исчезает выйдя на улицу, совсем другое – если он исчезает, выйдя на балкон в собственной квартире. И совсем третье, если он исчезает, зайдя в ванную, где окошко размером с иллюминатор в самолете. Впрочем, Рэд был готов и к этому.
— Ну, допустим, их выкрал злой альпинист-ниндзя, спустившись с крыши на тросе.
— Вы хоть представляете, какой силой надо обладать, чтобы вытащить достаточно крупного мужчину через слуховое окошко? – спросила Галатея.
— Не представляю, — честно признался Рэд, — но это наверняка проще, чем протащить того же крупного мужчину через канализацию, а других путей наружу из этого помещения, кажется, не было.
— Должно же быть какое-то более правдоподобное объяснение, — заметила девушка.
— Да, — согласился Рэд, — но чтобы его найти нужна более полная информация.
— Куда полнее, — возмутилась она, — у вас есть полный отчет о каждом эпизоде, подробные биографии пропавших и даже резюме их работ. Чего вам не хватает?
Рэд отпил чуточку кофе и закурил сигарету.
— И это вы называете полной информацией? – насмешливо поинтересовался он, — возьмем тот же объект № 12. Скажите, были у него домашние животные, если да – то какие и как он к ним относился? И, что не менее важно, как они относились к нему.
— При чем тут домашние животные? – удивилась она.
— При том. Далее, здесь написано, что он был женат. А как часто он занимался сексом, в какое время суток и каким образом это происходило, когда и при каких обстоятельствах это было в последний раз?
— Вы что, издеваетесь? – холодно спросила Галатея.
— Я просто объясняю вам, какого рода информации мне не хватает, — спокойно пояснил Рэд.
— Ладно, — согласилась она, и так же холодно добавила, — хотела бы я знать, что вы будете делать с этой чепухой, когда ее получите.
«Я бы тоже хотел это знать», — подумал Рэд. Впрочем, на его лице при этом сохранялось выражение полного равнодушия.
И вот сегодня он обнаружил в своем К-боксе следующее письмо:
«Дружище Рэд
Ты был чертовски прав на счет моих пациентов. Похоже, что их интимная сфера действительно пострадала в результате чрезмерного увлечения работой. Горю желанием выразить тебе всяческую признательность. Так что с меня причитается полноценный обед в хорошем кабаке – я готов хоть завтра. Кстати, после завершения обычных тестов, я предполагаю написать обширную статью по этому поводу. Разумеется, если ты позволишь, я включу тебя в соавторы.
Подпись: Минос».
Итак, Пит решил побеседовать с ним лично. Выходит он, Рэд, попал пальцем в небо. Интересно, что же в этом «небе» появилось при внимательном рассмотрении? Рэд взял со стола стрелку для игры в «дартс» и, не глядя, метнул в хаос пришпиленных к стене листов с надписями. Стрелка воткнулась в надпись «ДОСТАТОЧНО ЧТОБЫ В ДЫРУ ПРОЛЕЗАЛА ГОЛОВА». Он хмыкнул, взял фломастер, и дописал ниже более мелким шрифтом: «при условии, что очень приспичило вылезти».
После этого он оделся, вышел из дома, сел в машину и отправился в 200-мильное путешествие к некой молодой женщине неопределенной расы и еще менее определенного рода занятий. Среди «менее определенных» занятий основную долю составляли те, из-за которых в средневековой Европе ее, вне всяких сомнений, признали бы ведьмой.
2. Безумное чаепитие.
Было время, которое у добропорядочных бюргеров принято называть обеденным, когда Рэд, промчавшись по двум автобанам и одной скверной проселочной дороге, постучал в дверь маленького неприметного коттеджа.
— …Ты пришел по делу, — констатировала она и, после короткой паузы, добавила, — ты всегда приходишь по делу.
— Так получается, — устало согласился он — гонка его слегка утомила.
— Так получается, потому, что ты так живешь, — спокойно уточнила она, — когда у тебя не хватает своих дел, ты начинаешь заниматься чужими. Впрочем, какие свои дела могут быть у человека, который всегда занимается какими-то делами? Все твои дела – чужие.
Рэд грустно улыбнулся и напомнил:
— Ты мне это уже говорила.
— Да, — согласилась она, — но с тех пор ничего не изменилось. Хочешь, я сделаю тебе чай?
— Да, конечно.
У нее всегда был удивительный чай – и всегда разный. Она говорила, что у каждого дня и у каждого времени суток есть свой чай. В этот раз напиток был пронзительно – горький, с сильным ароматом каких-то тропических цветов.
— Расскажи про свое дело, — предложила она, когда он, сделав несколько глотков, закурил сигарету.
— Можно ли быстро и незаметно для окружающих заставить человека делать что-то, чего он был не намерен делать ни при каких обстоятельствах? – спросил Рэд.
— Живого человека или мертвого? – уточнила она.
— Человека, который похож на живого, — не задумываясь, ответил Рэд.
— Почти все похожи на живых, — заметила она, — и почти всех порой заставляют делать то, что они не были намерены делать ни при каких обстоятельствах. И почти всегда это происходит незаметно для окружающих. Но ты сказал «быстро» — что это значит?
— Это значит – час. Может быть – два.
— Все часы разные и в каждом часе содержится все часы от первого дня творения, — сказала она, — есть час ночью и днем, есть час на рассвете и час на закате. Даже часы в разное время тикают по-разному – ты не замечал? Есть час для спящего и час для бодрствующего, час для просыпающегося и час для засыпающего, час для больного и час для здорового. Есть час для любящего и для равнодушного, для уверенного и для отчаявшегося – они отличаются, разве нет?
— Это точно было не ночью, человек точно не спал, и с любовью это наверняка не связано.
— В этом мире все связано с любовью, просто некоторые этого не замечают — возразила она, — вот у тебя долго не было женщины и тебе кажется, что это не связано с любовью.
— Не так уж долго, — улыбнувшись, заметил Рэд, — и с любовью это действительно не связано.
— Для тебя – долго, — мягко возразила она и положила ему на плечо свою маленькую смуглую ладонь. Ее лицо вдруг оказалось рядом с его лицом, а через мгновение их губы слились.
Как-то само собой они оказались лежащими на огромном мягком ковре, а одежда была хаотично разбросана по углам гостиной…
Прошло сколько-то времени, которое бессмысленно измерять в часах и минутах – ведь время для любящих и для равнодушных течет по-разному. Рэд лежал на спине, с некоторым удивлением наблюдая симпатичную молодую женщину, так уютно устроившуюся рядом с ним, как будто для нее давно было милой привычкой сладко засыпать, положив голову ему на плечо.
— Ты любишь не честно, — тихо сказала она, — с тобой очень хорошо, но очень тревожно.
— Почему?
— Ты делишься только радостью, а когда любят честно – делятся всем. Для чего ты так жадно бережешь то, что тебя гложет? Так делают только старики и еще те, кто привык ходить в одном шаге от смерти.
— Наверное, есть еще какая-то третья категория, — Рэд грустно улыбнулся, — вот к ней-то я отношусь.
— Ты действительно так думаешь? – серьезно спросила она.
— Да, а что в этом удивительного?
— Когда–нибудь я тебе расскажу, — пообещала она, одним внезапным гибким и сильным движением вскакивая на ноги, — а сейчас я сделаю тебе еще один чай.
… На этот раз чай был совсем другим – в нем как будто вообще не было вкуса, а лишь неуловимое ощущение свежести. Она снова дождалась, когда он сделает несколько глотков, и закурит сигарету, а затем спросила:
— Ты еще хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос?
— А разве ты на него не ответила? – спросил он.
— Я говорю не о том, что ты спросил, а о том, что ты хотел спросить — пояснила она.
— Верно, — сказал он, — я хотел спросить, можно ли это как-то заметить. Я имею в виду, заметить до того, как…
— Все хотят знать это и у каждого есть причина, — задумчиво сказала она, — я расскажу тебе одну историю, которую лучше всего считать сказкой…
3. Званый обед.
К моменту появления Рэда в «Таити», милейший Пит уже сидел за стойкой в своей фермерской шляпе, а стоящая перед ним рюмка джина была пуста ровно на треть.
— День добрый, — сказал он, — выпьете что-нибудь?
— Кажется, я уже говорил, что если соберусь выпить, то уж точно не в вашей компании. Зачем звали? — ровным голосом произнес Рэд и, немедленно сменив тон на предельно доброжелательный, обратился к бармену, — будьте любезны, тройной кофе и лимонный сок.
Пит вздохнул, поглубже надвинул свою шляпу и отработанным до автоматизма движением влил в себя еще треть рюмки джина.
— Показывать как вы меня не любите не обязательно, я это и так знаю, — сообщил он, — а вы и так знаете зачем я вас звал.
— Понятно, — сказал Рэд, — так кто из ваших объектов показал чудеса секса?
— Номера 9 и 11. А номер 8 показал, как вы выразились, «чудеса» с домашними животными.
— Начнем с животных? – предложил Рэд.
Пит кивнул.
— У 8-го была собака. Спаниель. Со слов его жены, когда 8-й возвращался домой, пес приходил в полный восторг, вылизывал хозяина с головы до ног и чуть ли не забирался на руки. Во все дни, кроме…
— …Последнего, — закончил Рэд.
— Верно. В тот день пес, как обычно, выбежал в коридор, потом резко остановился, попятился, заскулил и заполз под шкаф в дальней комнате. И, что интересно, 8-й совершенно не удивился. Мимоходом сказал жене, что смертельно устал. Отправился спать в кабинет. Больше, как вы, наверное, помните, его никто не видел. Утром обнаружилась только смятая постель.
Рэд отхлебнул только что принесенный барменом кофе, закурил сигарету и приготовился слушать дальше.
— Номер 11, — продолжал Пит, придя домой в последний день, также сослался на усталость и почти сразу лег спать в гостиной. Утром – тот же результат, но дело не в этом. Он два раза назвал ее «Энн».
— А как ее на самом деле звали?
— Звали-то ее и в самом деле Энн, но наедине он всегда называл ее «Фокси», а по имени – только когда они были не одни.
— Уже сильно, — заметил Рэд, — а что с 9-м?
— Уф, — сказал Пит, — собственно, этот случай и убедил меня окончательно. Знаете, у некоторых супружеских пар есть занятная привычка заниматься сексом в определенные дни недели. Так вот, у этой пары таким днем был четверг. Ну, может быть еще какой-нибудь день, но это уже не важно. Так вот, в четверг 9-й пришел домой и…
— … Сославшись на усталость, лег спать в нейтральном месте, — предположил Рэд, отхлебывая кофе и запивая лимонным соком.
— Верно. В кабинете. Его жена решила, что это нечто вроде игры – знаете, такое бывает. Она не могла и предположить, что он действительно устал – поскольку… Ну, в общем, уже много лет он в этот день всегда заботился о том, чтобы быть в форме. Исходя из этого, она подождала чуть больше получаса (чтобы поддержать игру), приняла душ и отправилась к мужу в кабинет.
Пит сделал паузу, задумчиво покрутил рюмку за ножку и задумчиво произнес:
— В общем, она пошла к мужу в кабинет.
— Это я уже слышал, — заметил Рэд.
Пит одним глотком допил джин, повернулся к бармену и попросил, — Фил, плесни мне еще своей отравы.
— Сам ты отрава, — привычно буркнул тот, наполняя его рюмку.
— Так вот, — продолжал Пит, — будучи спрошенной о том, что произошло дальше, она впала в истеричное состояние, повторяя только одно слово: «отвратительно». Позже она пояснила, что не в состоянии рассказать о произошедшем никому, даже священнику на исповеди. О дальнейшем она сообщила, что муж спокойно встал и отправился в ванную, где, судя по звуку, включил душ. Через довольно продолжительное время она решилась заглянуть в ванную и обнаружила, что муж исчез, а слуховое окошко открыто настежь. Примечательно, что экспертиза обнаружила на элементах окна следы эпителия и крови, которая совпадает по группе с кровью 9-го.
— Не густо, — заметил Рэд, делая еще глоток кофе, — кстати, я правильно понял, что он покинул помещение, будучи абсолютно голым?
— Вернее будет сказать, что его вытащили оттуда голым,, — поправил Пит, набивая трубку, — поскольку по доброй воле люди обычно голыми в окна не вылезают. Тем более, зимой. А теперь, может быть, вы объясните мне, что все это значит?
— Объяснить пока не могу. У меня есть рабочая версия, но меня в ней многое не устраивает.
— Зато, ставлю сто экю против горелой спички, что в ней многое устраивает меня, — заявил Пит, — например, благодаря ей, мы знаем, что наши объекты подверглись какому-то воздействию за много часов до собственно исчезновения. Короче, излагайте свою рабочую версию.
— Извините, — сказал Рэд, — но я не хочу выглядеть идиотом. Так что я сначала предложу проверить одну вещь. Скажите, Пит, в этих компаниях ведутся подробные файлы на сотрудников?
— А как же. Они ведь не пирожки пекут, если вы еще не поняли.
— В таком случае, я хочу видеть все эти файлы. Как касающиеся наших объектов, так и не касающиеся.
— Вы хоть понимаете, какой это объем? – поинтересовался Пит, — там несколько сот тысяч файлов. Как вы намерены их просматривать?
— Так же, как это делают их специалисты. Такие файлы всегда собраны во вполне удобной поисковой системе. Я не прав?
— Правы конечно, только зачем вам это?
— Как сказал один человек: «в каждом часе содержится все часы от первого дня творения» — заметил Рэд.
— Ладно, — со вздохом сказал Пит, — Поехали.
— Куда?
— …., — прозвучало в ответ грубое ирландское ругательство.
4. Лунный заяц.
Часа через два Пит ворчливо поинтересовался:
— Ну, что там?
— Не мешайте, — огрызнулся Рэд,
— Ладно, — сказал Пит, поудобнее устраиваясь в кресле, — разбудите, если найдете что-нибудь.
Прошло еще, как минимум, часа два — и Рэд, совершенно неожиданно, понял. Он потер ладонями покрасневшие от перенапряжения глаза и еще раз взглянул на экран. Закурил очередную, неизвестно какую по счету сигарету, и удовлетворенно произнес:
— Ну конечно!
— Что? – спросил мгновенно проснувшийся Пит.
— Я всегда считал, что рекрутерские фирмы ни во что не ставят закон, — спокойно пояснил Рэд, отодвигаясь от экрана, — но чтобы вот так…
Некоторое время Пит тупо рассматривал нагромождение слов и цифр, а затем глубокомысленно изрек:
— Ни хера не понимаю.
— Все просто, как репа, — пояснил Рэд, — для всех людей, которых я выбрал, найм на тех условиях, какие здесь указаны, совершенно не мотивирован. У них не было никаких причин подписывать такой жлобский контракт на 5 лет. А все ваши объекты попали в мою выборку. Точно также не мотивирована огромная премия, которая выплачивалась корпорациями – нанимателями рекрутинговой фирме. Кстати, во всех случаях это разные рекрутинговые фирмы, но принадлежащие к одной и той же группе «Ди-Пи-Ди», довольно известной на рынке.
— Действительно странно. Но я все равно не понимаю, при чем здесь наркотики. хотелось бы услышать Вашу версию. Излагайте.
Рэд встал, прошелся по комнате, подошел к окну. В угольно черном, усыпанном звездами, зимнем небе неподвижно висела яркая полная луна. Около четверти часа он молча любовался этой чудесной панорамой, а затем закурил сигарету и спросил:
— Пит, вы знаете легенду о лунном зайце?
— Нет, а что?
— Однажды Будда в процессе странствий, устал, сильно проголодался и устроился на привал. Разжег костер и задумался об ужине – а еды у него с собой не было. Мимо как раз шел заяц. Он почувствовал крайнее почтение к Будде и, увидев что тот голоден, совершенно самостоятельно прыгнул в костер и зажарился. Будда не мог позволить, чтобы заяц так вот просто погиб, поэтому он сделал его бессмертным и поселил на луне. Теперь, посмотрев на луну, каждый желающий может увидеть на ней силуэт зайца. Сейчас, кстати, он очень хорошо виден.
Пит подошел к окну, некоторое время глубокомысленно созерцал небо, после чего, с авторитетным тоном изрек:
— Вижу. Действительно. Заяц, — после чего добавил, — кстати, а Будда все-таки поужинал жареной зайчатиной или нет?
— Не помню, — честно ответил Рэд, — а это важно?
— Может быть, — задумчиво сказал Пит и, безо всякого перехода напомнил, – я задал вам вопрос: что все это значит, и ответа не получил. Спрашиваю снова – и надеюсь наконец услышать что-то внятное.
— Хорошо, — согласился Рэд, — я полагаю, что ваши «объекты» каким-то образом подсажены на достаточно жесткий, но сравнительно безвредный наркотик. Если они длительное время не получают этого наркотика – возникает абстинентный синдром, проще говоря – «ломка».
— Ага, — перебил Пит, — это в некоторой степени объясняет их поведение дома. Но это не объясняет главного – исчезновения.
— Почему же, — возразил Рэд, — очень даже объясняет. Что делает нарк, застигнутый ломкой?
Пит посмотрел на него с недоумением:
— Понятно что – ищет ту дурь, на которую подсел.
— Верно. А если представить себе, что он почувствовал запах той самой дури? Что он будет делать?
— Пойдет на запах, как лосось на нерест… Подождите Рэд, то есть вы утверждаете, что где-то снаружи был размещен источник запаха? Типа мышеловки – так?
Рэд выразительно пожал плечами.
— Не катит, — резюмировал Пит, — если наниматель знал, что объекты нельзя лишать наркотика более, чем на определенный срок, то как он допустил, чтобы они дошли до абстинентного синдрома? Ведь ваша мышеловка может работать только когда нарк находится в состоянии «ломки» — верно?
— Здесь как раз все ясно – тот, кто знал о наркотике, мог подмешать объекту какой-то антидот. Препарат, который либо разрушает наркотик, либо выводит его из организма. Дальше все просто: расчет времени, за которое концентрация наркотика упадет ниже известного предела – и можно включать мышеловку.
— Складно, — согласился Пит, — только имейте в виду, что следы крови 9-го анализировались в том числе и на присутствие любых посторонних веществ. Не было в крови у 9-го никакого наркотика. И никакого антидота. И продуктов распада не было.
Рэд еще раз посмотрел на экране и, обращаясь не то к нему, не то к себе, спросил:
— Неужели я ошибся?
— Видимо так, — сказал Пит, пересаживаясь поближе к компьютеру, — и потом, человек же не собака, чтобы сидя дома чувствовать запах наркотика с улицы. Если, конечно, на улице не горит целое конопляное поле – чего мы не наблюдали.
— Я и говорю, что ошибся, — спокойно согласился Рэд.
Пит еще раз внимательно посмотрел на экран. Потом прошелся по помещению из стороны в сторону, мягкими, бесшумными шагами. Сейчас в нем не было абсолютно ничего от образа слегка обрюзгшего фермера средних лет, в каковом образе он обычно пребывал в кафе «Таити». На несколько секунд стал виден он – настоящий. Опасный и стремительный, как крупный хищник семейства кошачьих. Впрочем, он очень быстро овладел собой и вновь стал привычным «фермером». Не спеша, набил трубку и, так же не спеша, раскурил. Выпустил изо рта пару красивых колечек дыма и сообщил будничным тоном:
— Нет, Рэд. Вы не ошиблись, а если и ошиблись – то не сильно. Единственное объяснение всему происходящему – это самостоятельные действия наших объектов под влиянием какой-то внутренней принуждающей силы. Просто мы с вами чего-то не заметили или не учли. Давайте думать, чего именно.
— Давайте, — согласился Рэд.
На том и расстались.
5. История мифов.
Возвращаясь домой, Рэд чувствовал, что решение где-то рядом. Оно плясало на периферии сознания, будто издеваясь над ним. По опыту он знал, что за такими решениями надо охотиться с помощью пива и полудюжины стрелок для игры в «дартс».
Первая же стрелка поразила листок с надписью «вещи – не всегда то, чем кажутся».
Рэд меланхолично отхлебнул пива и подумал про себя: «это я и так знаю». Впрочем, одно дело знать что-то в принципе и совсем другое – применительно к конкретному случаю. «Что же мне показалось? – спросил он себя, — наркотик и абстинентный синдром?». Сделав еще несколько глотков, он пришел к выводу, что требуются уточнения. Он метнул вторую стрелку. Прочитал: «Женщины угадывают все: они ошибаются только когда рассуждают». Рэд знал о пяти женщинах в этой истории. Галатея, которая просто была передаточным звеном. Молодая ведьма, которая только угадывала – а следовательно, не ошибалась. Жены пропавших №8, №9 и №11, которые всего лишь рассказывали о случившемся. Всего лишь рассказывали… Рэд допил бутылку и закурил сигарету. Как говорил Пит, пересказывая показания: «будучи спрошенной о том, что произошло дальше, она впала в истеричное состояние, повторяя только одно слово: «отвратительно». Позже она пояснила, что не в состоянии рассказать о произошедшем никому, даже священнику на исповеди». Или: «Звали-то ее и в самом деле Энн, но наедине он всегда называл ее «Фокси». Или «пес, как обычно, выбежал в коридор, потом резко остановился, попятился, заскулил и заполз под шкаф в дальней комнате». Они всего лишь рассказывали…
Рэд понял, что на сегодня хватит. Как говорят русские «утро вечер перемудрит».
Ночью ему снился какой-то бред – как будто он читает целой толпе домохозяек лекцию о том, как распознавать абстинентный синдром у мужей — наркоманов.
Проспав почти до середины дня, он проснулся с тяжелой головой и, выпив несколько чашек крепчайшего кофе, отправился гулять в парк. Там было так здорово, что он вспомнил об обеде только тогда, когда приличным людям давно пора думать об ужине.
Ужинал он долго и со вкусом, в каком-то маленьком трактире, в котором мясо жарилось прямо на открытом огне, а повар напевал под нос песенки на незнакомом Рэду, но очень красивом языке.
После прогулки, ужина и еще одной прогулки (совершенно необходимой для переваривания всего съеденного), настроение было чудесным, несмотря на промокшие ноги и замерзшие уши. Войдя в комнату, Рэд бесшабашно метнул стрелку в стену. Она воткнулась в самую середину надписи: «Не играй себя – играй партнера».
Несколько секунд он завороженно смотрел на надпись, а затем задумчиво произнес:
— …! – и, не глядя, включил компьютер.
С этого момента клубок начал разматываться с той легкостью, которая характерна для решения задач после получения правильных подсказок. Всего за какой-то час Рэд нашел то, чего не хватало во всей конструкции, чтобы сделать ее логичной и понятной.
Оставалось лишь послать сообщение Питу.
В результате, незадолго до полуночи, оба прибыли все в тот же «Таити».
— Позитивным свойством этого заведения является круглосуточность работы, — назидательным тоном произнес Пит, когда они устроились за столиком в углу абсолютно пустого зала.
— Бесспорно, — согласился Рэд, — кстати, у меня занятный вопрос. А что мешало пометить всех или хотя бы кого-нибудь из представителей «группы риска» обычными «жучками»?
— Ха! Вы хоть знаете каким количеством детекторов и антижуков напичкан офис любой приличной корпорации? А хороший автомобиль? А квартира любого специалиста, владеющего дорогостоящими «ноу-хау»?
— Пожалуй, догадываюсь. Тем не менее, у меня есть подозрение, что 9-й вылез из окошка голым именно потому, что опасался жучков на одежде.
— Версия интересная, но давайте не отвлекаться, — резюмировал Пит, — и займемся для начала вопросом о том, что может действовать как ваш предполагаемый наркотик, собственно наркотиком не являясь. Кажется, у Гомера в «Одиссее» были такие существа – сирены?
— Ого – удивился Рэд, — вы еще и Гомера читаете?
— Я много чего читаю. Так вот, сирены обходились без всяких наркотиков. Они просто пели – и люди, полностью теряя волю, шли, а точнее плыли, на это пение.
— Мне вспоминается другая легенда, — заметил Рэд, — вы слышали о гамельнском крысолове?
— О том смешном парне, который сыграл крысам на дудочке и они строем пошли топиться в море? – переспросил Пит.
— В году 1284 маг-крысолов увел из Гамельна звуками своей флейты 130 детей, и все они погибли в недрах земли, — процитировал Рэд и, основательно приложившись к кружке лимонного сока, пояснил, — так написано на стене гамельнской ратуши.
Пит взял рюмку, повертел ее в пальцах за ножку и поставил обратно на стол.
— А я думал, он по крысам специализировался, — удивленно произнес он.
— Так оно и было, — сказал Рэд, — он появился в том самом году, когда Гамельн одолели полчища прожорливых крыс, которых не ловили кошки и не брала даже отрава, городу грозил голод и жители впали в панику. Он появился неведомо откуда и предложил избавить город от крыс, а бургомистр пообещал ему за это столько золота, сколько он сможет унести. За бургомистра поручились все жители города. И тогда крысолов согласился. Дальнейшее известно – игрой на флейте он заманил всех крыс в море, где они и утонули. Когда же он вернулся за оговоренной платой…
— … То ему показали средний палец правой руки, — предположил Пит.
— Почти что так, — подтвердил Рэд, — ему предложили десяток монет, которые он даже побрезговал взять. А затем он снова заиграл на флейте и увел из Гамельна всех детей. Они пропали в какой-то пещере. Вот и все.
— Остается выяснить, какое это имеет отношение к нашей истории, — резюмировал Пит.
— Да, действительно, — согласился Рэд, отхлебнув кофе — никакого отношения к нашей истории это не имеет.
— В смысле?
— В прямом смысле. Все было с точностью до наоборот.
Пит отложил в сторону вилку и занялся набиванием свой трубки. Чтобы его действия не были поняты превратно, он весьма ворчливым тоном пояснил:
— Я готовлюсь выслушать занимательную историю о том, как все было.
Рэд отхлебнул еще кофе и начал рассказ.
«Представим себе полсотни умных, небедных и довольно прагматичных людей, разбросанных по всей планете и образующих нечто вроде заочного клуба. Они эксперты такого уровня и в такой редкой области, что могут позволить себе работать когда захотят и сколько захотят. Вдруг они один за другим они начинают наниматься в различные корпорации, но на одинаково невыгодных для себя, неинтересных и, прямо скажем, похабных условиях. Не знаю, в какой момент и по каким признакам эти люди почувствовали неладное – ведь они зачастую знали друг друга даже не по настоящим именам, а по сетевым псевдонимам — «НИКам». Полагаю, к этому моменту количество странных контрактов уже перевалило за пару десятков. Как можно было на это отреагировать? Сообщить в полицию – но о чем? О том, что человек нанялся на работу на не очень выгодных для себя условиях? Никаких признаков принуждения не было, да и условия контрактов были похабными только для экспертов такого класса – для ординарного специалиста подобные условия были бы очень неплохими. Оставалось действовать частным порядком. Первое, что мы наблюдаем – это непонятное письмо: некая мистическая организация «рыцари розы и креста» обвиняли руководство «Ди-Пи-Ди» в отступничестве и «обращении к тьме», после чего последовал целый шквал довольно странных акций против самой «Ди-Пи-Ди» и ее менеджеров по всему земному шару.
Каждая из акций, казалось бы, мелочь, но… Кто-то выбивает в домах стекла, уродует автомобили, блокирует кредитные карточки, подбрасывает в почтовые ящики отвратительные порнографические фотомонтажи с участием кого-то из членов семьи.
Топ-менеджеры от испуга нанимают себе и членам семьи охрану самого устрашающего вида. Тогда кто то начинает играть в совсем смешную игру: отправлять в один офис письмо, например, со схемой расположения некой камеры хранения и кода, указывая в качестве обратного адреса другой офис – в другом городе или даже стране. Затем один анонимный звонок в полицию. Упс – в камере хранения обнаруживается список ворованных номеров кредитных карточек или мешочек героина или еще что-нибудь в том же роде.
Дальше – разговор: «откуда такие чудеса?» — «нас подставили.» — «а вы, значит ничем таким не занимаетесь» — «ну что вы, офицер, мы приличная фирма» — «а зачем тогда вам банда вооруженных мордоворотов» — «это – охрана, мы хулиганов боимся». «Понятно» — говорит офицер, которому действительно все понятно: он слышит стандартную гнилую отмазку натурального мафиози.
Очень скоро, особенно после аккуратного слива нескольких ведер помоев в прессу, менеджерам тоже все становится понятно — в смысле, кто и за что устраивает им такой диснейленд. Соответственно, практика «странного» найма прекратились. Более того, «Ди-Пи-Ди» без видимых причин отказалась от нескольких уже заключенных контрактов по поиску экспертов того же профиля.
Зато во всех корпорациях, куда эксперты уже были наняты на условиях, названных мною «странными», были приняты экстренные меры для обеспечения безопасности этих экспертов. Заметим: такие меры были приняты за два месяца до первого случая необъяснимого исчезновения эксперта. Меры эти, как мы можем без труда увидеть, не работают. И не работают они, смею утверждать, вполне закономерно. Дело в том, что службы безопасности заинтересованных корпораций, (точно так же как мы, хотя и по несколько иной причине), боролись с фантомом, отрабатывая версию о неизвестном наркотике и конкурентах. Версию, которую им (а потом – и нам) так изящно подбросили эти милые барышни, прилежно, хотя и с некоторыми преувеличениями, описав прелести постнаркотического абстинентного синдрома. О том, что это – деза, знали в «Ди-Пи-Ди», но разумеется, молчали. Во-первых, рассказывать, как делались эти дела было совершенно не в их интересах. Во-вторых, они боролись с другим фантомом – мифическими рыцарями розы и креста».
Закончив этот длинный монолог, Рэд откинулся на спинку стула и закурил сигарету, ясно давая понять, что продолжение не предполагается.
— То есть, вы считаете, что все исчезновения организовали коллеги «исчезнувших», а версия о наркотике – просто прикрытие? – на всякий случай уточнил Пит.
Рэд молча кивнул.
— А как же тогда были подписаны эти «жлобские», как вы выражались, контракты на 5 лет?
— Спросите у тех, кто подписывал.
— Нормальная фигня, — усмехнулся Пит, — а как на счет того, что их надо сначала найти?
Вместо ответа Рэд выудил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и бросил на стол..
Некоторое время Пит изучал три короткие строчки, а затем коротко прокомментировал:
— Бред.
Рэд откинулся на спинку стула и закурил сигарету.
— Поезжайте и проверьте, — предложил он, — только смотрите, чтобы вам не влепили пулю в лоб.
— Это почему? – поинтересовался Пит.
— Потому. Приедете – поймете.
7. Ландшафтный дизайн.
Разумеется, в маленькую южноевропейскую страну с сомнительной репутацией, согласнопо написанному Рэдом адресу, отправился не Пит, а совершенно другой человек, известный в нашей истории, как Дик Глостер.
На месте он обнаружил заросшее чахлым кустарником и кое-где засыпанное грязным снегом болото, вглубь которого вела узкая и вполне отвратительная обледеневшая грунтовая дорога, слабо приспособленная даже для джипов вроде того, на котором приехал Дик. Через несколько сот метров дорога уперлась в ограждение из металлических столбов и ржавой колючей проволоки высотой около 2,5 метров. Внушительного вида ржавые железные ворота были лишены каких бы то ни было средств оповещения (как-то звонок, переговорное устройство или даже дверной молоток). Вместо этого на воротах висела табличка со следующим лаконичным текстом:
«Частная собственность. Вход воспрещен. Охраняется животными. Проникновение опасно». Над текстом специально для ленивых и неграмотных был очень реалистично изображен череп и скрещенные кости.
Для особо тупых и недоверчивых за ограждением было разбросано некоторое количество вполне натуральных и достаточно свежих костей. Некоторые из них были явно расщеплены, возможно, зубами тех самых животных, которыми, если верить тексту, охранялся участок. В этом случае можно было предположить, что эти животные являются, как минимум, очень крупными собаками.
В общем, владелец участка (каковым, согласно кадастра, значился «клуб любителей ландшафтного дизайна») предпринял все меры для того, чтобы отбить у любопытных граждан всякую охоту не только проникать за проволочное заграждение, но даже приближаться к нему.
Дик, однако, не был просто любопытным гражданином. Поэтому он подобрал с земли подходящий камень и метнул его в ворота. Ржавый металл отозвался громким дребезжащим звоном.
Следующей реакцией была короткая тирада, содержавшая предположение о сексуальных стандартах гостя, его отношениях с правилами гигиены, а также предложение убираться с указанием лаконичного и предельно конкретного адреса.
— Курьерская почта, — меланхолично сообщил Дик, обращаясь к невидимому собеседнику, — у меня письмо, которое я должен сюда передать и ждать ответа ровно час.
Для иллюстрации сказанного, он помахал в воздухе большим ярким конвертом.
— Брось его через забор и отваливай, — последовал ответ.
Дик исполнил изящный бросок, сделавший бы честь профессиональному метателю бумеранга. Конверт описал в воздухе геометрически безупречную дугу и застрял в грязных вечнозеленых и, судя по виду, столь же вечно колючих, кустах по ту сторону забора. Через секунду из кустов высунулась рука, затянутая в камуфляж, и конверт исчез среди грязно-зеленой растительности.
— Сейчас 15.45, — сообщил Дик, — я буду ждать до 16.45.
С этими словами он демонстративно уселся на капот автомобиля, разложив рядом с собой термос, бутерброды и толстый журнал с полуголой красоткой на обложке.
Минут через сорок его терпение было вознаграждено. Ржавые ворота неожиданно – бесшумно распахнулись.
Дик хмыкнул, сел за руль и въехал на территорию странного «клуба любителей». Впрочем, проехал он всего метров 20 – поскольку дальше имело место еще одно проволочное заграждение с точно такими же ржавыми воротами.
— Очень мило, — сообщил он окружающему кустарнику и колючей проволоке.
— Вполне с вами согласен, — ответили кусты.
— Так и будем разговаривать, или, может, покажетесь? – спросил Дик, выходя из машины.
— Да пожалуйста, — ответил человек в длинном сером плаще, появляясь из кустов.
— Виктор Колеман, — моментально опознал его Дик, — значитесь у нас пропавшим под номером два.
— У вас – это у кого? — поинтересовался тот, — и, кстати, представьтесь, что ли. Не обращаться же к вам «эй, вы».
— У нас – это у нас. А меня зовут Ричард Глостер.
— Надеюсь, — усмехнулся Виктор, — к вам не обязательно обращаться «ваше величество»?
Дик скупо, но доброжелательно улыбнулся.
— Не обязательно. Я сегодня попросту, частным порядком.
— Очень демократично с вашей стороны. Ладно, спрашивайте, чего хотели.
— Как они это делают? – воспользовавшись любезным предложением, спросил Дик.
— Делали, — поправил Виктор, — пока им не надавали по лапам.
— Делали, — легко согласился Дик.
Его странный собеседник, не торопясь, извлек из кармана плаща толстую дорогую сигару, небрежно откусил кончик и выплюнул в кусты. Так же не торопясь, щелкнул зажигалкой, и выпустил в пространство несколько клубов дыма. Потом спросил:
— Вы слышали когда-нибудь о нейролингвистическом программировании.
— Фуфло, — коротко ответил Дик.
— Фуфло, — согласился Виктор, — если только не сопровождается хорошенькой дозой специального психоделика.
В разговоре возникла пауза.
— Значит, все-таки, наркотик? — спросил Дик.
— Нет, кое-что получше. Вы слышали про центр удовольствия?
— Слышал, конечно. Крысе в мозг вживляется электродик. Крыса жмет на клавишу – центр возбуждается током – крыса торчит, как заправский нарк, так?
— Опять верно. Так вот, нечто похожее можно делать на расстоянии – коротковолновым излучением с определенными характеристиками.
— Вроде микроволновки? – уточнил Дик.
Виктор кивнул и принялся раскуривать погасшую сигару.
— Правильно ли я понял, — осторожно спросил Дик, — что у них вырабатывалось нечто вроде устойчивой ассоциации между удовольствием и работой на конкретную корпорацию?
— Не у них, — поправил Виктор, — у нас. Я оказался одним из первых. И знаете, что интересно?
— Что же?
— Я ничего не заметил. Мне показалось совершенно естественным собственное желание работать именно на этих симпатичных людей, занимающихся такими интересными вещами. Меня потом битых три часа убеждали, показывали тесты, заставляли вспоминать детали и обращали внимание на странности, пока наконец у меня не возникла маленькая тень сомнений.
— То есть, это состояние зависимости можно снять? – спросил Дик.
— Я об этом и говорю, — пояснил Виктор, — достаточно внушить хоть маленькое сомнение, чтобы эффект зависимости начал разрушаться. Правда, еще примерно месяц чувствуешь себя обгаженным с ног до головы, так что требуется психологическая реабилитация.
— … Которой вы здесь и занимаетесь, — предположил Дик.
— Не только я, — уклончиво ответил Виктор, — и не только этим. У меня встречный вопрос: что вы намерены со всем этим делать?
— Ничего.
— В смысле?
— Мы намерены сделать из этого НИЧЕГО, — пояснил Дик, — в смысле, что ничего этого не было, нет и не будет.
Некоторое время Виктор молчал, сосредоточенно раскуривая сигару, которая вновь собралась было потухнуть. Наконец он с некоторым облегчением выдохнул густые клубы дыма, сделавшие бы честь начинающему дракону, и сообщил.
— Полагаю, вы приняли единственно правильное решение.
— Спасибо на добром слове, — Дик улыбнулся, — у меня в связи с этим пустячная просьба: не делайте, пожалуйста, цирка шапито из «возвращения» ваших «пропавших» коллег.
— Мы, собственно, и не собирались, — ответил Виктор, улыбнувшись в ответ.
Дик кивнул головой и, уже садясь в машину, спросил:
— Виктор, не сочтите за праздное любопытство, как вашему коллеге удалось вылезти в слуховое окошко в ванной?
— Никак, — ответил тот, — дружище Миллер просто поцарапал ладошку об край окна, а потом спустился в гараж, залез в трейлер спал без задних ног до следующего вечера. Как вы понимаете, с учетом ситуации, никому и в голову не могло придти обыскивать трейлер.
— Вы серьезно? – переспросил Дик.
— А вы думали, что в это окошко можно пролезть? — удивился Виктор.
И тогда Дик неприлично заржал. Он ржал всю дорогу, вспоминая как содрал себе два куска шкуры – на плече и на заднице, но доказал в итоге, что при известной тренировке пролезть в это окошко все-таки можно.
8. Финальный аккорд.
Когда службы безопасности заинтересованных корпораций, нарушив собственные неписаные правила, введя в курс дела государственные службы соответствующего профиля, никто не предполагал, профиль какой именно службы окажется «соответствующим».
Теперь им предстояло узнать, что ситуация проходит по профилю НИКАКОЙ службы.
В полученных ими приглашениях, рядом с именем отправителя — Свен Свенсен – напрочь отсутствовало название службы или департамента, а на месте должности стояло только слово «офицер» (которое в таком контексте могло означать что угодно или вообще ничего).
… Они собрались в конференц-зале небольшого отеля в одном из средиземноморских курортных городишек. Отель по этому поводу был абонирован полностью – под проведение симпозиума по проблемам информационно-экологической этики.
— Я должен сообщить всем присутствующим две новости, — начал Свен, — причем обе хорошие. Первая хорошая новость: нам удалось создать такую ситуацию, при которой в отношении присутствующих и их доверителей не будет открыто преследование по соответствующим параграфам криминальных кодексов четырех стран, каковые параграфы, надеюсь, известны всем присутствующим или их юристам. Вторая хорошая новость: информация персонального характера, полученная нашей службой в процессе расследования, не будет доведена до сведения потерпевших и их близких, что даст возможность избежать частного преследования вне рамок закона…
— Простите, мистер Свен, — подал реплику один из присутствующих, — но что конкретно вы намерены предпринять для решения нашей проблемы?
— Конкретно ваша проблема в том, что некоторые лица уже готовы предложить конкретно за вашу голову сумму в четверть миллиона экю, — тихо, почти ласково, сказал Свен, — поэтому лучше не перебивайте меня. Так вот, я полагаю, что эти хорошие новости заслуживают адекватного поведения с вашей стороны. Я, в частности, полагаю, что ни одна из возглавляемых или представляемых вами организаций более не будет ни прямо ни косвенно вмешиваться в жизнь и деятельность лиц из списка, который имеется на руках у каждого из собравшихся в этом зале. Я полагаю также, что каждая из возглавляемых или представляемых вами организаций будет впредь воздерживаться от тех методов найма, применение которых в конечном итоге сделали необходимой нашу встречу. Я искренне надеюсь, что не ошибся в своих предположениях – поскольку если окажется, что я ошибся, то ошибка распространяется и на обе хорошие новости, с которых я начал. Теперь я готов ответить на ваши вопросы.
— Мистер Свен, в вашем списке какая-то ошибка, — последовало замечание, — здесь два сотрудника нашей компании. Как по-вашему мы можем не вмешиваться в их деятельность?
— Никакой ошибки нет, — не повышая голоса, ответил Свен, — эти люди уже не имеют к вашей компании никакого отношения, просто вы об этом еще не знаете.
— Вы хотите сказать, что они исчезли? – уточнил спрашивавший.
— Для вас – да, — подтвердил Свен.
9. Счастливого рождества!
Начало рождественских каникул в Вюртцберге во все времена праздновалось с размахом, вне зависимости от температуры воздуха, осадков, ветра и прочих мелких сложностей. Непрекращающийся с самого утра снегопад не имел, таким образом, никакого существенного значения. Учитывая, что Рэду в ночь перед рождеством было совершенно нечего делать, он оделся потеплее, сунул в карман бутылку побольше и отправился на ратушную площадь.
Прогулявшись минут 20 пешком, он попал на площадь как раз в тот момент, когда из ворот ратуши под радостное улюлюканье собравшейся публики, выкатывали «Толстую Гретхен» (так звали мортиру образца XVII в., которая должна была выстрелить ровно в полночь). Сама публика тоже готовилась не ударить в грязь лицом – у некоторых в руках уже были пиротехнические шедевры, более напоминавшие боеприпасы для реактивного гранатомета, чем безобидные шутихи. Так что две пожарные машины на площади являли собой не перестраховку, а признак разумной осмотрительности.
Было без четверти полночь. Снег падал все гуще. Оглядевшись вокруг в поисках подходящего укрытия Рэд обнаружил кампанию студентов местного университета, среди которых было несколько знакомых. Молодежь удачно оккупировала пространство под обширным стеклянным козырьком, в летнее время служившим крышей уличного кафе. Его, впрочем, тоже заметили.
— Герр Фрост, идите сюда! У нас весело!
— Привет, детский сад, — сказал он, направляясь к ним, — ну-ка освободите место дяде с запасами кашасы.
— Что такое кашаса? – спросил кто-то.
— Дерево ты необразованное, — ответили ему, — кашаса — это та же текила.
— Сам ты текила, — последовало чье-то возражение, — это ром, только бразильский.
Рэд, тем временем, ввинтился под козырек, а бутылка была извлечена из кармана и отправилась гулять по рукам.
Примерно в этот момент оглушительно бабахнула мортира – и в небе расцвели яркие огненные цветы.
Еще через минуту публика на площади начала приводить в действие свою пиротехнику. От грохота петард звенели стекла. На ратушной площади стало светло как днем. В общем, веселье началось.
Где-то через час вся кампания оказалась в полуподвальчике с поэтичным названием «дон Карлос». На вывеске был изображен круглый, похожий на репу, кактус с выпученными глазками — крестным папой заведения видимо был какой-то латиноамериканец.
Здесь подавали горячее красное вино со специями, пунш, грог, кукурузные лепешки с любой мыслимой начинкой и вообще массу всякой всячины.
Увлекшись выбором, Рэд не сразу заметил что некий человек у стойки настойчиво делает ему знаки подойти на пару слов. Можно было конечно продолжать игнорировать данный факт – но это, как он уже знал по опыту, вполне бесполезно. Чтобы не оттягивать неизбежное, он подошел к стойке и предельно неприязненным тоном спросил:
— Ну?
— Это была исключительно профессиональная работа, — сообщил Пит, своим коронным движением опрокидывая внутрь организма ровно треть рюмки джина, — кое-кто почти всерьез считает, что здесь не обошлось без магии. Впрочем, это ваше дело. В любом случае, примите мои поздравления.
— С чем? – холодно поинтересовался Рэд.
— А как вы думаете?
— Разве что, с тем, что ничего не произошло или, по крайней мере, никто ничего не заметил.
— … Что то же самое, — добавил Пит, — именно с этим и поздравляю.
— Если вы скажете, что пришли только для этого – я вам не поверю – заметил Рэд.
— И будете совершенно правы. На самом деле я просто хочу передать вам вот это.
Пит положил на стойку диск в яркой коробке с изображением театра Ла Скала на обложке.
— Я не люблю классику, — сказал Рэд.
— А это не классика. Это самый что ни на есть модерн.
— То есть это рабочий материал? В таком случае, вы очень глубоко ошибаетесь, если считаете, что я буду заниматься этим в рождественские праздники.
— Что вы, я и не думал ничего такого, — возразил Пит, старательно придав своему лицу абсолютно честное выражение.
Впрочем, это паскудное лицедейство не обмануло Рэда ни на одну секунду.
— Ладно, — сказал он, — надеюсь кто-нибудь изгадит вам рождество еще сильнее, чем вы – мне.
На этом они и расстались.
Разумеется, Рэд ознакомился с содержимым диска немедленно, как только добрался до компьютера (справедливости ради, отметим, что произошло это через сутки с лишним после описываемых событий).
Впрочем, это уже совсем другая история.